Сбой реальности - Романовский Александр Георгиевич - Страница 78

Ну а сейчас…

Не прошло двадцати минут, как на колонну совершили нападение очередные бешеные псы, уже другого рода. Да и нападение, по сути, с натяжкой можно было назвать таковым.

Из-за серых уродливых стен, сковавших дорогу, выскочили пятеро или шестеро оборванцев, вооруженных тяжелым металлическим хламом — трубами и кусками арматуры. Чейн понятия не имел, на что они рассчитывали. Вероятно, обреченность и желудочные муки проделали с ними ту же штуку, что и с облезлой собакой. Угодив под мощные лучи прожекторов, бедолаги сразу ослепли, выразив недовольство громкими воплями. Но, быстро оправившись, попытались возобновить атаку.

Двое оперативники сделали по выстрелу в воздух. Звуковые волны врезались в уши, прокатились по унылому пейзажу. Бродяги, вновь завопив — на сей раз испуганно, — развернулись и в беспорядке отступили. Чейн усмехнулся. Рассчитывать на то, что каждая проблема разрешится таким образом, было несколько преждевременно. Они просто брели в темноте, время от времени натыкаясь на старые пехотные мины.

Почему-то собственная мысль наемнику не слишком понравилась.

Им еще дважды пришлось отражать такие «атаки», обходясь без потерь как с чужой, так и со своей стороны. Это не могло продолжаться бесконечно, и вскоре ситуация подверглась коренным переменам.

Первым изменился ландшафт. Побитые энтропией дома расступились в стороны, благодаря чему полотно дороги расширилось, а помех на ней стало значительно меньше. Здания увеличились в объеме, и приобрели какое-то подобие величия — если таковое способно присутствовать в необратимом упадке. На нескольких фасадах даже сохранились вывески и клыкастые обломки иероглифов. Как то: «Кл…б Аполло…», «Пар…херская», и «Пр…кты 24 часа». Чип-переводчик Чейна с натугой справился с нелегкой задачей, подсовывая варианты расшифровок в сознание. Некоторый казус вышел с «Парикмахерской», но наемнику было не до смеха.

Судя по всему, эти здания уже больше двух десятков лет не выполняли тех задач, для которых предназначались, и даже круглосуточные «Продукты» давно позабыли, когда в их стенах бывала свежая еда.

Чейн поднял руку. Колонна остановилась.

Они двигались, не особенно мудря над маршрутом. Собственно, умничать не имело смысла — они доверились бортовому компу, в течение наносекунд состряпавшему оптимальный маршрут. Закавыка была в том, что в трущобах программы руководствовались теми принципами, что и в благоустроенных центральных районах. Мрачные реалии не играли никакого значения. Разведать же путь не представлялось возможным — у фирмы не было ни собственных спутников, ни даже вертолета.

Как бы там ни было, наемник понял, что и сам дал маху. Ему следовало бы сперва ознакомиться хотя бы с теми старыми картами, что ему показали в информационном отделе, а уже после утверждать маршрут. Он этого не сделал, а потому только сейчас его посетила запоздалая догадка.

Определенно, все это время они ползли по жилым районам — промышленные сектора даже в трущобах стояли на отшибе. Было весьма предсказуемо, что рано или поздно они отыщут некий центр общественной жизни (или, по крайней мере, что от него осталось). Проблемой могло обернуться то обстоятельство, что, не исключено, оный центр по-прежнему играл свою роль. Эдакая столица государства Отверженных.

В голове Чейна пронесся спектр малопривлекательных образов. Он даже придумал парочку слоганов, вроде «Путешествие в Долину Смерти» либо «Царство Анархии — наконец-то!». Ведь, как ни крути, перед ними простиралась мечта радикальных экстремистов, on-line, однако наемник не чувствовал особого восторга по этому поводу.

Там, где не существует государства и права, появляется вакуум, заполненный животными страстями. Так было, когда Великая депрессия покидала эти места, а тысячи безработных вышли на улицы в поисках еды и тепла. Но, как это бывает, вскоре из кровавого хаоса родился Новый порядок. Чейн ничего не знал о местных неурядицах, зато он любил историю. Знания, помноженные на интуицию и опыт, подсказали верные ответы. Власть взяла в свои руки группа сильных, взрослых мужчин. Они-то и стали неким подобием государства, насаждая свои правила силой кулаков и оружия. Диктатура пролетариата — какая она есть.

Наемник вздрогнул, когда Мона Лиза его позвала.

— Что-то не так? — спросила она.

— Не знаю. — Чейн помедлил. — Мне что-то подсказывает…

Он замолчал, пытаясь уловить тревожные образы.

Уличный самурай развернулась, скомандовав:

— Заглушить моторы! Всем — внимание! — И, снизив тон, добавила: — Думаю, ребятам стоит проверить эти развалюхи. Будет куда хуже, если нам врежут по заднице, когда мы тронемся…

— Согласен. Но лучше подождем.

Оперативники рассыпались вокруг кортежа, держа оружие наизготовку. Прожектора и фары высвечивали из тьмы сумрачные фасады, черные окна. Вдоль стен пробегали крысы. Чейн тряхнул головой, решив, что это усталость и напряжение играют с ними в игры. Он собрался поднять руку, чтобы отдать команду, как вдруг заметил какое-то движение.

Из Клуба выходили какие-то люди. Взрослые мужчины, одетые в относительно пристойные тряпки, числом не меньше десятка. В дверях и оконных проемах маячили силуэты других. Некоторые держали оружие — винтовки, пистолеты и двуствольные охотничьи ружья.

Никто не выказывал угрозы, однако Чейн непроизвольно напрягся.

От общей массы отделился один, безоружный. Он шагал, подняв голову, словно парламентер к неприятельскому войску. Идти так может лишь человек, чувствующий под ногами родную землю.

Наемник тронулся было с места, но Мона Лиза ухватила его за ремень плечевой кобуры:

— Куда это ты собрался?..

— Говорить. Он ведь идет за этим.

— Еще чего. — Девушка мотнула головой. — Ты ведь сам меня нанял.

Чейн закатил глаза. Почему женщины так любят выяснять отношения в самое неподходящее время?!.

— Ладно, пойдем вдвоем. Дикари таких милашек не боятся.

— Что?!.

— До того, как ты покажешь свои зубки.

— Годится. — Повернувшись к оперативникам, она сказала: — Держите их на прицелах, парни. Если увидите, что кто-то метит из своей хлопушки… Короче, вы знаете, что делать.

Японцы гордо промолчали. Разумеется, они это знали.

Чейн и Мона Лиза направились в сторону Клуба. Парламентер успел к этому времени преодолеть половину дистанции и в ожидании замер. В его облике, казалось, не было ничего примечательного — высокий здоровяк с костистым лицом и взглядом, рыщущим в поисках добычи. Европеец. Похоже, с берегов Нормандии. Еще от него исходила несокрушимая уверенность в собственных силах.

— Позволь, я прихвачу его с собой, — прошептала Мона Лиза. — Заложники не помешают. А?..

— Нет. Переговорщики неприкосновенны.

— Блин, ты слишком правильный…

Напарники остановились на расстоянии полутора метров от долговязой фигуры. Свет прожекторов бил в спину. Тени полосовали асфальт длинными чернильными лезвиями.

— Кто вы такие? — спросил мужчина на английском.

Чейн пожал плечами:

— Просто прохожие. Не обращайте внимания, мы скоро уедем.

— Все, кто проходит, проползает или проезжает по нашей земле, — платит пошлину, — заявил незнакомец. — Такой порядок существует долгие годы. Как насчет вас?..

— И какова же плата? — уточнил Чейн.

— Двадцать процентов от всего добра, что у вас при себе.

— Так не пойдет. — Наемник покачал головой. — Мы — первый отряд Национального банка, и за нами движутся фургоны, груженные золотом.

Абориген вылупил глаза:

— Что, правда, что ли?!.

— Нет, придурок, — огрызнулась Мона Лиза. — Мы — цирк на колесах.

— Дайте нам проехать, — продолжил Чейн, — и никто не пострадает. Как я сказал, мы не станем задерживаться. Вам известно что-нибудь о людях, которые погружаются в Сеть неподалеку отсюда? Компьютерщиках?.. Киберкрысах?..

— Может, известно. Платите. — Мужчина осклабился.

— Насколько я понимаю, — сказал Чейн, — Окраины не обладают государственным суверенитетом, а потому не являются субъектами международного права. Стало быть, я не нахожу причин оплачивать транзитные перемещения через эту территорию.