Цвет ярости — алый - Романовский Александр Георгиевич - Страница 34

До определенной степени, конечно.

Вряд ли кто-то может чувствовать себя совершенно комфортно, когда у него под боком существо, способное убить человека голыми лапами за какие-то секунды.

— Ни при каких обстоятельствах, — наконец ответил Таран. И замолчал.

— А, понимаю. — Череп кивнул с видом умудренного старца. — Ты, вижу, не веришь, что мы обеспечим метаморфу достойный уход. А именно — что сможем удержать его на столь же короткой цепи, как это делаешь ты. Боишься, что однажды Волк вернется, чтобы за все расплатиться… — Череп зловеще оскалился. — Мы этого не допустим, можешь не тревожиться.

Таран молча таращился на бритоголового. Казалось, тот и впрямь умеет читать мысли. В преступном мире, скорее мирке, Клоповника встречались неплохие психологи, но этот, с каменной физиономией, на которой ничто не отражается, так что и не поймешь, что он думает и чувствует, даст всем сто очков вперед.

— Думаю, проверить это не удастся. — Таран качнул головой. — Я не продам Волка.

— Что ж, дело твое. Череп с сожалением развел руками. Только и всего. Хэнк приготовился было к граду ругательств, проклятий и угроз. А также, возможно, к чему-то более реальному — выстрелам и уже привычному штурму ворот. Но Череп просто развел руками, будто на самом деле зашел почесать языком. Всем было известно, что глава Ордена ничего не делал просто так.

Но сейчас он всего лишь пожал плечами.

— Жаль, конечно, что мы не пришли к соглашению. Вероятно, последнему Волку придется когда-то завершить свою жизнь гладиатором в Яме. — Гангстер протянул Тарану руку, которая, как прежде, была костлявой и сильной. — Не исключено, с другой стороны, что это случится в самом скором времени.

Череп развернулся и сделал шаг к воротам.

Сказать, что его последние слова весьма озадачили Хэнка, значило ничего не сказать. Каким образом это заявление вяжется с тем, что “волчонок” зачахнет и сгниет в своей камере”?

— Что ты имел в виду? — спросил Таран.

— Что?

Череп остановился и, обернувшись, поглядел на Хэнка.

— Что ты хотел этим сказать? Почему в самом скором времени? — Хозяин Подворья не скрывал раздражения.

— Потому что и на старуху бывает проруха, — спокойно сказал Череп. — На метаморфа также может найтись достойный противник. Возможно, ЧЕРЕСЧУР достойный.

Таран успокоенно осклабился.

— Бред. Я не могу разыскать такого противника во всем Мегаполисе. — Хэнк сообразил, что хватил через край, лишь увидев, как вдруг вытянулось бледное лицо Черепа.

— Если ТЫ не смог, то это еще не значит, что не сможет кто-то другой.

Череп вновь повернулся и двинулся к воротам. Бывший гладиатор остался стоять на месте, озадаченно глядя в спину уходившего гостя. Все это ему очень не понравилось.

Курт мог сказать примерно то же самое.

Память на лица у него была практически фотографическая. На запахи — и того лучше. Поэтому, учуяв через весь внутренний двор тот самый запах, который ассоциировался у него с темным перекрестком, черными автомобилями и лысыми индивидами, он медленно обернулся. Вряд ли это совпадение, такой тонкий аромат, духи наверняка дорогие, изготовленные по заказу.

Тот самый безволосый, никаких сомнений.

Волк понятия не имел, кто это. Прозвище, которое Курт дал ему про себя в тот вечер, возможно, не соответствует действительности, можно поручиться на девяносто девять процентов, что не соответствует. Вряд ли это Череп собственной персоной — зловещий гангстер, глава одной из влиятельнейших группировок всего Гетто. Какова была вероятность того, что Волк из всех бандитов города повстречает не кого-нибудь, а именно этого?

Какова бы ни была — ее не следовало исключать.

Вот почему Курт продолжал мысленно именовать незнакомца Черепом, хотя и понимал, что, возможно, ошибается.

Что ему здесь понадобилось, Курт не имел ни малейшего понятия. Хэнк и гость стояли довольно далеко, так что до волчьих ушей доносились лишь обрывки слов, по которым трудно было что-то понять.

Потом прогулка окончилась, и Волка отвели в камеру.

Он валялся на койке и обдумывал увиденное, а также вскользь услышанное. В том, что Череп (если это в самом деле Череп) пришел на Подворье, не было ничего сверхъестественного: Таран имел сложные связи в преступном мире, интересы же “черепов” простирались далеко за пределы трущоб. Может, это было самонадеянностью, но у Курта было такое ощущение, что этот визит связан именно с его скромной персоной. Да еще если вспомнить странный взгляд, который гость то и дело бросал на прогуливавшегося гладиатора… Хотя, конечно, человеку не так часто удается поглядеть на живого метаморфа, так что любопытство могло быть продиктовано именно этим. И все-таки что-то подсказывало Курту, что все не так просто.

Но и не слишком запутанно.

Хорошенько все продумав, Волк решил, что вряд ли Череп каким-то образом связан с Ковбоем. Нет, конечно, слухи о “волчонке” разошлись широко, а Таран не скрывал его настоящего имени. Но если бы господин в белом, обитатель одного из верхних ярусов, интересовался развлечениями нижней черни, он, наверное, снизошел бы до ЛИЧНОЙ встречи с незадачливым киллером. Или, что больше походило на правду, решил бы проблему без долгих разговоров… Если, разумеется, визит Черепа не является всего лишь разведкой.

Но это выглядело слишком сложным, чтобы быть правдой.

Кроме того, Курт понимал, что, возможно, он переоценивает себя, и не так уж он опасен для заклятого врага. Или же Ковбой не принимает эту угрозу всерьез. Что не помешало ему вырезать целую Стаю… Но тогда, — покаянно думал Курт, — Волки представляли собой грозную силу. Вполне вероятно, что Ковбой давным-давно проведал, где находится последний из метаморфов, просто не считал целесообразным что-либо предпринимать по этому поводу. Хэнк Таран, в конце концов, знает свое дело.

Тем более странным, опять-таки, казался Курту визит Черепа. Если он и впрямь возглавляет знаменитую банду, то, конечно, явился сюда не просто так, за этим что-то стоит. И вряд ли дело касается ставок, прежде Волк никогда не замечал его в толпе.

На Подворье не было ничего интересного, кроме самих гладиаторов. Все, в конечном счете, упиралось в физическую силу. Череп же, предположительно, ее горячий приверженец. Ему, как главарю банды, требуются боевики, хорошо владеющие оружием и не чурающиеся крови. Бизнес, как любой другой, вот только биржа труда для него не выставлялась напоказ, “кузницей кадров” были улица, притоны и темные подворотни. А в Клоповнике борьба наиболее выносливых за титул “Самый живучий” не кончалась никогда.

Таран же отбирал лучших из лучших.

Так что можно было предположить, что Череп явился именно с этой целью. На данный момент Курт был лучшим бойцом на Подворье… и, заведомо, во всем Клоповнике. Как ни тяжело было Волку думать об этом, ничего не оставалось, как признать — его могут продать как обычный товар.

Если нашелся ПОКУПАТЕЛЬ.

Подумав об этом, Курт почувствовал такой приступ ярости, какого не испытывал уже давно.

Но гневу было некуда деться в каменных стенах.

После разговора с Черепом Таран до самого вечера ходил сам не свой. Во всем происходящем чувствовалось двойное, а то и тройное дно, под которым без труда можно было спрятать кучу страшных секретов. Глава Ордена явно темнил и не пытался этого скрывать. Его уговоры выглядели чересчур настойчивыми, временами до смешного.

Очень странно видеть, чтобы человек, обладающий подобным могуществом, так себя вел. Это льстило самолюбию Тарана, но он повидал и пережил на своем веку слишком многое, чтобы уделять этой эгоцентричной чепухе слишком много внимания. Надо было сосредоточиться на куда более насущных вопросах.

Во-первых: с какой стати Черепу понадобился Волк? Такое впечатление, что Орден не остановится ни перед чем, лишь бы заполучить мохнатого гладиатора. А на этом фоне разумные и взвешенные доводы Черепа несколько теряли в убедительности. Если Таран продаст гладиатора, перед Орденом встанут те же проблемы, которые гангстер красноречиво описал. Вероятность бегства и чрезвычайная опасность, смертная тоска и самоубийство. Хэнк никак не мог понять, к чему Черепу все эти сложности.