Неплохо для покойника! - Романова Галина Владимировна - Страница 3

Я молча кивнула, но сочла за благо промолчать. Чувство вины перед этим седым человеком, который так много сделал для меня в моем горе, потихоньку начало глодать меня.

– И что скажешь? – сурово свел он брови, впиваясь в меня взглядом. – За расчетом пришла? Или, может… за жалостью?

– Не-ет, – почти прошептала я, внезапно оробев. – Я… не знаю.

– Не знаю!.. – он в раздражении швырнул карандаш об стол и откинулся на спинку кресла. – Послушайте, уважаемая Анна Михайловна, что я вам скажу!.. Расчета я вам не дам – смолоду не привык кадрами разбрасываться. Жалости от меня тоже больше не дождешься, надоело мне с тобой нянчиться. А по поводу твоих прогулов вот что скажу: отработаешь потом вдвойне! Поняла?

Я молча кивнула. Серьезность его тона не оставляла сомнений – мои выкрутасы ему порядком надоели. Как и подобает в данной ситуации, я понуро опустила плечи и лишь виновато время от времени кивала. Сказать, что мне было стыдно, значило бы ничего не сказать. Уши мои полыхали, норовя подпалить бумажного журавлика, которого подвесил на люстру внук Семена Алексеевича.

– А сейчас ты напишешь заявление на отпуск, – не меняя интонации, продолжал он между тем. – И через месяц примешь дело о хищениях на мукомольной фабрике. Все! Иди!..

Я встала, поправила юбку и, тихонько лопоча слова прощания, двинулась к выходу.

– Аннушка, – окликнул он меня, когда я уже была у самой двери. – Не слишком круто старик с тобой?

– Все нормально, Семен Алексеевич, – попыталась я улыбнуться. – Простите меня…

Он встал и, прихрамывая на левую ногу, пошел по направлению к выходу.

– Ты отдыхай, девочка… – взял он в руку мою ладонь и легонько сжал ее. – Время все лечит… И возвращайся такой, как была. Хорошо?

– Постараюсь, – с трудом проглотила я комок, вставший в горле.

– Идем, я тебя провожу.

Мы вышли с ним из кабинета и медленно двинулись по длинному коридору, изрезанному выемками дверей. Шеф взял меня под руку и тихонько, почти ласково, начал наставлять на путь истинный. Не скажу, что слова его достигали своей цели, но мне отчего-то стало полегче дышать. Был ли то причиной его мягкий голос, уговаривающий меня с легкой долей укоризны, или лица сотрудников, приветливо улыбающиеся мне, но из здания суда я вышла почти спокойной.

– Встреча с шефом пошла тебе на пользу, – удовлетворенно кивнула Антонина, перекидывая через мое плечо ремень безопасности. – Пристегнись, а то опять на штраф нарвемся.

– Куда сейчас? – оборвала я ее брюзжание. – Поесть бы чего-нибудь…

– А вот это совсем хорошо! – Подруга завела машину, и вскоре мы уже выезжали на проспект. – Отвезу тебя сейчас в одно местечко… Ты там ни разу не была… Жрачка отменная, ну и обслуживание на уровне.

Все было именно так, как пообещала Антонина. Заяц на вертеле был просто изумительным, а официантки, словно Белоснежки, порхали между столиками, едва возникала в них необходимость.

Поставив локти на стол, я положила подбородок на сцепленные пальцы и с благодарностью взглянула на подругу.

– Хорошая ты баба, Тонька, – выдохнула я какое-то время спустя.

– Еще бы! – самодовольно заявила та, доедая мороженое.

– Да, тебе бы еще скромности немного, – пустила я шпильку. – Цены бы тебе не было.

– А она мне ни к чему, – не обиделась Тонька. – Ну вот скажи, что я с ней стала бы делать? Добилась бы содержания от мерзавца мужа, который погнался за первыми встречными ногами, забыв о любезной сердцу супруге? Нет! Принимала бы я от него подарки в дни рождения, учитывая его вероломство? Нет! И уж, конечно же, не потребовала бы новую машину в годовщину нашей с ним свадьбы!

– Ну ты даешь! – качнула я головой. – Я бы так не смогла.

– Ты у нас другая, – согласилась подруга, доставая сигареты. – Вроде и не святоша, но идеалистка, каких свет не видывал.

– А это плохо?

– Не знаю… – она задумчиво уставилась на сизый дым, тонкой струйкой поднимающийся к потолку. – Не знаю… Но жить тебе тяжелее, это бесспорно. Тут ведь вот еще какое дело, Ань…

Она на мгновение умолкла и принялась тяжело вздыхать, покусывая нижнюю губу. Последнее меня насторожило. Зная изначальную природу этой ее привычки, я приготовилась к неприятностям. Моя интуиция не обманула меня, новостей было две: плохая и очень плохая.

Усердно избегая смотреть мне в глаза, перво-наперво Тонька выпалила, что поехать со мной не сможет.

– Ты с ума сошла?! – опешила я от неожиданности. – Посмотри на меня! Ты убеждала меня, торопила с отъездом, а теперь заявляешь, что у тебя дела?!

– Прости, – пробормотала она и уставилась на меня глазами побитой собаки. – Я все равно не смогла бы с тобой надолго уехать. Так, на недельку, не больше. У меня скоро сдача объекта. А тебе нужно как следует отдохнуть. Но я провожу тебя на вокзал, я даже билет тебе уже купила!

– Спасибо! – фыркнула я раздраженно и взялась за сумочку.

– Ань, ну подожди! – со слезой в голосе взмолилась Тонька. – Ты просто еще ничего не знаешь!

– Что-то уж больно плаксивой ты стала в последнее время, – с подозрением уставилась я на нее. – А ну давай, выкладывай! Опять благоверного своего решила простить?

Тонька обреченно качнула головой и полезла за новой сигаретой.

– Ты конченая дура! – вынесла я свой вердикт. – Это который раз? В прошлый раз он променял тебя на сиськи! В позапрошлый – на ноги от ушей! Что будет следующим этапом? Тонь, сколько можно?!

– Я его люблю… – сдавленно прошептала она и заревела.

Ну это уже перебор! Тяжело вздохнув, я вытащила из сумочки бумажный носовой платок и протянула ей со словами:

– Перестань кукситься, я поеду одна.

– Правда? – Тонька подняла на меня зареванные глаза и попыталась улыбнуться. – Анюта, милая, как я тебя…

– Ой, да ну ладно уже, – я недовольно сморщилась. – Просто я решила на время уехать для того, чтобы там, вдали, все взвесить и сопоставить.

– Переоценка ценностей, – с пониманием кивнула подруга. – А не страшно в лесу одной ночью?

– Тимур погиб средь бела дня в самом центре города с населением в двести пятьдесят тысяч. Кругом было полно народу, и никто, повторяю, никто не кинулся ему на помощь. Все стояли и смотрели, как догорают обломки его машины.

Удивительно, но, произнося все это, я оставалась спокойной! Голос мой не дрогнул, сердце по привычке не сжалось от тоски. Я озадаченно свела брови и попыталась затронуть чувственные струны собственной души, но, вопреки обыкновению, они почему-то молчали. Это могло означать одно из двух: либо я наконец смирилась со своей утратой, либо я очерствела настолько, что произношу имя моего покойного мужа без внутреннего содрогания.

Видно, Антонина тоже что-то почувствовала, потому как прекратила свое бесполезное занятие – лить слезу – и с подозрительным прищуром уставилась на меня.

– Ань, ты в порядке? – не выдержала она и пятиминутной паузы.

– Абсолютно, – бесстрастно прозвучал мой ответ. – Более того, я настолько в порядке, что готова выслушать твою «очень плохую новость». Ее, я полагаю, ты приберегла напоследок?

Антонина отчаянно заерзала под моим пристальным взглядом и принялась выскребать почти чистую салатницу. Признаться, взгляд мой выдержать было трудновато. Как любили шутить коллеги, под взглядом моих иссиня-черных глаз даже ни в чем не виноватый человек мог сознаться в любых злодеяниях. Подруге о рентгеноскопических его свойствах было доподлинно известно, поэтому она сейчас и не поднимала головы.

– Оставь в покое салатницу, – потребовала я. – Ничего не изменится, когда ты сообщишь мне это – через пять, десять, двадцать минут или сейчас. Давай, выкладывай!

– Тебе Семен Алексеевич ничего не говорил, когда ты была у него? – начала она осторожно.

– Нет. О чем?

– Даже не знаю, говорить тебе или нет. Ты вроде немного начала успокаиваться, а тут вдруг опять…

– Хм, – уголки моих губ приподнялись в скептической ухмылке. – Подобное вступление, по-твоему, должно меня успокоить? Давай же, выкладывай, не тяни!