Ничто не вечно под луной - Романова Галина Владимировна - Страница 15

– Не в нас, а в окно, – поправила она его, чувствуя, что заводится.

– А может быть, это вы сами? – вкрадчиво поинтересовался неудачник, сразу став на голову выше в собственных глазах от неожиданно вставленного в разговор вопроса.

– Что сама? – выдохнула Аля. – Кирпич бросила?

– Да...

– А где я его, по-вашему, все это время прятала? В вырезе платья? Или, быть может, схоронила в животе у этой прелестно зажаренной индейки?

Неудачник, поняв, что ему очередной раз утерли нос, сразу сник и постарался сравняться со стеной, на которой он что-то внимательно разглядывал.

– Вы предполагаете, что тот человек, что бросил в окно кирпич, и тот, что совершал бегство по берегу озера, и есть убийца? – вставил опер, знаком приказав замолчать своим помощникам.

– Думаю... да...

– А вам не удалось его разглядеть?

– Что вы! В такой-то темноте?! – округлила Аля глаза, стараясь изо всех сил не выдать нервной дрожи. – Я и труп-то не разглядела, пока не налетела на него...

– Понятно... – произнес опер излюбленное словечко всей ментовской братии.

Видишь ли, ему понятно! Да черта с два! Ей вот совершенно ничего не понятно, хотя в том беглеце она отчетливо разглядела Сеньку. Зачем ему было убивать Шаталова?! Что это ему дает?! Ее, Альку, подставить? Так дураку понятно, что женщина не может обладать такой силищей, чтобы вонзить эту штуковину в глаз и буквально пригвоздить мужика к земле. Может, месть за что-то?! Но она не могла даже предположить, что эти двое знакомы. Одним словом, ничего она не понимала, потому и промолчала, а лишь недоуменно пожала плечами и руками развела.

– Придется взять с вас подписку о невыезде, – выдал напоследок старший опер, чем вконец озадачил ее.

Вот тебе и раз! Понимающим прикидывался, головой согласно кивал, а подозрений, оказывается, и не думал с нее снимать.

Аля откровенно занервничала. Пора, видимо, подумать и об адвокате. Ивана в известность поставить. Никак мужик не может на ноги встать. То одно, то другое...

Закрыв за милиционерами дверь, Аля накинула на плечи теплую кофту и начала слоняться по гостиной, время от времени бросая испуганный взгляд на зияющий провал окна. Попробуй тут успокоиться, когда до утра еще добрых четыре часа, а вокруг бродит убийца, способный одним ударом проткнуть человека, словно жучка для гербария.

Под утро она все же забылась неспокойным сном, устроившись в глубоком кресле в углу гостиной. Подобрав под себя ноги, она уткнулась носом в сплетенные руки и попыталась прийти хоть к какому-нибудь выводу, но все поплыло под безудержным натиском сна, и незаметно для самой себя она отключилась.

Разбудила ее отчаянная телефонная трель. Не сразу поняв, где находится, Аля потянулась и смахнула трубку с подлокотника кресла. Та тут же смолкла, но через пару минут возобновила свой трезвон.

– Алло, – хрипло выдохнула Алевтина, отметив, что еще нет и семи утра. – Кто это?

Где-то в районе желудка сразу заныло, напомнив о безымянных звонках на старой квартире. Может быть, тут какая-то связь? Но на сей раз молчание было недолгим, и Сенькин голос обреченно спросил:

– Ты тоже думаешь, что я его убил?

– Не-ет. – Она еле сообразила, что лишние вопросы здесь ни к чему. – А кто? Ты видел?

– Я опоздал, – Сенька пару минут отчаянно сопел в трубку, ей даже показалось, что он плачет.

– Эй, а ты где? – осторожно вклинилась она в его сопение.

– Уезжаю я...

– А как же Вера?

– А что Вера? – горестно-обреченно спросил он. – Нужен я ей очень! Найдет себе еще кого-нибудь...

– Зачем звонишь? – отчего-то разозлилась Аля, поняв, что Сеньке до одури жаль себя. – Покаяться или узнать, назвала ли я тебя?

– Назвала?! – Голос сразу стал требовательно жестким, отчего у Альки против воли поползли по спине мурашки. – Ну! Чего молчишь?!

– Нет... Ты никого не видел?

– Слушай, – перебил ее Сенька. – Тут мой поезд объявили. Спешить мне надо. В тот день на трассе была черная «девятка» номер 234, регион наш. Я на твою подумал поначалу. Номера ведь, сама знаешь, перевесить пара пустяков.

– Идиот! – фыркнула Алевтина, окончательно запутавшись в смене его настроений.

– Узнай, чья это машина, – попросил он.

– И без того знаю – Шаталова, – смутное подозрение начало разрастаться, делая дальнейший разговор бесполезным.

– Да?! Тогда мне конец!!! – Сенька замолчал, и Аля совсем уж была готова повесить трубку, когда он со странным смешком выдал: – Ты спрашиваешь, видел ли я кого? А ведь видел, черт меня возьми!!!

– Кого?!

– Привидение, мать твою!!! Самое настоящее привидение!!!

Он демонически захохотал и швырнул трубку, внеся в ее душу еще больший разлад. Она несколько раз прокрутила разговор с ним и с каждым разом все больше и больше утверждалась в мысли, что назвать ее собеседника вменяемым можно было только с большой натяжкой.

Многое теперь, конечно, встало на свои места. Стали понятны все беды, разом взгромоздившиеся в огромную кучу. Сразу надо было бы прощупать конкурентов, а не ломать голову напрасными подсчетами их просчетов. Непрост был покойный, ох непрост! Как издалека начал...

Стоп! При мысли о его смерти Алевтине сделалось совсем худо. Это что же получается? Он хотел расправиться с ними, как с конкурентами своего зарождающегося бизнеса, а расправились в итоге с ним?! И для этого эти самые его конкуренты в ее лице заманивают его на свидание, а потом потихоньку убирают, решая тем самым все свои проблемы?!

Ведь именно так виделось это дело хмурому молчаливому оперу, принявшему, как ей казалось, напрасные меры предосторожности в виде подписки о невыезде.

Она теперь главная подозреваемая!!!

Чувствуя, что еще немного – и ее стошнит, Алевтина кинулась бегом в ванную и, лишь забравшись под ледяной душ, смогла немного прийти в себя.

– Нельзя впадать в панику! – отстукивала она зубами, покрывшись мурашками и старательно растирая себя полотенцем. – Надо что-то придумать! Давай, давай, Аленька, девонька, думай!!!

И тут, благословение богу, в памяти всплыло хитро улыбающееся лицо Скоропупова, пожимавшего ей руку в день его проводов на пенсию и загадочно изрекающего:

– Ох, чуется мне, недолгим будет ваш покой, уважаемая. Ох, недолгим...

Валентин Иванович, отбывший в неизвестном направлении, вел одно время дело об убитом муже Верочки. Еще ранее он усиленно помогал Алевтине. Негласно так, исподволь. Так, что она даже и сама не догадывалась об этом. А узнав, растрогалась до слез.

– Уж и не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас, – пробормотала она тогда.

На что Скоропупов, скромно потупя взор, произнес что-то о ее неземной красоте, недюжинном уме и прочей ерунде, якобы оправдывающих его действия. Алевтина смутилась тогда неимоверно. Но Валентин Иванович ничего не потребовал взамен, а лишь, приложившись к ее руке, взял с нее обещание не забывать его.

Она и не забыла. Когда над Верочкиной головой начали сгущаться тучи не без вмешательства оперативников, ратующих за торжество справедливости, Алевтина прямиком направилась к Скоропупову. Тот обещал помочь и уже менее чем через день обещание свое выполнил. Труп Олега был найден и захоронен. Дело оформили как несчастный случай и неосторожное обращение с огнем, с Верочки сняли все подозрения, а Скоропупова за столь скорое избавление от всяческих проблем... отправили на пенсию.

На проводах, скромно отмечаемых на его квартире, из которой, к слову сказать, бывшей супругой Валентина Ивановича была вывезена вся мебель, присутствовало немного народа. Алевтина с Денисом. Кто-то из давних приятелей Скоропупова и его престарелая тетка. Тосты были добрыми, осознанно и от всего сердца сказанными искренними людьми. Атмосфера царила дружелюбная, и к концу вечера Аля едва ли не клялась в вечной дружбе захмелевшему следователю, к тому времени уже пенсионеру. Дружить, конечно же, они не стали. В том смысле, что встречаться вечерами, проводить вместе выходные дни, но она всегда была твердо уверена, что советчика и помощника надежнее ей вряд ли сыскать. После Ивана, разумеется.