Вариант «Зомби» - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 54

Вскоре рядом с Клоковым оказались Лишнев и Доценко. Святослав, не мешкая, полез вниз.

– Осторожнее, святой отец! – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Константин.

Кажется, Лишнев стал по-другому относиться к бывшему священнику после того, как Фокин спас его от смерти. Святослав не ответил, он был уже внизу. Салидзе застонал снова, потом еще.

– Плохо дело, – озабоченно произнес Фокин, появившись возле товарищей. – Раздробил колено, осколок кости наружу торчит. Тут лангету не наложишь, и способность к самовосстановлению не выручит. Оперировать надо, кость на место ставить, «склеивать». Все – в клинических условиях. Иначе заражение крови, смерть. Думаю, еще у Георгия перелом ребер. Тут я не уверен, внешних проявлений нет. Но, по симптомам, ребра сломаны.

– Дай я сам посмотрю, – вдруг сказал Лишнев и, не дожидаясь ответа спутников, уполз вниз.

– Он что, в медицине разбирается? – удивленно спросил Доценко у Клокова и Фокина.

Дима пожал плечами. Снизу донесся хрип.

– Что там происходит? – теперь уже Клоков задавал вопрос товарищам по несчастью.

Никто не отозвался, но спустя несколько секунд оставшиеся наверху услышали негромкое пыхтение спецназовца.

– Умер наш бригадир, – негромко объяснил Лишнев, появившийся на тропке. – Умер.

Дима бросился к обрыву, перевесился над краем, вгляделся. То ли ему показалось, то ли действительно Салидзе лежал на спине. Шея Георгия была неестественно вывернута вбок.

– Ах ты! – Дима вскочил на ноги. Бросился к Лишневу, ударил того кулаками в грудь. – Ты убил его! Убил! Беззащитного!

– Заткнись, щенок! – спецназовец отбросил рыжеволосого парня одним увесистым пинком. – Да! Я убил его!

– Грех на душу, – пробормотал Фокин. – Эх, Костя… Грех на душу взял…

– Взял! – Лишнев присел на корточки возле Святослава, схватил того за ворот, притянул к себе. – Взял! Но это я взял, а не вы! Что еще надо?!

– Отпусти, – спокойно, как-то вяло отозвался Фокин.

Лишнев вскочил на ноги, повернулся ко всем спиной. Замер, сжимая и разжимая кулаки.

– Да, я не идеал! – произнес он после небольшой паузы. И последующая тирада оказалась необычно длинной для Константина: – Я поступаю так, как привык! Как меня учили! Возможно, это кажется диким и странным. Но так надо! Его нельзя было оставлять в живых, он знал, куда мы пойдем. Или вы, как идиоты, думаете, что Салидзе выдержал бы пытки? Нет! Смердин быстро вынул бы из Жоры нужную информацию. И мы все – все, слышите! – полегли бы в этих долбаных скалах!

Дальше! Если я упаду – не буду просить, чтоб меня тащили. Хотите – бросьте. Хотите – добивайте. Но я рта не раскрою, чтоб просить вас о пощаде. Потому что, спасая меня, вы подохните сами. Поняли?!

Никто не отозвался.

– Пошли! – скомандовал Лишнев.

После долгих раздумий подполковник Смердин решил, что дальше скрывать правду от руководителей операции невозможно. Ликвидаторам не удалось «накрыть» беглецов в первые часы. Охрана расслабилась, бойцы оказались не готовы к тому, чтоб мгновенно начать преследование мутантов, совершивших побег из лагеря…

Полковник рвал и метал, глядя, как его люди судорожно носятся по лагерю, комплектуя сухой паек, наполняя фляги водой, разбирая запасные обоймы, бинокли, приборы ночного видения. Теперь он понимал: надо было совсем по-другому контролировать подчиненных. Во все – в любые мелочи – влезать лично, тыкать каждого носом, как щенка. Он-то, по старой привычке, чисто автоматически полагал: охранник режимного лагеря четко знает, как действовать в такой ситуации. А тут выяснилось: его подчиненные даже не предполагали, что из «зоны» возможен побег!

«Ленивые суки! – приходя в ярость, подумал бывший вэвэшник. – Им только с бабами дело иметь!».

Смердин оставил на месте троих людей, предписав им ликвидировать все следы пребывания заключенных на территории бывшего склада горючего. Да, когда-то давно, много лет назад, здесь, в подземных емкостях, хранились запасы корабельного топлива. Потом, когда военные моряки покинули базу, остались только старые бараки да столбы с поржавевшим ограждением. Все это люди Смердина привели в порядок, готовясь к встрече рабочих-мутантов с Земли Франца-Иосифа. Тройке остающихся людей предстояло уничтожить маскировочную сеть. Снять и утопить в озере колючку. Отправить туда же трупы заключенных, не сумевших перебраться через заграждение… Смердин отвел подчиненным сутки. Ровно столько, сколько ему самому дал Куровод на реализацию варианта «Зомби».

Прошло минут двадцать, прежде чем преследователи, разделившись на несколько мобильных групп, начали преследование беглецов. В распоряжении Смердина находилось не очень много людей, провести такими силами нормальную войсковую операцию было невозможно.

Еще в первые минуты подполковник заколебался, прикидывая, не стоит ли запросить подмогу из центра? Он прекрасно понимал, что ситуация была очень сложной. Никто не позволил бы привлечь на помощь военных, милицию, гражданское население полуострова. Наоборот, огласки следовало избегать любой ценой. Вплоть до физического устранения всех случайных свидетелей.

С другой стороны, силами трех-четырех десятков людей невозможно организовать заслоны на всех направлениях… Конечно, Смердин высчитал, что наиболее вероятными векторами прорыва беглецов могут быть юг и юго-запад. В конце концов, если беглецы не идиоты, они пойдут именно к «железке» да к шоссейным дорогам. Причем наибольшую скорость движения сумеют показать в первые сутки. Это старый закон.

Смердину не раз приходилось ловить беглых зэков. Он отлично понимал, что, совершив побег, человек сначала идет на адреналине. Потом – на вере в то, что скоро все закончится. Затем, когда не остается адреналина и веры, кто-то падает или сдается. Часть самых упрямых и сильных продолжает движение. Кто на злости, кто через «не могу».

Но, так или иначе, без еды да в темноте беглецы израсходуют много сил уже в первые сутки. Кто-то неизбежно упадет со скал, подвернет ногу, выдохнется. Просто сядет на землю, не в силах двигаться дальше. Те «хищники», что идут по следам беглецов, – «волки-санитары» – вычистят из стада наиболее слабых. А вот с сильными «животными» придется сложнее. Если только вырвутся на оперативный простор. Тогда они вольны повернуть в любую сторону.

Но пока они не догадались, что у Смердина нет возможности блокировать беглецов со всех сторон, надо перекрыть с помощью наблюдателей и снайперов наиболее вероятные направления движения.

Шесть «троек» отделились от основной группы преследователей. Каждой из них Смердин лично указал точки, на которые следовало выйти к утру. Двигаться следовало с очень большой скоростью, но подполковника это мало интересовало. Командир отряда ликвидаторов дал понять – за прокол, в случае чего, ответит не только он. Ответят все – головой.

«Тройки» рысцой исчезли в темноте. Люди хорошо поняли то, что не договорил вэвэшник. Им всем лучше не возвращаться в столицу, не исправив собственную оплошности.

Тогда, к середине ночи, Смердин еще надеялся, что можно будет обойтись без доклада наверх. Всего с острова эвакуировали четырнадцать мутантов, двух женщин, двенадцать мужчин. Бабы умерли еще до побега. Трое заключенных остались на колючке. Один погиб от тока, двое – от пуль автоматчиков. Опять же, как действовали мутанты! Замкнули электроцепи с помощью тела своего товарища! Профи…

Итого, пять из четырнадцати ликвидировано. Чуть позже группа преследования доложила: найден еще один труп. Смердин лично осмотрел тело, опознал мертвеца: Георгий Салидзе, бригадир рабочих с острова. Сомнений быть не могло – Салидзе оступился на узкой скалистой тропке, покатился по откосу. Сорвался вниз, упал на острые камни. Однако, как убедился подполковник, беглец умер не от ран.

Его добили, сломав шею. И это лишний раз говорило о том, что подполковник играет против профи. Дилетанты попробовали бы нести раненого на себе. В крайнем случае – просто оставили его, чтоб попытался выбираться сам. И только опытные профи, твердо усвоившие жестокий закон: нельзя оставлять за спиной человека, знавшего направление движения – могли сломать шею своему.