Неплохо для покойника! - Романова Галина Владимировна - Страница 38

Несколько минут постояв в кухне у окна и понаблюдав за тем, как стихия набирает силу, я решила пойти на балкон и снять почти высохшее белье. Хотя он и был огорожен с двух сторон ранее живущими жильцами, хаотично дующий во всех направлениях ветер мог запросто все его испортить. И к тому моменту, когда была снята с веревки последняя вещица, на улице почти совсем стемнело. Неоновые зигзаги молний то и дело прорезали темноту ночи, придавая всему зловещую окраску. Громовое рокотание будто обиженных чем-то небес почти не прекращалось.

Зябко поежившись, я поспешила закрыть балкон и укрыться в теплом уюте комнат. Но не успела отойти от него и на пару метров, как в стекло что-то тихонько цокнуло.

От неожиданности я вздрогнула и опасливо оглянулась, но разглядеть что-то в бушующей темени за окном мне не удалось. Решив, что это случайно заброшенный ураганом камешек, я облегченно вздохнула, взяла с полки книгу и забралась в кресло с ногами. Но чтение на ум не шло. Перед глазами скакали совсем другие строчки, написанные торопливой Мишкиной рукой. Что хотел он сказать мне этой многозначительной фразой: «Чтобы что-то надежно спрятать, это кладут почти на виду»?

Я снова и снова перебирала в мозгу события нескольких последних дней. Тщательно восстанавливая в памяти услышанное от самых разных людей за последнее время, я вдруг почувствовала, что разгадка где-то совсем рядом. И для того, чтобы все окончательно понять, мне не хватает совсем немного.

Вскочив с кресла, я лихорадочно заметалась по комнате, напряженно пытаясь уловить ускользающую от меня нить логического завершения всего происшедшего. И вот в тот самый момент, когда я поняла, что на верном пути, по стеклу опять что-то стукнуло.

– Да что же это такое? – невольно вырвалось у меня, и я решительно рванула на себя балконную дверь.

Я сделала шаг вперед и едва не завизжала от ужаса, потому что путь мне преградили чьи-то обутые в черные кожаные ботинки ноги.

– Не надо кричать, – сдавленно предупредил чей-то голос.

Мужчина сидел на полу в тени балконной стены, поэтому лица его мне рассмотреть сразу не удалось.

– Что вы здесь делаете? – только и нашлась я что сказать.

– Сижу, – так же тихо, почти шепотом, ответил он. – Сижу и жду помощи… от тебя…

Что-то показалось мне знакомым в его интонации, поэтому, присев, я приблизила свое лицо к его и вгляделась попристальнее.

– Это ты?! – едва не простонала я.

– Я…

– После всего, что произошло, ты набрался наглости прийти именно ко мне?! – Я едва не задохнулась от гнева и гадливости к человеку, сидящему на полу. – Убирайся немедленно! Убирайся, или я задушу тебя своими руками!

– Ты еще успеешь это сделать, – не повышая голоса, спокойно произнес он. – А сейчас я прошу – помоги мне. Я ранен…

Жалеющая с детства всех дворовых кошек и собак, постоянно расходовавшая на них пузырьками йод и зеленку, я не могла сейчас выкинуть его под проливной дождь. К тому же, в результате всех моих умозаключений, у меня набралось к нему несколько интересных вопросов.

– Проходи, – все так же со злобной неприязнью буркнула я, вставая. – Только особенно не рассчитывай на мое милосердие.

Пуля прошла вскользь, лишь немного разорвав мягкие ткани предплечья. Случись это месяцем раньше, я бы никогда не узнала о существовании татуировки в виде скорпиона. Но логично предположить, что не будь на его плече этой отметины, не было бы и желающих выбрать его в качестве мишени.

Обработав рану перекисью, я осторожно стянула края и наложила тугую повязку.

– Если доживешь до завтра, можешь обратиться к врачу, – не без злорадства посоветовала я, тщательно намыливая руки. – Ну а если врач тебе уже не понадобится, то, как говорится, – значит не судьба.

– Почему ты так меня ненавидишь? – спросил Тимур, устало прикрывая глаза. – В том, что ты обо мне знаешь, лишь малая часть правды…

– Да что ты?! – с наигранным изумлением распахнула я глаза. – Тогда давай отыщем эту самую правду!

Тщательно занавесив окна гостиной и включив маленький свет, я уселась в кресло напротив него и приступила к допросу.

– Ты клянешься говорить правду и только правду? – сурово сведя брови, торжественно начала я. – Подумай хорошо, прежде чем ответить. Возможно, ты на пороге смерти, так что нелишне и о душе подумать.

– Да, – перебил меня Тимур, откинувшись на спинку. – Возможно.

– Твоя фамилия, имя, отчество? – задала я первый существенный вопрос, чувствуя, как внутри у меня все холодеет. – Не те, которые сейчас у тебя в паспорте, а те, что при рождении дали тебе родители.

– Севостьянов Тимур Альбертович, – не моргнув глазом, ответил он. – Год рождения и дата рождения те же, что и в паспорте.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула я. – При каких обстоятельствах ты познакомился с Хлобыстовым?

– Я работал на его брата. Был шофером. Частенько выступал в роли курьера, если мой дружок заболевал или бывал в загуле.

– Имя друга…

– Александр Минаков.

– Саша М., – задумчиво пробормотала я, вспомнив о письме в редакцию, машинально заполняя пустующую ячейку в моей версии. – Что случилось в тот день? Ты понимаешь, о чем я?

– Да… – Тимур шевельнулся в кресле, скривился от боли, задев рукой за высокий подлокотник, и глухо обронил:

– Это очень долгая история, Аня. Ее нельзя просто рассказать, отвечая на твои вопросы. Здесь все гораздо сложнее и серьезнее, чем ты можешь себе представить.

– А я и не тороплюсь. Потому что уже полгода живу в кошмаре, так что еще одна ночь для меня – это ничто. – Криво ухмыльнувшись, я жестко добавила: – Только смотри, береги силы. Ты должен все мне рассказать.

Тимур попросил кофе и, выпив целых три чашки, приступил к рассказу. Говорил он медленно, тщательно взвешивая каждое слово, словно хотел, чтобы я до конца прочувствовала всю трагичность его судьбы. А я сидела напротив и боялась дышать, дабы не прервать потока откровения, изливающегося на меня.

– Ну чего, Санек? Едем? – Тимур выжидательно уставился на друга. – Чего тут думать, не понимаю?! Ты не представляешь, какие у нас места! Скажи, а что ты собираешься делать в своем Мичуринске? Топать на завод взад-вперед?

– А там я что буду делать? – кисло отозвался Александр, ковырнув носком сапога землю. – В порту мыть бочки из-под тухлой селедки? Или пришвартовывать шаланды?

– Да ладно тебе! – Тимур хлопнул друга по плечу. – Там всегда дела найдутся для таких, как мы.

Дела действительно нашлись.

Не успели друзья сойти с поезда, как две бойкого вида девицы, подцепив дембелей, потащили их не куда-нибудь, а в ресторан.

Ошалев от выпивки, свободы и выпирающих из-за пазухи грудей, парни, не жалея, сорили деньгами, которые заработали на шабашках в стройбате.

Девки особо не наглели. Заказывали по-скромному, предпочтя шампанскому водку, а селедку с гарниром икре с круассанами.

– Мальчики, – игриво пропела одна из них, запустив руку под скатерть и нащупав коленку Тимура. – А может быть, сорвемся поближе к удовольствию?

Дважды мальчикам повторять было не нужно. Изголодавшись за два года без женского тела, друзья рванули на квартиру к одной из них и провели в любовных баталиях всю ночь и большую часть следующего дня. И чего только не вытворяли с ними девицы, заставляя меняться партнерами и играть в замысловатые содомские игры! Парни были так измучены, что не заметили, как уснули, разметавшись на широченной кровати, накрытой черным шелком. А когда поутру проснулись, то первое, что увидели, – это жутко ухмыляющиеся бандитские физиономии. Бритоголовые парни стояли, окружив место игрищ, и выразительно поглядывали на обнаженные тела друзей.

– Так, так, так, – вышел вперед невысокого роста плешивый паренек. – Это что же получается: муж в командировке, а его жена развлекается с солдатней?!

Командировку тот мог получить при желании только в одно место и лет, скажем, на несколько, да и женой девица приходилась, наверное, большей половине присутствующих. Но попробуй поспорь с ними, когда у каждого второго под пиджаком под мышкой странное вздутие, красноречивее всяких слов убеждающее, что ни в какие споры с парнями вступать не следует.