Если б не было тебя - Машкова Диана - Страница 50

– Да-да, диктуйте!

– В Марий Эл мало усыновителей, а детки есть. Но лучше сначала позвонить, – Маша едва успевала за Аленой: названия городов, поселков и телефонные номера покрывали уже всю страницу, – если есть возможность, не затягивайте. Как бы не пришлось медицинские документы еще раз собирать. Все-таки уже столько времени прошло.

– Алена, – Маша почувствовала на глазах слезы благодарности, – спасибо вам! Вы не представляете…

Она запнулась, не смогла договорить.

– Ну что вы, – даже по голосу было слышно, что женщина смущена, – это моя работа. Я вам от всего сердца желаю найти своего малыша!

Болезнь Молчановой как рукой сняло. Дашка, вернувшись в спальню с кружкой горячего чая с медом и лимоном, застала мать выплясывающей посреди комнаты счастливый танец: прижав к груди блокнот, бывшая актриса выделывала невероятные балетные «па», запрокинув к потолку сияющее лицо.

– Ничего себе! – Дашка рассмеялась. – Ты что, уже выздоровела?

– Ой!

Маша замерла. Потом вытащила из рук дочери горячую кружку, поставила ее на стол и принялась обнимать ребенка, покачиваясь с Дашей из стороны в сторону, словно танцуя.

– Поедешь с нами?

– Куда?!

– За братиком. Или сестричкой.

– А школа?.. – осторожно поинтересовалась дочка, хитро сощурив один глаз.

– Записку напишу, – Молчанова удивленно посмотрела на дочь, – за один день ничего страшного не случится.

– Вы бы съездили для начала «на разведку». А я уже потом, ближе к делу. У нас целых три контроши на этой неделе. Все-таки конец четверти.

Маша с уважением взглянула на собственного ребенка. Надо же, всего несколько месяцев назад дочь и слышать ничего не хотела об учебе. А теперь переживает за итоги четверти. Неужели не прошли даром душеспасительные беседы? А она-то думала, что не доживет до такого счастья.

– Хорошо. Тогда с папой договорюсь, съездим пока вдвоем.

– Я дома одна останусь? – В глубине карих глаз промелькнул бесовской огонек.

Погруженная в свои мысли, Маша не заметила опасного свечения.

– Мечтать не вредно! – Она потрепала дочь по колким волосам. – Бабушку к тебе вызовем. Ты же у нас как младенец: ни на минуту оставить нельзя.

– Ой, да ладно! Зачем еще бабушку? Я и сама…

– Не сомневаюсь. – Мать тяжело вздохнула и сильнее прижала Дашку к себе. – Категорически нет!

– Я тоже тебя люблю.

Она не поняла, сказала это Дашка всерьез или ерничала в своей обычной манере. Впрочем, какая разница? Бальзамом на душу лились эти слова. Ласковые. Врачующие. Казалось, уже давным-давно Молчанова не испытывала такого острого желания жить.

А ночью как назло началась пурга. Дорогу сквозь мелкую белую крупу едва можно было различить. Олег ехал на черепашьей скорости в правом ряду, Маша таращила глаза в занесенную снегом тьму и старалась говорить не умолкая. Боялась, как бы водитель не задремал за рулем. Но и сквозь собственную болтовню Молчанова слышала, как скрипят под колесами, ломаясь и треща, миллиарды снежинок.

Дорога, казалось, тянулась вечно. Только к полудню, измученные и голодные, они прибыли на место. Небольшой городок с ухабистыми, занесенными снегом дорогами, – столица области, – казалось, все еще спал. Редкий прохожий торопливо пробегал по улице, пряча лицо в поднятом воротнике, и снова становилось пусто.

– Здесь хоть где-нибудь кормят? – мужчина окинул безликие серые дома тоскливым взглядом.

– Давай поищем.

Кафе оказалось на удивление приятным: чисто, тепло, вкусно. Цены и вовсе были далекими от реальности – словно они не от Москвы отъехали на четыреста километров, а улетели на другую планету.

– Думаешь, нам здесь повезет?

– Я уверена! С первого раза дозвонилась до них. Сказала, что от Алены, и сразу предложили приехать, познакомиться с близнецами. Мальчик и девочка.

– Куда нам сразу двоих? – Олег притворно-тяжело вздохнул.

– А что же делать? Сестру с братом разлучать нельзя. – Молчанова улыбнулась: недовольство Олега было напускным, она видела, с каким нетерпением он ждет этой встречи. Ради мальчика готов был на все, что угодно.

Бумажные вопросы решились в считаные минуты: две юные сотрудницы местного органа опеки проверили документы кандидатов в усыновители, выдали направление и пожелали удачи. Одна из девушек, пепельная блондинка с красивыми томными глазами, даже вышла из ветхого здания, в котором расположилось скромное учреждение с громким названием «центр усыновления», чтобы показать московским гостям дорогу.

Вся поездка в дом ребенка заняла пятнадцать минут. Их даже на порог не пустили: выяснилось, что близнецы уже ждут усыновления, к ним приходят приемные родители и совсем скоро они заберут сестренку с братишкой домой.

– И как же вышла такая накладка?! – от неожиданного поворота событий Молчанова растерялась.

– Откуда нам знать? Спросите в опеке, они там чего-то напутали.

Пепельная блондинка так долго извинялась, взгляд у нее был такой несчастный и виноватый, что не было ни сил, ни желания сердиться на нее. Супругов напоили чаем с конфетами из личных запасов, пообещали звонить, как только появится ребенок со статусом «на усыновление», и проводили до порога.

– Маруся, – Олег нехотя забрался на водительское сиденье: предстояло не меньше шести часов новой пытки за рулем, – объясни мне хоть что-нибудь. Я ничего не понимаю…

– Что тут непонятного? – Молчанова от расстройства не могла говорить, сипела. – Детям уже нашли родителей. Это прекрасно. Главное, чтобы у них была семья.

– Ты мне другое объясни! – Он с тоской смотрел на девственно-белую дорогу. – Что это за происки? В России сотни тысяч сирот: бери, усыновляй! Но ведь не доберешься! Одних еще не оформили, а без документов нельзя. К другим ходят раз в месяц какие-то родственники, седьмая вода на киселе, которые забрать не могут и разлучать с ними никак. Третьи то ли затерялись в этих бюрократических джунглях, то ли заперты как в тюрьме. Мы с тобой хотим чего-то плохого, незаконного?

– Нет.

– Так почему нас гоняют с места на место? Не осталось у меня никакого ресурса: ни физического, ни душевного.

– Олег, прости меня…

– Ты-то при чем?

Обратный путь дался тяжело. Разговаривать было не о чем. Музыка раздражала. Маша настроилась на волну своей радиостанции и прикрыла глаза, слушая родные голоса. Как же она завидовала тем, кто мог, вставая утром с постели, думать о работе; тем, кто, засыпая, хотя бы примерно знал, что принесет завтрашний день.

Около дома, перегородив подъезд к крыльцу, стояла «Скорая помощь». Сердце Молчановой похолодело. Она выскочила из машины и, путаясь в длинных полах пальто, вбежала в дом. Первая и единственная мысль была о Дашке – пока они искали незнакомого ребенка, которому нужна помощь, ее собственная дочь угодила в беду!

Врач с медсестрой стояли, склонившись над диваном. На нем, похожая на тюленя в своем сером шелковом халате, лежала Машина мама.

– Вырастили, – со слезами на глазах прошептала старушка, – как я ее удержу?! Ушла. До сих пор нет…

Маша сползла по стене, села на корточки и, закрыв ладонями лицо, завыла как волчица.

Глава 8

Аннушка в доме ребенка первое время плакала много и часто. Лежала потихоньку – все равно занять себя было нечем – и выла, глядя в потолок. Время от времени ее еле слышный плач превращался в неистовый крик – всем коллективом сразу начинали голосить. Даже самые опытные няньки-воспитатели в такие моменты не выдерживали: старались быстрее куда-нибудь уйти и плотно закрывали за собой дверь. Женщины, которые выполняли свою работу на совесть и душой болели за детей, возвращались быстро. Снова начинали возиться с подопечными: переодевали, кормили, давали игрушки. А вот тех, кто оказался в доме ребенка случайно – волей несчастливой судьбы, – ждать детям приходилось долго. И делали они все с раздражением, через силу. Так, словно это сироты были виноваты во всех их невзгодах.