Гарики предпоследние - Губерман Игорь Миронович - Страница 4

Зря в кишении мы бесконечном

дребезжим, как пустая канистра;

вечно занятый – занят не вечным,

ибо вечное – праздная искра.

130

Дыхание растлительного яда

имеет часто дьявольский размах:

бывают мертвецы, которых надо

убить ещё в отравленных умах.

131

Формулы, при нас ещё готовые,

мир уже не примет на ура,

только народятся скоро новые

демоны всеобщего добра.

132

Возможность новых приключений

таят обычно те места,

где ветви смыслов и значений

растут из общего куста.

133

Педантичная рассудочность

даже там, где дело просто,

так похожа на ублюдочность,

что они, наверно, сёстры.

134

Я научность не нарушу,

повторив несчётный раз:

если можно плюнуть в душу —

значит, есть она у нас.

135

Нечто я изложу бессердечное,

но среди лихолетия шумного

даже доброе сеять и вечное

надо только в пределах разумного.

136

Всегда витает тень останков

от мифа, бреда, заблуждения,

а меж руин воздушных замков

ещё гуляют привидения.

137

Все восторги юнцов удалых —

от беспечного гогота-топота,

а угрюмый покой пожилых —

от избытка житейского опыта.

138

В этом мире, где смыслы неясны,

где затеяли – нас не спросили,

все усилия наши – напрасны,

очевидна лишь нужность усилий.

139

Так как чудом Господь не гнушается,

наплевав на свои же формальности,

нечто в мире всегда совершается

вопреки очевидной реальности.

140

Искусство – наподобие куста,

раздвоена душа его живая:

божественное – пышная листва,

бесовское – система корневая.

141

Вот нечто, непостижное уму,

а чувством – ощутимое заранее:

кромешная ненужность никому —

причина и пружина умирания.

142

Известно веку испокон

и всем до одного:

на то закон и есть закон,

чтоб нарушать его.

143

Свято предан разум бедный

сказке письменной и устной:

байки, мифы и легенды

нам нужнее правды гнусной.

144

Пока, пока, моё почтение,

приветы близким и чужим...

Жизнь – это медленное чтение,

а мы – бежим.

145

От вина и звучных лир

дико множатся народы;

красота спасла бы мир,

но его взорвут уроды.

146

Несчастны чуть ли не с рождения,

мы горько жалуемся звёздам,

а вся печаль от заблуждения,

что человек для счастья создан.

147

Когда мы раздражаемся и злы,

обижены, по сути, мы на то,

что внутренние личные узлы

снаружи не развяжет нам никто.

148

Страдания и муки повсеместные

однажды привлекают чей-то взгляд,

когда они уже явились текстами,

а не пока живые и болят.

149

А пока мы кружим в хороводе,

и пока мы пляшем беззаветно,

тление при жизни к нам приходит,

просто не у всех оно заметно.

150

Словами невозможно изложить,

выкладывая доводы, как спички,

насколько в этой жизни тяжко жить

и сколько в нас божественной привычки.

151

Давным-давно уже замечено

людской молвой непритязательной,

что жить на свете опрометчиво —

залог удачи обязательной.

152

Мне лезет в голову охальство

под настроение дурное,

что если есть и там начальство —

оно не лучше, чем земное.

153

Забавное пришло к нам испытание,

душе неся досаду и смущение:

чем гуще и сочней у нас питание,

тем жиже и скудней у нас общение.

154

Никто не в силах вразумительно

истолковать устройство наше,

и потому звучит сомнительно

мечта о зёрнах в общей каше.

155

Я бы мог, на зависть многих,

сесть, не глянув, на ежа —

опекает Бог убогих,

у кого душа свежа.

156

Мир хочет и может устроиться,

являя комфорт и приятство,

но правит им тёмная троица —

барыш, благочестие, блядство.

157

Мы и в познании самом

всегда готовы к тёмной вере:

чего постичь нельзя умом,

тому доступны в душу двери.

158

А жалко, что на пире победителей,

презревших ради риска отчий кров,

обычно не бывает их родителей —

они не доживают до пиров.

159

Споры о добре, признаться честно, —

и неразрешимы, и никчемны,

если до сих пор нам не известно,

кто мы в этой жизни и зачем мы.

160

Пути судьбы весьма окружны,

и ты плутать ей не мешай;

не искушай судьбу без нужды

и по нужде не искушай.

161

Я вижу, глядя исподлобья,

что цепи всюду неослабны;

свободы нет, её подобья

везде по-своему похабны.

162

Боюсь, что Божье наказание

придёт внезапно, как цунами,

похмелье похоти познания

уже сейчас висит над нами.

163

Молчат и дремлют небеса,

внизу века идут;

никто не верит в чудеса,

но все их тихо ждут.

164

Предел земного нахождения

всегда означен у Творца:

минута нашего рождения —

начало нашего конца.

165

Хотя я мыслю крайне слабо,

забава эта мне естественна;

смешно, что Бог ревнив, как баба,

а баба в ревности – божественна.

166

Числим напрасно мы

важным и главным —

вызнать у Бога секрет и ответ:

если становится тайное явным,

то изменяется, выйдя на свет.

167

Похожи на растения идеи,

похожи на животных их черты,

и то они цветут, как орхидеи,

то пахнут, как помойные коты.

168

Бежать от века невозможно,

и бесполезно рваться вон,

и внутривенно и подкожно

судьбу пронизывает он.

169

Стихийные волны истории

несут разрушенья несметные,

и тонут в её акватории

несчётные частные смертные.

170

Зима! Крестьянин, торжествуя,

наладил санок лёгкий бег,

ему кричат: какого хуя,

ещё нигде не выпал снег!

171

Здоровым душам нужен храм —

там Божий мир уютом пахнет,

а дух, раскрытый всем ветрам,

чихает, кашляет и чахнет.

172

Природа почему-то захотела

в незрячем равнодушии жестоком,

чтоб наше увядающее тело

томилось жизнедеятельным соком.

173

Развилка у выбора всякого