Рыцари подземных магистралей - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 37

Теперь, после ночи, парень знал – они созданы друг для друга. Нет, не случайна оказалась та встреча. Она была предопределена судьбой. Где-то на небесах, в огромной Книге жизни, сделали запись – Кирилл и Оксана. Вместе навеки. Если не навеки – то до последнего дня.

Девушка зашевелилась, будто почувствовав его взгляд. Чуть повернулась на бок. Ее рука скользнула по смятой простыне, словно искала что-то. Кил мигом опустился на постель. Вытянулся рядом с Оксаной, бережно взял ее руку в свои ладони. Девушка вздохнула во сне, перестала шевелиться. Успокоилась.

А Кирилл лежал рядом, на боку, легонько-легонько поглаживая пальцы любимой. И думал. Он был невероятно богатым человеком. Ему достался бесценный клад. Оксана умела то, что умеют немногие из женщин. В любви могла наслаждаться не только тем, что любит сама. Она становилась счастливой оттого, что любима. Желанна. Вызывает страсть. Сводит с ума. Готова была отдать себя на костер любви ради того, чтоб увидеть восторг и обожание в глазах любимого мужчины.

«Вот сказали б сейчас – умирать пора, – подумал Кирилл, – и было б не обидно. Попал бы на небо, тамошние ангелы открыли б свои книги, спросили: „А хорошо ли ты жил, человек? Был ли счастлив? Есть что вспомнить?“ Вот так, чтоб сразу, не задумываясь? И я бы ответил: „Да!“

Есть! Есть! Вчерашний вечер. Лиговка! Когда впервые увидел неземную королеву, ослепительную, прекрасную. И сердце сжалось: неужели это мое? Это – мне? Клуб... Танец, отнимающий разум... Ночь с Оксаной. И утро, когда любимая женщина рядом, прижав твою ладонь к себе. Будто ребенок – самую дорогую игрушку.

Да, ангелы! Я был счастлив! Забирайте мою душу. Мне не страшно».

Если бы у какого-то человека были крылья и он мог бы подняться в тот день над Выборгским и Калининским районами Санкт-Петербурга, то увидел бы интересную картину. На довольно большом участке – от Парка Лесотехнической академии, через Большую Кушелевку до Богословского кладбища и Пискаревки – суетились люди. Если бы наблюдатель обладал аналитическим складом ума, он бы догадался, что действия рабочих-«муравьев» подчинены некоему общему плану.

Где-то заваривали люки. Ставили дополнительные крепкие решетки на входы в бомбоубежища, какие-то бетонные сарайчики, небольшие шахты. Словно бы люди-«муравьи» делали все возможное, чтобы никто – ни по умыслу, ни по случайности – не смог проникнуть под землю в этом районе.

В других местах, наоборот, расчищали завалы, бурили скважины. С грузовиков аккуратно снимали целые связки тонких стальных труб. Присмотревшись, человек заметил бы, что скважин не так уж много. Размещены они на территориях складов, на заброшенных пустырях, в глухих уголках кладбища. Люди работали быстро, сосредоточенно. Привезенные трубы – одна за другой – исчезали под землей. Кучи отработанной породы не вывозились самосвалами, их аккуратно перебрасывали вручную – в сторону, чтоб не загораживали подход к стволам.

Работавшие люди не шумели, старались не использовать тяжелую строительную технику. Нигде не грохотали экскаваторы и бульдозеры. Наблюдатель, паривший на крыльях над этим местом, возможно, удивился бы: к чему такая скрытность? Да еще в жилой части города. Не в центре, конечно, нет. Но тем не менее. Со всех сторон рабочую зону окружали спальные кварталы...

Но у людей нет крыльев. И никто в тот день не поднялся над «Гражданкой», не удивился суете рабочих. Не сделал никаких выводов. И вопросы, которые могли бы прозвучать вслух, – не были заданы.

Город жил в ритме обычного буднего дня. Не подозревая о том, что бетонная пробка в одном из вспомогательных тоннелей питерской подземки держится «на честном слове и на одном крыле». Аварийные спецбригады метрополитена уже готовы к тому, чтобы толстенными затворами перекрыть транспортные магистрали, если... если только плывун окажется сильнее. Сломает хрупкую преграду, разделявшую его и людей, с которыми подземная река еще не до конца рассчиталась за прошлые обиды.

Метростроевцы, выбиваясь из сил, спешно готовили скважины, монтировали трубопроводы для жидкого азота. Цистерны со стратегическим и жутко дорогим грузом уже концентрировались на железнодорожных путях, в районе Пискаревки и Кушелевки. Городские власти, вздрогнув от надвигающейся опасности, от призрака прошлого, нашли средства для того, чтобы обеспечить аварийные бригады всем необходимым. Дело оставалось за малым: нанести точный удар в спину чудовищу. До того, как рухнут стены – бетонные затворы, отделяющие плывун от других тоннелей. До того, как подземная река сделает свой новый страшный выпад.

До атаки, которую готовили люди, оставалось еще несколько часов. Аварийные бригады работали в три смены, проверяя квартал за кварталом. Летели голубые искры сварки, бетонные колодцы превращались в бастионы, куда извне не смог бы проникнуть никто. Визжали дисковые пилы, с помощью которых подгонялись «под место» толстые блокирующие решетки.

Монтажники и сварщики двигались дальше лишь после того, как выявляли и блокировали любую щель, через которую можно проникнуть под землю. Руководство города готово было пойти на то, чтоб временно превратить подземную часть «Гражданки» в неприступный бастион, лишь бы только операция «Ледяной щит» обошлась без новых человеческих жертв.

Усталые, задерганные приказами «сверху» рабочие скупо и уклончиво отвечали на вопросы зевак, наблюдавших за странными действиями «муравьев». Но ни один из любопытных не мог подняться в небо и оценить масштабы происходившего. Одно дело, когда люк заваривают на Новороссийской улице. Другое – если бы выяснилось: то же самое происходит и на Политехнической, и на Брюсовской. Никто из сторонних наблюдателей не оценил полной картины «битвы». Ни один пронырливый журналист не забил тревогу.

Заинтересованным лицам удалось избежать огласки. Молчали радио и телевидение. По большому счету, горожан и не должно было сильно волновать то, что на «Гражданке» временно блокирован доступ в подземные лабиринты. Какому нормальному человеку нужен доступ туда? Только работяге, обслуживающему электро– и телефонные линии, проверяющему газовые и кабельные магистрали. А им-то как раз через соответствующие инстанции спустили приказ: под землю не соваться!

И только диггеры, готовившие выход в трубный коллектор «Лесная», не знали о событиях, разворачивавшихся на «Гражданке». Сравнительно неподалеку от того места, которое Руж и Киловольт хотели показать журналистке Оксане Лаптевой.

Оксана мирно проспала еще с полчаса, прижимая к себе ладонь Кирилла. Все это время парень тихонько лежал рядом, то глядя на девушку, то прикрывая глаза. Было приятно проводить время так. Никуда не торопиться, ни о чем не думать, ничего не хотеть. Все, что ему требовалось для счастья, – находилось рядом. Оксана во сне очень напоминала ребенка: она временами шевелила губами, иногда улыбалась. Временами начинала хмуриться, снова шевелила губами, будто с кем-то о чем-то спорила. Или увидела что-то неприятное. Потом девушка отпустила руку Кирилла. Вновь повернулась на живот, засунула ладони под подушку.

Кил улыбнулся. Он готов был часами смотреть на спящую Оксану, но... Шел двенадцатый час. Руж сидел дома, резался на компьютере в «игруху», ожидая, пока влюбленная парочка вспомнит о работе. Кирилл придвинулся к девушке вплотную, потихоньку стащил с нее одеяло. До пояса. В квартире было тепло, и Оксана, наверное, ничего не почувствовала. Кил нежно поцеловал девушку, но даже это не разбудило спящую принцессу.

Тогда он аккуратно просунул левую руку под живот Оксаны, другую – под одеяло сверху, охватывая девушку за бедра. Прижался грудью к теплой нежной коже, пощекотал губами спину. Положил голову.

– М-м-м! – сонно пробормотала Оксана. – Что, уже пора вставать?

– Последний поезд машет крыльями на старте, – с улыбкой ответил Кирилл.

Почувствовав, что спящая красавица очнулась, он подвинулся чуть вверх, всем телом прижался к боку Оксаны. Правую ногу забросил на девушку, словно это означало: «Мое, никому не отдам!» Рука скользнула вдоль тела Оксаны, Кил пальцами легонько провел по ее спине.