Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Листая календарь летящих будней…

Губерман Игорь Миронович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Листая календарь летящих будней… - Губерман Игорь Миронович - Страница 18

Изменить размер шрифта:

* * *

Лишь на смертном одре я посмею сказать,

что печально во всём этом деле:

если б наши старухи любили вязать,

мы бы дольше в пивных посидели.

* * *

Что нёс я ахинею, но не бред,

поймут, когда уже я замолчу,

и жалко мне порой, что Бога нет,

я столько рассказать Ему хочу!

* * *

Любые наши умозрения

венчает вывод горемычный,

что здесь нас точит червь сомнения,

а после смерти – червь обычный.

* * *

Величественна и проста

в делах житейских роль Господня:

не кто, как Он, отверз уста

у тех, кто выпить звал сегодня.

* * *

Старение – тяжкое бедствие,

к закату умнеют мужчины,

но пакостно мне это следствие

от пакостной этой причины.

* * *

Меня пересолив и переперчив,

Господь уравновесил это так,

что стал я неразборчиво доверчив

и каждого жалею, как мудак.

* * *

Я изо всех душевных сил

ценю творения культуры,

хотя по пьянке оросил

немало уличной скульптуры.

* * *

Я дивлюсь устройству мира:

ведь ни разу воробей,

хоть и наглый и проныра,

а не трахал голубей.

* * *

Я времени себе не выбирал,

оно других не лучше и не хуже,

но те, кто мог бы вырасти в коралл,

комками пролежали в мелкой луже.

* * *

Я думаю – украдкой и тайком,

насколько легче жить на склоне лет,

и спать как хорошо со стариком:

и вроде бы он есть, и вроде нет.

* * *

Забыть об одиночестве попытка,

любовь разнообразием богата:

у молодости – радости избытка,

у старости – роскошество заката.

* * *

За глину, что вместе месили,

за долю в убогом куске

подвержен еврей из России

тяжёлой славянской тоске.

* * *

Хоть живу я благоденно и чинно,

а в затмениях души знаю толк;

настоящая тоска – беспричинна,

от неё так на луну воет волк.

* * *

Мы стали снисходительно терпеть

излишества чужого поведения;

нет сил уже ни злиться, ни кипеть,

и наша доброта – от оскудения.

* * *

Когда я сам себе перечу,

двоюсь настолько, что пугаюсь:

я то бегу себе навстречу,

то разминусь и разбегаюсь.

* * *

Блажен, кто истов и суров,

творя свою бурду,

кто издаёт могучий рёв

на холостом ходу.

* * *

Я недвижен в уюте домашнем,

как бы время ни мчалось в окне;

я сегодня остался вчерашним,

это завтра оценят во мне.

* * *

Угрюмо замыкаюсь я, когда

напившаяся нелюдь и ублюдки

мне дружбу предлагают навсегда

и души облегчают, как желудки.

* * *

Время дикое, странное, смутное,

над Россией – ни ночь, ни заря,

то ли что-то родит она путное,

то ли снова найдёт упыря.

* * *

Невольно ум зайдёт за разум,

такого мир не видел сроду:

огромный лагерь весь и сразу

внезапно вышел на свободу.

* * *

Давно уже в себя я погружён,

и в этой благодатной пустоте

я слишком сам собою окружён,

чтоб думать о толкучей суете.

* * *

С восторгом я житейский ем кулич,

но вдосталь мне мешает насладиться

висящая над нами, словно бич,

паскудная обязанность трудиться.

* * *

Зевая от позывов омерзения,

читаю чьи-то творческие корчи,

где всюду по извивам умозрения

витает аромат неясной порчи.

* * *

Мы зорче и мягче, старея

в осенних любовных объятьях,

глаза наши видят острее,

когда нам пора закрывать их.

* * *

Сегодня – время скепсиса. Потом

(неверие не в силах долго длиться)

появится какой-нибудь фантом

и снова озарит умы и лица.

* * *

Куражится в мозгу моём вино

в извилинах обоих полушарий;

здоровье для того нам и дано,

чтоб мы его со вкусом разрушали.

* * *