Звездный Надзор - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 5

Трижды прозвучал сигнал тревоги – это руки Мишеля забегали по пульту, выполняя предписанные действия. Все четко по инструкции! Бертран быстро считывал показания бортового анализатора.

– Цель – одиночная, малоскоростная. Пеленг – сто двадцать, курсовой угол – тридцать два, угол над условным горизонтом – восемнадцать. Дистанция – семьдесят условных единиц, – доложил он.

– Тип корабля? – уточнил капитан, маневрируя двигателями, чтобы направить сухогруз к нужной точке.

– Похоже, прогулочный шлюп, сэр, – с некоторым опозданием ответил Мишель. И добавил: – Не удается точно идентифицировать! Цель маломестная, на грузовик точно не тянет. Но и на «пассажирку» совсем непохожа. Сигналы другие.

– Включай телеметрию, – приказал Болдвейн, активируя передатчик. – Аварийный борт, аварийный борт, отзовитесь! Слышим сигнал SOS, идем в вашу сторону. Я – грузовой корабль «Одинокий Бродяга», нахожусь от вас в полутора часах хода. Как слышите, прием!

– Телеметрия запущена, – успел проговорить Мишель, и в этот момент створка двери за спиной хлопнула. В рубку ворвался первый помощник капитана – Альфредо Карлос.

– «Бродяга», прием, я аварийный борт, SOS! Малый катер «Аризона», прошу помощи! Прием!!!

– Тьфу ты, – едва слышно прошипел старпом над ухом Бертрана. Потом шла совсем тихая тирада из ругательств, уже на родном языке Карлоса. И снова шепот: – Опять прогулочное корыто поломалось! А нам курс из-за него менять!

– «Аризона», я «Одинокий Бродяга», прием! Следую в вашу сторону, доложите повреждения. Сможете ли продержаться до нашего подхода?

– «Бродяга», я «Аризона»! Спасибо за отклик! Полтора часа продержимся. Докладываю повреждения: вышел из строя маршевый двигатель катера, медленно дрейфуем в сторону Альфеки. На борту – экипаж из двух человек и пассажир. Запас кислорода – около двенадцати часов. Прием.

– «Аризона», вас понял! Все в порядке. Будем в расчетной точке через один час тридцать три минуты. Ремонт маршевого двигателя не обещаем, но заберем всех. Место на судне есть. Прием!

– Спасибо, «Бродяга»! Даю сигнал пеленг-маяка.

– До связи.

Альфредо Карлос от досады прищелкнул пальцами.

– Э-э-эх, кэп! Ну что нам так везет? Второй раз в этом году поломанный катер на буксире тащить...

– Может, и не потащим, Альфредо, – задумчиво произнес Болдвейн, поглаживая подбородок. – Теперь у нас груз, рейс должен быть выполнен в согласованные сроки. Иначе, сам знаешь, попадем на штрафные санкции. Так что, думаю, снимем людей, забросим их на Лауру, вместе с грузом, а уж там как они выкручиваться станут – не наша головная боль.

– Кэп, они ж будут умолять спасти их дырявое корыто! Плакать начнут, что в него деньги вложены. А если мы бросим прогулочный шлюп – он точно грохнется на Альфеку!

– Там будет видно, старпом. Может, у них корыто застраховано. А пока – принимай управление. Пройдусь по судну, прикинем вместе с боцманом, куда разместить «гостей».

– Есть, сэр!

Альфредо Карлос занял место первого пилота, дружески подмигнул Мишелю Бертрану, тихо молившемуся о том, чтобы капитан навеки забыл о неприятной истории. Но командиру было не до провинившегося курсанта. Непонятная тревога поселилась в сердце, скреблась и шевелилась внутри и, как ни старался Николас Болдвейн выгнать ее, снова и снова напоминала о себе.

Подсознание Болдвейна, опытного капитана с тридцатилетним стажем полетов, шептало, что надо пройти мимо терпящего бедствие катера. Но Николас усилием воли подавил приступ малодушия. Он знал, что никогда в жизни не нарушит устав космического братства. По сигналу SOS любой корабль обязан оказать помощь...

– Старший лейтенант Дмитревский, зайдите к Адмиралу, – пропел робот-секретарь красивым женским голосом, и Роман замер посередине каюты с поднятой ногой.

Уже через миг он был у входа в кабинет, нервно оправляя руками форменные брюки. Выдохнул, распахивая дверь в отсек:

– Старший лейтенант Дмитревский по вашему приказанию прибыл!

– Садись, Роман, – Адмирал приветственно махнул рукой, на миг оторвавшись от картины звездного неба. Иллюминатор в кабинете Норта Свенссона был предметом особой гордости командующего Звездным Надзором. Огромное окно, во всю стену, не видеомонитор, как было модно, а именно толстое прозрачное стекло, за которым открывался отличный обзор на взлетные полосы базы. Временами яркие вспышки отражались в металлических конструкциях, размеченные светящейся краской причалы окутывались клубами дыма – стартовали корабли ЗвеНа, заступавшие на боевое дежурство. И на всю эту суету, не мигая, смотрели звезды.

На фоне черного неба и разноцветных вспышек Адмирал выглядел внушительно. Двухметровый седой великан стоял молча, заложив руки за спину.

– Я ... лучше ... так ... – выдавил из себя Роман, непослушными руками расстегивая карман, в котором лежал рапорт.

Норт Свенссон медленно обернулся, рассматривая офицера. Дмитревский никак не мог справиться с пуговицей. Наконец, он все же вынул бумагу, развернул сложенный вчетверо лист и аккуратно положил его на стол. А потом сделал шаг назад и замер по стойке «смирно».

Командующий Звездным Надзором долго и внимательно читал рапорт, временами его взгляд замирал, становился глубоким, отсутствующим. Словно Адмирал думал о чем-то своем... Потом он бросил лист в сторону, встал из-за стола. Медленно прошелся по кабинету, задумчиво глядя на картину за иллюминатором.

Дмитревский все так же ждал, вытянувшись по струнке.

– Ты не виноват, Роман! – тихо сказал Норт Свенссон. – Поверь мне...

– Виноват, командир! Виноват! Я координировал операцию на Денте, и если мы не смогли спасти всех заложников, то кто же...

– Согласно статистике, при решении задач такой сложности спасти всех заложников почти невозможно. Сколько раз мы проводили операции по освобождению пленников – столько раз были жертвы.

– Но это не снимает с меня личной ответственности за произошедшее, господин Адмирал!

– Это хорошо, старший лейтенант, хорошо, когда офицер правильно понимает свой долг. Но, если я буду разбрасываться кадрами, после каждого такого рейда, кто будет тащить лямку службы? Еще раз говорю: в подобных случаях почти невозможно спасти всех заложников!

– Сэр, я не могу класть человеческие жизни на чашу весов статистики! Я проводил операцию, мы не смогли спасти людей!

Норт Свенссон оглянулся, окидывая взглядом молодого офицера, заложил руки в карманы, раскачиваясь с пяток на носки. Хмыкнул. И снова вернулся к созерцанию звездного пейзажа:

– Ты не виноват, Роман. К тебе не может быть вопросов!

Перед мысленным взором старшего лейтенанта Дмитревского вновь возникли черные, открытые рты гротов, из которых десант выводил пленников. «Голодные рты, – не к месту подумал офицер. – Ненасытные». Он вспомнил лица тех, кого не успели спасти. Судорога боли исказила лицо. Взгляд старшего лейтенанта метнулся по каюте, пробежал по спине Адмирала, уперся в стол.

Многоканальный коммуникатор, подставка для ручек, визитница. Рапорт, чуть в стороне. Бумаги, бумаги, бумаги. Грудой. Лежат в полном беспорядке, для вида... Для вида? Прикрывая собой... Прикрывая собой пистолет! Изумленный взгляд старшего лейтенанта Дмитревского метнулся вверх. Бездонная черная глубина спокойных глаз Адмирала...

Норт Свенссон поднял рапорт со стола, зачем-то взвесил его, а потом вернул упрямому офицеру. Не давая открыть рта и вымолвить хоть слово, произнес:

– Меня вызывают в правительство МегаСоюза. Для отчета по операции на Денте-пять. Возможно всё, даже отставка. Короче, так: либо я вернусь, и тогда мы снова поговорим по данному вопросу, либо подашь рапорт новому командиру. Все! Разговор окончен.

Старший лейтенант Дмитревский на автопилоте выполнил команду «кругом» и на деревянных ногах вышел из кабинета, осторожно прикрыл за собой дверь. В приемной он задержался, прислушиваясь. Выстрел мог прозвучать в любую секунду...