Восемь знамен - Савадж Алан - Страница 18

— Хочешь старушку? — спросил Юнь, когда их потчевали рисовым вином и обжаренной свининой.

— А можно?

— Лу Шань всегда к вашим услугам, если клиент при деньгах.

— Которые ты готов мне одолжить.

— Конечно, если ты этого хочешь.

Роберт хотел. Сыграло свою роль рисовое вино да, кроме того, ни одна из молоденьких девиц ни красотой, ни — он был уверен — чувственностью не могла сравниться с Сао. А Лу Шань несомненно могла. И она не разочаровала. Все познавшая в искусстве любви, Лу Шань не сдержала восторженного писка, когда сняла с него брюки.

— Слыхала я, что мужчины-варвары такие большие, — призналась она.

— Откуда? — озадаченно спросил Роберт. Ни одно европейское судно, насколько он знал, не торговало на Янцзы.

— Мне рассказывала о них моя племянница, — улыбнулась Лу Шань.

«Должно быть, просто случайная встреча в Кантоне», — с облегчением подумал Роберт.

Лу Шань спокойно восприняла странные для нее западные привычки — она охотно подставляла губы для поцелуев и, казалось, наслаждалась, когда он играл с ее сосками. Роберт дал бы ей не меньше пятидесяти, но не находил никаких изъянов в фигуре Лу Шань, между тем как ее внимание было целиком приковано к его члену, который приобрел просто-таки невероятные для нее размеры. Наконец Лу Шань села на него верхом, и тут Роберт понял, что Сао по сравнению с ней не более чем наивная девочка, которой, она, собственно, и оставалась.

Лу Шань, однако, была забыта довольно быстро, уже к тому времени, когда река, совершив плавный поворот на запад, привела их к Уху, также крупному городу, являвшемуся главным портом, через который осуществлялись перевозки риса по Янцзы. Город, окруженный неизбежным предместьем из стоящих на якоре сампанов, процветал, жизнь в нем била ключом. «Интересно, — подумал Роберт, — сколько же в этой фантастической стране таких городов, каждый из которых превосходит размерами. Лондон?» В Уху они узнали, что император Сяньлун оставил престол.

— Далеко еще до Ханькоу? — спросил Роберт.

— Полпути, — ответил Юнь.

— Значит, наша миссия провалилась.

— Совсем необязательно, — возразил Юнь. — Император мог отказаться от трона, но не от власти.

— Что-то я тебя не пойму, — нахмурился Роберт.

— Все просто: он исполнил клятву не царствовать дольше своего деда, но не намерен отказаться от правления. В этом вся разница, мой друг. Принц Юнъянь взошел на трон и стал теперь императором Цзяцином, однако решения по-прежнему будет принимать его отец. И он решит, в частности, что Хошэнь остается премьер-министром. Так что, как понимаешь, мы все-таки успеваем. У нас еще есть время. Хошэнь организует свой отъезд, когда будет готов.

Роберт потер подбородок. Его уже одолевали другие заботы — взамен ушедшей.

— И как ты думаешь, когда же он наконец будет готов уехать?

— Не думаю, что ждать придется слишком много. Император Сяньлун, которого отныне будут называть Гаоцзун Шунь хуанди, очень преклонного возраста. В любой момент он может усесться в Небесную колесницу и вознестись к своим предкам, и Хошэнь это знает. Я бы сказал, что его замысел осуществится через год.

— Через год? — вскричал Роберт.

— Что значит год, когда на кон поставлено так много?

Типично китайский подход, но вот как поступит Петерсен при известии, что они могут на целый год застрять в Ханькоу? Роберт решил не говорить капитану правду; когда они окажутся в Ханькоу, без Хошэня им оттуда выбраться будет трудновато.

Юнь был слишком оптимистичен. «Альцеста» прошла сто восемьдесят миль вверх по реке до Уху, от Ханькоу их отделяли еще двести семьдесят миль, между тем ход бригантины замедлился из-за подъема воды, вызванного начавшимся таянием снега в горах. Порою они несколько дней подряд стояли на месте, вцепившись в дно тремя якорями, и бригантину кидало из стороны в сторону, вверх и вниз в стремительно несущемся потоке.

Они проплыли города Цзюцзян, Усюэ и достигли слияния двух рек: Ханьшуй, текущая с северных гор, впадала в Янцзы, которая брала начало в сотнях миль отсюда, в горах Тибета. В месте слияния поднялся огромный город, состоящий фактически из трех — Ханькоу на северном берегу, Учана на южном и обосновавшегося на междуречном треугольнике города-крепости Ханьяна. Самые высокие стены окружали Ханькоу, размерами почти не уступавший Нанкину и также являвшийся столицей провинции. В Ханькоу, судя по всему, Юня хорошо знали и здесь же, к огромному облегчению Роберта, их встретил Ван Луцин.

— У нашего господина все в порядке?

Ван важно наклонил голову.

— Когда он к нам присоединится?

— Сейчас он в Пекине. Но он знает, что вы здесь, и велел мне исполнять все ваши желания.

— Это хорошая новость. Но… — Роберт предупредил евнуха, чтобы тот не сообщал Петерсену, как все обстоит на самом деле, и, напротив, создавал впечатление, что Хошэнь должен прибыть со дня на день.

— Конечно, — согласился Ван. — Но вашему капитану не стоит волноваться. Почему бы вам не остаться здесь и не заняться торговлей с местными жителями? Вы можете разбогатеть. Мои люди будут снабжать вас свежими продуктами и всем необходимым. Я посоветовал бы вам держать судно в полной готовности, чтобы отчалить в любой момент. Когда наш господин решит уехать, все придется делать в спешке. — Евнух осмотрелся. — Это судно не такое уж большое.

— Это единственный корабль, который мне удалось достать. Не беспокойтесь, он доставит вашего господина куда ему будет угодно.

— А его семью? У него большая семья.

— И семью тоже, — заверил Роберт. — Скажите мне, что с Сао?

— Сао?

— Ну, с девушкой, которую мне подарил ваш господин.

— И которую вы прогнали. О да, я помню.

— Меня заставили от нее избавиться, Ван. Лорд Макартни не пустил бы ее на корабль.

— Он странный человек, — согласился Ван, — которому от рождения не дано вкушать плоды счастья.

— Но что же случилось с Сао?

— Не знаю наверняка. Скорее всего она умерла.

— Умерла? — закричал Роберт.

— Молоденькой девушке нелегко выжить на улице. Ее могли заразить, могли и прикончить, чтобы забрать накопленные деньги. А если она останется без денег, то умрет с голоду. Куда ни кинь…

— Но… разве она не вернулась назад к Хошэню?

— Попыталась было, упросила даже меня отвезти ее обратно в Пекин, и я, глупец, согласился. Ведь Хошэнь решил, что она пошла против его воли, расставшись с вами. Он приказал высечь ее розгами и выкинуть на улицу.

— Боже мой! И вы ничем не могли ей помочь?

— Меня тоже высекли, — сухо ответил Ван. — За то, что попытался вернуть ее на прежнее место. Но почему вы все еще вспоминаете об этой девушке? Разве я не говорил вам, что в Китае много таких, как она?

Выдумка о Хошэне, который «вот-вот должен появиться» вместе с деньгами, казалось, удовлетворила Петерсена, тем более что ему разрешили распродать имеющийся на корабле груз. Перед отъездом в Пекин Ван Луцин публично объявил о том, что британскому кораблю дозволено подняться по реке до Ханькоу для торговли. Юнь также сошел на берег, он хотел навестить семью, которая жила недалеко от Ханькоу.

Поэтому Роберту пришлось самому заняться переводом, когда на следующий день на корабль пожаловали купцы; они перебрали все предложенные на продажу ткани, но те явно не произвели на них впечатления.

— Мушкеты — вот на чем мы заработаем, — решил Петерсен, и уже в полдень к ним наведался некто по имени Сэнь Тукань и осмотрел оружие.

— У вас на корабле настоящий арсенал, Баррингтон, — оценил он.

— Такими мушкетами мы вооружаем наших солдат.

— Я заплачу вам пятьсот таэлей, — предложил Сэнь. — За все, что у вас есть.

— Что ж, все и продадим. Себе оставим только корабельное оружие.

— Я понимаю. — Сэнь поклонился. — Ваш корабль не должен остаться безоружным.

— Решено. — Роберт протянул руку. Так же, как некогда Ван, Сэнь сначала озадаченно воззрился на протянутую руку, но потом осторожно пожал пальцы.