Восемь знамен - Савадж Алан - Страница 8

— Виконта заботит то обстоятельство, что на аудиенции у Небесного величества от него могут потребовать совершить коутоу — поклон до пола.

— Все обязаны совершать коутоу, — отрезал Ван.

— Только не мой господин. Он приехал как представитель короля Георга, все его поступки расцениваются соответствующим образом. Его коленопреклонение означало бы, что на колени встает король Георг. А наш король ни перед кем на земле не опустится на колени.

— Британия столь велика, что ваш король может занимать такое положение?

— Британия не очень большая страна, — ответил Роберт, — но в ней живут величайшие на свете воины. Вы видели наши корабли. Разве они не впечатляют своей мощью?

— Они и в самом деле имеют внушительный вид, — признал Ван.

— А ведь это даже не военные суда, а обыкновенные купеческие корабли, — сказал Роберт. — Наши боевые корабли еще больше и мощнее… и у нас их более ста, — добавил он.

— Вы не лжете, Баррингтон?

— Не в моих привычках лгать, Ван.

— Я подумаю, что можно сделать.

На следующий день евнух покинул караван и умчался прочь с небольшим эскортом. Остальные продолжали двигаться на север и вечером стали лагерем в тени Великой стены.

— Стена тянется на сотни миль, — сказал Роберт, когда вместе с Макартни они забрались на зубчатый верх. — Она считается одним из чудес света.

— Ее построили, чтобы не пускать варваров или для того, чтобы не выпускать китайцев? — поинтересовался Макартни.

За стеной их ждала Маньчжурия. Местность здесь была гораздо более холмистая, обработанные поля встречались редко, зато тут и там виднелись пасущиеся стада, конские табуны. В маньчжурских холмах их догнал Ван.

— Я все уладил, — сообщил он. — Ваш господин не должен делать коутоу. Но только он один освобожден от него. Остальные обязаны будут подчиниться.

— Мы будем счастливы подчиниться, — заверил Роберт.

— Вы понимаете, какое это большое одолжение, — сказал Ван. — Оно стало возможным благодаря любезности моего хозяина, Хошэня, Правителя вверенных ему народов.

— Хошэнь может быть уверен в нашей признательности.

— Я в этом не сомневаюсь. Кстати, он собирается побеседовать с вами.

— Он потребует quid pro quo[2], — размышлял Макартни. — Пусть, нам нужно ладить с приятелем. А вы славно потрудились, Баррингтон.

В отличие от виконта Марджорибэнкс имел несчастный вид. Перед ним по-прежнему маячила необходимость пресмыкаться в присутствии императора.

— Сделайте посвободнее бриджи, — веселился Макартни. — Распустите их в поясе, вот вам и выход из положения.

— Сомневаюсь, милорд, что вы поступаете правильно, доверяя этому пройдохе евнуху, да и его хозяину, — предостерег в ответ Марджорибэнкс. — Говорят, этот Хошэнь невероятно продажен. Никакое дело не стронется с места, пока он не получит приличную мзду. И что уж он потребует за оказанную вам привилегию…

— Назовем это мостиком, по которому мы пройдем, когда настанет час, — сказал Макартни. — Пока же все идет лучше, чем я ожидал. — Он улыбнулся своему переводчику. — Мои поздравления, Баррингтон.

На другой день они приехали в Жэхэ.

Глава 2 МИНИСТР

Город Жэхэ лежал в сорока милях к северу от Великой стены, в нижних отрогах гор, отделяющих равнины северного Китая от плато Внутренней Монголии. Уже долгое время он служил излюбленной летней резиденцией императоров, которых манила сюда горная прохлада, а также река Жэхэ, приток Луаньхэ. «Жэхэ» означает «горячая река», бившие по ее берегам теплые источники считались полезными для здоровья.

Сам по себе небольшой, городок разросся из-за дворцовых построек, занявших площадь около пяти миль в окружности, кроме того, рядом с ним возвышался огромный буддийский монастырь ламаистского толка[3]. В Жэхэ, однако, посольство не пустили, а сопроводили в разбитый за городскими стеками палаточный городок. Иноземцев ждала в нем такая же роскошь, как и на сампанах. В этом Роберт убедился самолично, когда Ван Луцин взял его с собой для проверочного обхода.

— Устроит это вашего господина, Баррингтон?

— Все великолепно. Роберт разглядывал двух девушек, которые, склонив головы, ожидали его в отведенной переводчику палатке. — Когда мы увидим императора? — Он знал, что самые разнообразные подарки уже отосланы в город.

— Скоро, — заверил Ван. — Вам понравились эти девушки? И все-таки вы отказываете себе в удовольствии ими насладиться. Странные вы люди.

— Такова воля моего господина.

— Как может господин управлять тем, что находится вне поля его зрения?

Но Роберт велел девушкам уйти — он прекрасно понимал, что может надеяться на продвижение по службе лишь при условии, если останется у Макартни на хорошем счету. Спустя два дня Ван сообщил, что император готов их принять. Собственно говоря, император намеревался пожаловать к ним собственной персоной, поскольку вход в город для них по-прежнему был закрыт.

Спешно созванные Макартни члены посольства, облаченные в парадные мундиры, увидели, как из городских ворот высыпают толпы зевак, желающих посмотреть на церемонию. Запели сигнальные трубы, зазвенели медные тарелки, и через несколько минут в воротах показалась императорская процессия. Окруженная евнухами и вооруженной охраной длинная вереница паланкинов, которые несли рабы, медленно обогнула площадку с палатками британского посольства и остановилась. По лагерю забегали-засновали слуги, расстилая огромные ковровые полотнища желтого цвета.

— Желтый — императорский цвет, — пояснил Ван. — В желтый было окрашено знамя самого великого Нурхачи, и этот цвет является самым главным в Китае. Только члены императорского рода могут носить желтые одеяния.

Наконец ковры были расстелены, и большинство паланкинов освободилось от своей ноши — великого множества чиновников и родовитой знати; все они расположились по старшинству, прячась под зонтами, которыми слуги закрывали их от лучей высоко поднявшегося в безоблачном небе солнца, припекавшего, несмотря на позднюю осень, еще довольно сильно. Продолжала звучать музыка — для европейского уха слишком несогласованная, бесконечно повторяющая одну и ту же тему, между тем паланкин, находившийся в центре процессии, стоял закрытым. Но вот музыка смолкла, раздвинулись занавеси, и из паланкина шагнул наружу император Сяньлун.

Роберту хотелось поближе рассмотреть этого человека — возможно, самого могущественного на земле, — но он был вынужден последовать примеру окружающих и пасть ниц; лишь мельком ему удалось взглянуть на крупное, мягко очерченное лицо с тонкими усиками, отметить полноту, на удивление высокий рост и не по возрасту легкие движения китайского повелителя, облаченного в императорский желтый с красными драконами халат, ниспадающий на желтые лайковые сапоги. Желтого же цвета была и круглая шляпа императора.

Из англичан один лишь Макартни, как и условились, не опустился на колени — его светлость только поклонился до пояса.

Император поднял руку.

— Вам нужно выйти вперед, — прошептал Ван.

Роберт приготовился встать.

— Нет, нет, — предостерег Ван. — Ползком.

Роберт посмотрел на Макартни.

— Лучше делайте, как он говорит, — велел виконт.

«Да, для него-то все идет лучше некуда», — подумал Роберт, медленно продвигаясь вперед мимо простертых ниц китайских и маньчжурских сановников; сзади за ним шел Макартни, а рядом, локоть к локтю, полз Ван.

— Как я буду переводить — уткнувшись в землю? — буркнул Роберт.

— В нужный момент вы сможете выпрямиться, оставаясь на коленях, — ответил Ван.

Они доползли до желтого ковра и снова коснулись лбами земли.

— Кто пришел засвидетельствовать почтение Сыну Небес? — спросил император.

Его светлость был предупрежден об этом вопросе императора, и Роберт заранее научил лорда надлежащему ответу на сносном маньчжурском: