Рыцари подземных магистралей - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 27

– Ревнуешь? – с хитрой улыбкой спросила она, взяв парня за руку.

– Ничуть не бывало! – ответил тот.

– Не надо! – попросила Оксана. – Сейчас мы тоже сядем в поезд, следующий. Я расскажу, почему не надо...

Очередной состав подкатил к платформе, открылись двери. Оксана шагнула внутрь, потянула за руку Кила. Забралась в самый уголок вагона.

– Ну, что ты мне хотела объяснить? – с улыбкой спросил парень. – Почему не надо ревновать?

Оксана не произнесла ни слова. Только взяла руки Кила, провела их себе за спину, безмолвно попросив, чтоб обнял. А сама обвила руками шею парня. Глянула в глаза – как-то беззащитно, словно в поисках опоры. Мягко прикоснулась губами к губам. Киловольт никогда не думал, что поезда на перегоне от «Политехнической» до «Техноложки» умеют преодолевать трассу за одну минуту. Если не быстрее.

Они, взявшись за руки, перешли на другую часть платформы. Обоим надо было ехать в сторону «Купчино». Пересадка на «Технологическом» устроена так, что им не требовалось идти через переход. И снова был поезд, и снова мягкие, нежные губы девушки.

– Я провожу тебя до дома? – хрипло спросил Кил, услышав, что диктор объявил станцию «Парк Победы».

Оксане надо было выходить на следующей. Девушка отрицательно помотала головой и виновато посмотрела на парня.

– Не обижайся! – попросила она, увидев, как расстроился диггер. – Кил, милый! Мне просто надо немного поработать над материалом статьи. Редактор дал всего одну неделю...

Киловольт грустно кивнул, поцеловал холодные пальцы Оксаны.

– Не обижайся! – повторила она. Пригнула его голову к себе и прошептала в самое ухо: – Ты позвони мне сегодня, около восьми вечера. Ладно?

– А что будет? – улыбнулся Кил и губами прикоснулся к шее девушки.

– Сюрприз! – лукаво посмотрев на спутника, ответила Оксана. – Только ты обязательно позвони! А то я с ума сойду...

Быстро чмокнув парня в щеку, она бросилась к выходу. Так, словно сказала то, чего говорить не следовало. Поезд открыл двери. «Московская!» – объявил диктор. Оксана вышла из вагона, но тут же развернулась, нашла глазами Кила, стоявшего у стены. «Позвони...» – беззвучно попросили ее губы.

На тело мужчины, упавшего с платформы под поезд, было страшно смотреть. «Выборгскую» закрыли на полчаса – именно столько потребовалось, чтоб «собрать» изувеченное колесными парами тело, запаковать его в специальный мешок, вынести на поверхность. Потом – по-быстрому, без особой старательности – с путей убрали следы трагедии. Люди давно уже привыкли к виду крови. Это в прошлые годы впечатлительные пассажиры теряли сознание, заметив на рельсах что-то темно-красное.

Теперь, когда на телеэкранах кровь лилась рекой – что в дневное, что в ночное время суток, – у людей изменился порог чувствительности. Пассажиры спускались в метро, видели странные темно-красные пятна внизу, под собой, но не впадали в истерику. Некоторые оставались на месте, некоторые чуть отходили в сторону, чтобы оказаться в другом вагоне. Не более того...

Сотрудники милиции опросили немногочисленных свидетелей происшедшего. Все очевидцы дружно утверждали, что возле пассажира, упавшего на рельсы, никого не было. Он сам оказался слишком близко к составу, вынырнувшему из тоннеля. То ли пожилого человека «закрутило» вихревым потоком и он не удержался на ногах, то ли схватило сердце. Просто и буднично. В век скоростей и стрессов – обычное дело.

Убедившись, что состав преступления отсутствует и налицо несчастный случай, стражи порядка повеселели. Одним «глухарем» меньше. Быстро заполнили протокол, оставалось лишь узнать и внести в него имя несчастного. Первая бумага, на которую наткнулись в нагрудном кармане, оказалась сложена вчетверо. Она была вся заляпана кровью, но телефон, адрес и фамилия-имя-отчество легко читались.

Работники милиции сразу же позвонили по указанному телефону. Как оказалось, Игорь Борисович Ракитин не был родственником погибшего. Врач не сразу сообразил, о ком идет речь. А когда понял – очень расстроился. Объяснил работникам милиции, что, скорее всего, пострадавший должен был подъехать к нему в больницу. Если так, адрес и телефон записаны рукой капитана Андрея Монтерова, который тоже является сотрудником транспортной милиции. Найти его можно на «Лесной».

А вскоре и капитан Монтеров, глянув на бумагу, подтвердил: бумага заполнена его рукой. Это означало, что погибший – не кто иной, как Николай Евграфович Ширко, рабочий метрополитена, только-только закончивший ночную смену.

Опознать его тело капитан Монтеров не смог – слишком большие повреждения получил Ширко, которого поезд протащил вперед, по рельсам, несколько десятков метров. Однако те факты, что Николай Евграфович не вернулся домой и не добрался до Ракитина, в больницу, подтверждали: упавший на рельсы человек – Ширко.

Дальше пошли уж совсем тривиальные вещи. Обратились к жене старого рабочего, попросили рассказать об особых приметах мужа: шрамах, перенесенных операциях, коронках и пломбах на зубах. Еще полчаса ушло на проверку, и стало ясно – на рельсы действительно упал Ширко Николай Евграфович. Протокол заполнили до конца. Все заинтересованные стороны поставили под ним подписи, тело отправили в морг. Родственникам сообщили, где они могут забрать усопшего для захоронения, предупредив, что лучше бы приготовить закрытый гроб...

Капитан Монтеров, сняв фуражку и вытерев пот со лба, уселся на скамеечку, размышляя. Еще один труп – правда, на другом перегоне, не в его «ведомстве». Но уж больно много... Что за время такое пошло?

Вспомнив о том, что Ракитин ждет звонка, Андрей Монтеров вытащил мобильник, набрал номер врача. Передал информацию: предварительные результаты подтвердились. Николай Евграфович Ширко уже никогда не сможет подъехать в больницу. Не покажет точку, где они с Павлом Юдиным видели тоннель со всадниками...

Посидев еще немного, капитан милиции двинулся к противоположной платформе. Дождался состава, вошел в вагон. Ему необходимо было вернуться на «Лесную». Дежурство продолжалось. Офицер не знал, что неприятности еще не закончены.

Сотрудник отдела транспортной милиции сержант Мутаков очнулся от «спячки» ближе к ночи. Он не любил дневную часть дежурства: бурлящий поток пассажиров, чьи-то истерики, какие-то мелочные проблемы, которые требовалось решать. Все это раздражало, отбирало силы, но Мутаков терпел. Ради той «охоты», которую он начинал, как только поток пассажиров иссякал, превращался в хилый ручеек. Однако и в этом ручейке иногда можно было отыскать свою «золотую рыбку».

Сержант, позевывая, выбрался из своей комнатушки. Лениво прошелся по залу, оглянулся на нескольких пассажиров, стоявших в очереди за жетонами. Бросил короткий взгляд на вахтершу. Та увлеченно болтала по телефону внутренней связи со своей товаркой, дежурившей внизу, на другом конце эскалатора.

Сержант удовлетворенно улыбнулся. Был шанс, что ему никто не помешает. Привычное нетерпение охватило Мутакова, он повернулся лицом ко входу, высматривая какую-нибудь молодую глупую девчонку.

Мимо, не глянув на сотрудника милиции, пробежали двое – парень и девушка. Собственно, они вообще никого вокруг не видели. Даже через турникет проходили, взявшись за руки. Хорошо, ума хватило не врезаться сдуру в поворотник, а то поднялось бы вою... Проскочил молодой человек, очень быстро. Явно куда-то торопился. Дверь качнулась, в вестибюле появился нетрезвый мужик. Увидев сотрудника милиции, он сразу выпрямился, попытался сделать честное и простое лицо. Словно бы от этого его походка стала более ровной. Но Мутакову было не до алкаша. Пусть едет домой, урод. Свалится на рельсы – сам виноват. Меньше пьяниц в городе станет.

Сержант ждал. То, что требовалось, возникло на входе в вестибюль около полуночи. Молодая девчонка, на вид – лет девятнадцать-двадцать, вряд ли старше. Одна, без сопровождающего. В яркой куртке и короткой юбке. «Довольно легкомысленно шататься в таком виде ночью, – цинично подумал Мутаков. – Всякое может случиться. Надо воспитывать!» Он быстро огляделся по сторонам. Вихрастый паренек стоял возле окна для выдачи жетонов. Кроме него в вестибюле оставалась только вахтерша, продолжавшая болтать по телефону.