Звездный Надзор - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 59

И тут ЗвеН допустил ошибку. Таверна лишь на остаток ночи, на несколько часов, была оставлена без военного оцепления, под присмотром полицейских. Но оказалось, что этого достаточно Хозяину. На следующее утро бар встретил визитеров черной тишиной и каким-то нехорошим ароматом беды. Те пьянчуги, что мечтали опохмелиться уже с утра и заглянули в бар, плакали и тряслись, рассказывая, какие страшные лица были у прибитых к стенам мертвецов.

Видимо, бандиты Фонетти настойчиво расспрашивали служащих забегаловки о чем-то, перед тем как отправить на свидание с тенями предков. Трудно понять, узнал ли Антонио то, что хотел узнать, но в баре нашли всех, кроме одного, кто числился владельцем заведения. Этот горемыка исчез, от него не осталось никаких следов.

Противник действовал жестко и быстро. Как выяснилось, он был прекрасно осведомлен о шагах Звездного Надзора и, ускользая от прямого столкновения, тем не менее не стеснялся оскаливать зубы. Для Норта Свенссона это стало откровением. Впервые со времен Великой Анархии шайка бандитов бросала вызов государственной организации, которой являлся ЗвеН. Тони Фонетти противопоставил военной машине другую силу, пусть и скрытую пока, но уже поигрывающую мускулами.

А Дрю Морович сидел тихо, как ангел. Не просил увольнений, не брал отпусков, даже отказался от командировки на обучение, когда ему предложили таковую. Становилось понятно, что искать контакта с Фонетти сержант не намерен. Либо он получил команду от босса, либо самостоятельно принял такое решение. В любом случае, вывести разведку Надзора на то место, где скрывался главарь, Морович не мог. Если сержант вообще знал, где находится Антонио.

Волков уже всерьез подумывал о том, чтобы взять Моровича в оборот, попытаться расколоть сержанта, оказывая на него психологическое воздействие. Улик хватало. Но Ямато Токадо справедливо заметил, что «крот» мог выходить на босса через длинную цепь посредников, раскручивать которую следовало медленно и аккуратно, звено за звеном. Начальник «тройки» убедил всех, что следует подстраховаться, пойти и вторым путем, попытавшись оставить агента на планете Круз, у бара. Ямато предполагал, что Антонио обязательно вернется туда еще раз. Адмирал дал согласие на внедрение…

Старший лейтенант, поначалу удачно вписавшийся в пьяную компанию завсегдатаев бара, не догадывался, что Мэрт жаждет встречи с жертвой, которая обеспечит ему алиби.

Пять лет... Антонио Фонетти вернулся домой лишь через пять лет. Это была огромная бездна времени, вместившая в себя попытки стать своим в чужом мире, необходимость постоянно скрываться от полиции и наемных головорезов, идущих по следу Тони. Двойное убийство на пустыре получило широкую огласку, информацию о нем несколько раз передавали в новостях сектора, и Тони, потягивавший мартини в баре на чужой планете, мрачно усмехался, рассматривая свою фотографию на телемониторе. Он не боялся, что собутыльники узнают в расположившимся за стойкой длинноволосом парне мальчишку, которого показывали на экране.

Там, дома, почти не осталось фотографий, только детские. За последние несколько лет никто не делал портретов Антонио, а потому в руках у полиции оказалось только старое фото. Из тех же сводок новостей Фонетти узнал, что родственники убитой им пары поклялись найти Тони и предать его в руки правосудия. На самом деле эти «денежные мешки» покривили душой: беглец довольно быстро понял, что по его следу идут профессиональные киллеры. Никто не собирался передавать Антонио в руки полиции. Его просто собирались убить...

Пять лет. Тони научился всегда быть начеку, выхватывать пистолет быстрее, нежели враг. Он породнился с опасностью, он свыкся с мыслью, что его могут прикончить в любой момент, а потому был злее, резче многих сверстников, и даже тех, кто старше. Просто у Фонетти каждый день мог стать последним, и он торопился жить. Шло время, Тони все больше выделялся в молодежной банде, приютившей скитальца, он медленно, но верно продвигался наверх... Потом были еще убийства, другие планеты, борьба с чужими и своими, но всегда – готовность в любой момент получить пулю в спину, в затылок, в грудь...

И настал день, когда Антонио решил, что может тайком вернуться домой. Пусть ненадолго, пусть его по-прежнему ищет полиция, но он должен навестить мать, братьев, сестру!

Старый дом встретил его гнетущей тишиной. Фонетти замер у двери, не в силах толкнуть обветшалую створку. Непривычный комок застрял в горле, и Антонио никак не мог его сглотнуть.

– Мама! – еле слышно вымолвил он и, все же решившись, отворил дверь.

Дома было пусто. Уже довольно давно. Он понял это сразу, потому что осколки стекол, валявшиеся на полу, успели зарасти пылью. Дожди, бившие по осени в пустые окна, превратили и без того ветхий пол в сырую влажную труху. Антонио медленно пошел вперед, не в силах поверить...

– Марко! Алессандро! Джессика! – громко, с надеждой позвал он.

Ответом ему был только скрип окна, поймавшего порыв ветра, да назойливое «тук-тук-тук» из ржавой трубы в туалете. На кухне, в небольшом помещении, куда с трудом набивалсь дети, когда мать звала их кушать, Тони присел на гнилой табурет, достал сигару. Он не мог понять, куда исчезла семья...

Неловко покачнувшись на ветхом сиденье, Антонио выронил зажигалку, и красивая безделушка скользнула в сторону. Фонетти, чуть располневший за годы скитаний, кряхтя опустился на корточки, потянулся за ней. Перед глазами вдруг оказалась стена и странное коричневое пятно-клякса неправильной формы. Тони покрылся испариной. Он плюнул на задрожавшие пальцы и принялся быстро тереть поверхность. Поднес руку в глазам, всматриваясь. Кровь...

– Марко! Алессандро! Джессика! Мама!!! – в отчаянии закричал он, утыкаясь лбом в стену. Слезы сами потекли по лицу, против воли. Он рыдал, понимая, что все кончено, что теперь ему уже никогда не увидеть их, не обнять, и даже пьяные вопли отца остались в прошлом.

– Их убили, всех, – чуть позже объяснил друг детства, которого Тони с трудом нашел в пропитанной запахами вина и мочи разливухе. – Убили те, сам знаешь. До тебя не добрались. Мстили за своих. Уходил бы ты, Тони. Их власть. И тебя достанут здесь, и мне несдобровать...

«Убили, те. Сам знаешь». Тони знал. «Денежные мешки» не смогли достать его, но все-таки отомстили. Отомстили страшно. Фонетти ушел в ночь, из гремящей музыкой разливухи, где никто не узнал странного гостя, где скитальцу не было места. Он вновь покинул родную планету, но ненадолго. Теперь у него были дела здесь, неотложные дела.

С того дня Фонетти перестал скрываться от киллеров. Он остановился, повернулся к ним лицом, чтобы встретить. А вскоре подручные Тони несколькими посылками отправили «денежным мешкам» тела наемных убийц. Фонетти не отказал себе в удовольствии лично вложить в каждую из них записку «Ты – следующий!».

Кровь за кровь. Антонио сдержал обещание. Он еще дал жертвам время помучиться, посходить с ума от страха, окружая свои дома тройным кольцом охраны. Но люди Фонетти все равно вырезали обе семьи – одного за другим, медленно и неспешно, никуда не торопясь, доводя жертв до безумия в ожидании приговора. Некоторые из приговоренных к смерти умоляли Тони простить их, но это лишь заводило главаря, возвращало его в далекую уже ночь, на заброшенный пустырь около рабочего квартала.

А потом не осталось никого из врагов, и только тогда Фонетти вдруг полностью, до конца, осознал, что остался один. Не было ни семьи, ни дома, ни друзей. И прошлого тоже не было.

Сначала родилась струя ледяной воды, обдавшая с головы до ног. Потом откуда-то вынырнула медленно раскачивавшаяся под потолком лампа. Желтый свет ощутимо давил на лицо, на грудь, даже сквозь закрытые веки, и лежавший человек попробовал пошевелиться. Тело ответило резкой болью, тогда Дитрих Фогель вспомнил, где находится и что с ним.

– Очухался? – выплыл откуда-то из желтого марева злобный хриплый голос. – Может, начнешь говорить?

Пленника грубо подняли с пола, бросили на железный стул. На запястьях тут же защелкнулись наручники, притягивая руки к спинке. Через миг закрылись браслеты на ногах. Офицер ЗвеНа дышал с огромным трудом, каждый глоток воздуха отдавался в груди болью, на губах пузырилась кровь. Пленник знал, что ребра сломаны, как и многие пальцы, но ребра – хуже. Это лишает возможности делать резкие движения.