Вариант «Зомби» - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 23

– Начальник звонить не стал? – попробовал догадаться Лишнев.

– Не, начальник на товар посмотрел, на бумаги, где цифры приведены. И давай Юле звонить. Говорит ей: глянь в бумаги, в программу свою! Там же все указано! Не влезет товар в машину. Никак не получится. Менять надо планы. Звонить водителю, предупреждать, что ему два круга по городу наматывать. Знаешь, что дама ответила?

– Неа, – честно признался Лишнев. – У нее мозги не мои. Ее учили решения принимать, меня – другому.

– Ага, – саркастически усмехнулся Марат. – Она и приняла решение! Выслушала начальника, подумала, а потом говорит: «А давай водителю ничего не скажем».

Дима Клоков рассмеялся, несмотря на внутреннее напряжение, не отпускавшее его.

– Гы, – озадаченно произнес Лишнев. – Че-то я, Маратка, ни фига не понял. А в чем смысл? Как грузить-то?

– Слышал анекдот про то, что любая мебель собирается с помощью молотка, мата и пол-литры? Вот так, видимо, Юля предлагала нам товар в машину запихивать. С помощью молотка, мата и пол-литры. А если серьезно, то, конечно, ничего не влезло. Водитель страшно матерился. На нас. Мы – рядом, офис – далеко. Сам понимаешь, кто крайним оказался. Но пришлось ему два круга делать. А потом это стало повторяться раз за разом. Дамочка вообще перестала задумываться над тем, сколько в машину влезает, сколько нет. Типа, один раз вы из положения вышли, значит, проблема решена. Вот тебе и высшее образование.

– Чему тогда людей в институте учат? – удивленно поинтересовался Лишнев. – Как они на денежную работу попадают? Это ведь анекдот напоминает. Про то, как в армии траву в зеленый цвет красят. Долбохренизм!

– Именно! – кивнул Марат. – Вот тебе и образование. Диплом! Я как-то не выдержал, сорвался. После очередной такой подставы забрал трубку у начальника склада, сам Юле высказал все, что думаю. Про то, что надо контролировать заказы, считать объем. Тем более – программа дает подсказку. Про то, что для водителя надо временной график составлять, с учетом числа поездок. А она мне в ответ, обиженно так: «Менеджера каждый может обидеть». О! Между прочим, сидела она на крутой зарплате, получала более шестисот баксов в месяц. Но, главное, вскоре я понял, что дело не в какой-то там Юле или Мане. Увы, все хуже. Может, потому мы так живем в России?

К нам раз в неделю приходили фуры, огроменные. Их надо было разгружать, пересчитывать товар. Так вот, по договоренности, в этот период – на полдня – склад закрывался. Но если у клиента был срочный заказ – у людей-то всякое бывает – менеджер имел право получить разрешение на внеплановую отгрузку. Так сказать, форс-мажор. Мы обязаны были отпускать товар вне графика.

И вот, прикинь, пришла к нам фура. Нам бы закрыться и ее разгрузкой заняться. А клиенты прут и прут. И все с разрешениями от нашего начальства. Я стал считать – и озверел. Восемь форс-мажоров!!! Восемь! То есть, у нас четыре часа на разгрузку фуры, но ежели на каждого из приехавших клиентов потратить по полчаса, то на прием товара остается ровно ноль часов ноль минут! Некогда товар на землю снимать. А его и посчитать надо, и на складе разместить. В общем, выругался я, убедил начальника позвонить руководству. Доложить ситуацию. Позвонил, доложил. Там сразу в кипеж! Мол, сейчас разберемся, что за ерунда, почему столько нарушений. Мол, начинаем действовать. Ага.

Минут через десять перезвонили начальнику моему: «Дали команду менеджерам составить объяснительные. Сейчас напишут – и вы сможете прочитать, почему так вышло». Еханый бабай! Ну ты подумай, а?! Нам нужно четкое указание: что делать. То ли фуру разгружать, то ли клиентов обслуживать. Или то, или другое! Потому что одновременно – никак! А нам: вы, ребятушки, все бросьте. Ни то, ни другое! Садитесь чужие писульки читать! Стоит ли удивляться, что мы так живем, а? У нас все проблемы вот так вот решаются…

Слушай, Костя, если б в армии командир приказал новую песню разучивать в тот момент, когда надо срочно окопы рыть, а? Потом на позиции враг попер бы. «Покосил» огнем всех, кто новую песню разучил, боевой дух поднял, но окопаться не успел. Командира – сразу бы к стенке. Во! А здесь, выходит, любая дурь проканает. Потому что это не армия. Это – АО, ЗАО. Или – целая страна! Любую хрень наворотить можно. Никто к стенке не поставит!

Короче, долго я там не продержался. Вроде, простые вещи, а нормально сделать не могут. И амбиции! Ты бы видел, какие амбиции! Понты! В итоге послал я все… Сюда завербовался. Подальше от таких… умников.

– Клоков! – вдруг позвал Константин Лишнев. – Ты такой же, да? С понтами и амбициями? Типа, крутой. Круче нас всех, потому что умный. Клоков! Чего молчишь?

Дима вздрогнул. Ладонь, в которой была зажата ампула, вспотела. «Надо встать, сделать шаг к нему. Отвести в сторону, поговорить про…».

– Клоков, ну скажи чего-нибудь, – продолжал Лишнев. – Или только губы надувать умеешь? Кстати, ты их красить не пробовал?

Рыжеволосый парень замер на месте, с удивлением глядя на верзилу.

– Краснеешь, словно баба. Может, и губы красишь? Тебя б в тот полк, студент, где я начинал! Черные бы из тебя мигом женщину сделали…

Клоков резко поднялся с койки, выскочил в тамбур.

– Костя, ну че ты все время добиваешь парня? – услышал он тихий голос Марата. – Че ты к нему привязался? Нормальный малец. Оставь его, не ломай.

– Нормальный… нормальный… – злобно ответил бывший спецназовец. – Терпеть не могу таких! Полжизни сидят за спиной у папы с мамой. Институты, подготовка-переподготовка, а потом смотрят на тебя свысока.

– Костя, не надо так. Давай по-человечески. Сами только рассуждали, что славяне должны держаться друг за друга. А что делаем? Кстати, хочешь совет? Никогда не доводи до предела, за которым человек теряет контроль над собой. Со мной был случай, в начале службы. Один «дед» у нас водился, зверь. Высокий, под два метра, – здоровый, гад. Очень сильный. Добивал меня. Я молодой, зеленый. Шагу лишнего не давали ступить. Ни вздохнуть, ни разогнуться. Ну, другие – ладно, там попроще. А он – то исподтишка, то на виду у всех меня унижал. В печень «зарядит», по лицу «мазанет». Иногда за нижнюю губу хватал. Знаешь, очень больно, когда пальцами сожмут, оттягивают. Буквально шизеешь, соображать ничего не можешь. Ну, добивал он меня, добивал, я терпел. Однажды сорвался. У любого есть предел. Он меня схватить за губу надумал, я его – башкой в лицо, со всей одури. «Дед» на койку повалился. Но, сука, крепкий был. Смотрю – очухался, встать пытается. Думаю: сейчас, если поднимется – мне точно не жить. Понял – убьет меня. Если только выпрямится…

И – словно с тормозов слетел. Давай его бить. Не руками, головой. Что нашло? Сам не знаю. Бил его головой, в лицо. Меня уж за руки держат, оттащить пытаются. А я будто зверь дикий. Все бью. Десять раз или двадцать. Точно не скажу. Ничего не соображал. Помню, в голове одна мысль: «Он – мой! Он – мой!». Весь в крови, но не в своей, а этого «деда». Тот уже без сознания был, а я все бью, бью… В лицо! Потом оттащили…

Ну потом, понятно, нарядов вне очереди прописали, так, чтоб неделю не спал. Я, как зомби, на тумбочке стоял. И пустота вокруг образовалась – очень надолго. Все стороной обходили, что «старики», что однопризывники…

Так что не надо, Костя. Не «ломай» людей! Хорошо помню, как со мной было. Ненавидел я того «деда», шибко ненавидел. Плохо, когда человека до такого доводят…

– Маратка, сам подумай, что говоришь! Где ты, где он? Ты – человек. За себя постоять сможешь, не сломаешься, если что. А этот? Этот?! Да он сопляк зеленый, а что из себя вообразил? Помнишь, как он на меня на корабле смотрел? Да кто он такой?! Диплом у него, понимаешь! Я этого Клокова на месте разотру, в мокрое пятно. Поможет ему образование? Только глазенками будет жалобно хлопать, покуда…

Дима не дослушал, выскочил из домика на морозный воздух. К вечеру погода изменилась, стало гораздо холоднее, чем днем. Клоков быстро шел к берегу, сжимая в руке чертову ампулу.