Рубикон, или Мир в латах - Романецкий Николай Михайлович - Страница 18

Кшижевский смотрел на него широко открытыми глазами. Из них вдруг выплеснулся страх, и это было так неожиданно и непривычно, что Рыманов опешил.

— Вот оно даже как? — сказал тихо Кшижевский. — Странная песня! Ну-ну!.. А может быть, в выходке Глинки и без твоего участия не обошлось, а? Может быть, ты сам в мое кресло метишь, а? Как бы не так, как бы не так!

Он быстро опустил правую руку в недра стола, и через мгновение в глаза Рыманову смотрел зловещий черный зрачок.

Рыманов сжался.

— Ну и что? — сказал он спокойно. — Спецподразделения ЮНДО подчиняются только мне, ты не можешь отдать им приказа.

Кшижевский медленно встал из-за стола, медленно обошел его и медленно приблизился к Рыманову, не дойдя, впрочем, до него метра четыре.

— А ну, поднимайся!

Рыманов встал.

— Руки за голову, и двигай к тейлору. И без шуток!

— Я не отдам такого приказа!

— Пристрелю тебя, как собаку! — прошипел Кшижевский.

— И Шарп не отдаст! И Гиборьян тоже!

— Пристрелю! — опять прошипел Кшижевский. — Ты меня знаешь! Аккуратную такую дырочку во лбу…

А ведь пристрелит, подумал Рыманов. Ей Богу, пристрелит! И не достать

— близко не подходит.

В дверь постучали.

Кшижевский спрятал руку с оружием за спину.

— Стой спокойно, где стоишь! Дернешься — первая пуля тебе!.. Да! Войдите! — гаркнул он.

Дверь распахнулась, в кабинет ввалилось несколько парней в черной форме гражданской жандармерии.

— Господин Кшижевский! — сказал один из них. — Капитан жандармерии Пьер Делакруа. — Он отдал честь. — Вы арестованы, господин Кшижевский!.. Вот ордер, можете ознакомиться.

— Я арестован? — воскликнул Кшижевский и вдруг расхохотался.

Жандармы недоуменно переглянулись.

— Я арестован! — заорал Кшижевский. — Я — генеральный директор ЮНДО — арестован жандармерией!

Да он свихнулся, подумал Рыманов. И вдруг понял, что сейчас произойдет. Времени у него оставалось только на то, чтобы, сильно оттолкнувшись правой ногой, прыгнуть вперед.

В начале прыжка он увидел, как ушла из-за спины рука Кшижевского, и услышал, как быстро — один за другим — прозвучали два выстрела. Краем глаза он успел заметить, что жандармский капитан схватился за бок и начал оседать на пол. Еще он успел заметить, как метнулись в сторону другие жандармы, но это было уже не главное, и он отключился от них, потому что они сейчас не могли ничего изменить: пуль в обойме хватило бы на всех. И на него бы осталось. Поэтому главным было дотянуться до правой руки Кшижевского прежде, чем он развернется в его, Рыманова, сторону и полыхнет в упор жаром из черного зрачка… И вложив в прыжок все свои силы, он успел. Мелькнул, кувыркнувшись в воздухе, пистолет, ойкнул от боли Кшижевский, и Рыманов всем телом обрушился на него, сбил с ног, подмял под себя, выкручивая левую неповрежденную руку и бормоча: «Как бы не так, милый! Как бы не так!»

Здесь к нему на помощь пришли жандармы. Кшижевский коротко вякнул, когда звонко щелкнули у него на запястьях наручники, ошалело обвел присутствующих глазами. Тогда Рыманов встал, подошел к столу, налил в стакан воды и жадно, с бульканьем выпил. Холодные струйки бежали по подбородку, и было чертовски приятно ощущать этот живой холодок.

А потом в кабинет вошел молодой человек в модном светящемся костюме с маленьким черным кейсом в руках и, представившись следователем по особым делам Трюффо, подвел черту.

— Вы, господин Кшижевский, — сказал он, — обвиняетесь по статье 74 Всемирного Уголовного Уложения: «Нанесение ущерба мировому сообществу», а также по статье 104 «Ведение военной пропаганды», а теперь еще по статье 195 «Убийство должностного лица при исполнении им служебных обязанностей».

И тогда Рыманов оторвался от стола и подошел к следователю. Вытащил из кармана диктофон.

— Вот здесь, господин Трюффо, запись нашей последней с господином Кшижевским беседы, состоявшейся несколько минут назад.

— Благодарю вас, господин Рыманов, — сказал следователь, и диктофон исчез в его кейсе. — Документы о выдаче оформим чуть позже.

А Кшижевский хриплым голосом проговорил по-русски:

— Ну и сука же ты, Серж!

6

Когда все собрались, Рыманов переключил внешние информационные каналы на секретаря и обвел присутствующих тяжелым взглядом.

Шарп расположился на своем привычном месте слева от Рыманова. Справа, на месте Глинки сидел угрюмый Гиборьян. На его лице было написано все, что он думает по поводу происшедших и предстоящих событий. Место за Гиборьяном занял его заместитель Громов. Присутствие Громова было явным нарушением заведенного прежде порядка, но Рыманов решил закрыть на это глаза: теперь не до подобных мелочей. Да и Гиборьян, в последнее время изрядно растерявший инициативность, в присутствии Громова выглядит более уверенным.

— Кого прочат на место Кшижевского? — спросил Шарп.

— Меня, — сказал Рыманов, ибо темнить со своими было ни к чему.

— Перемены, — равнодушно проговорил Гиборьян, и было видно, что ему глубоко наплевать, кто будет генеральным директором: «свой» Рыманов или кто-нибудь из экономического, административного и десятка других отделов ЮНДО.

— Мне не нравится твое настроение, — сказал Рыманов.

— А чему радоваться?! — вскинулся вместо Гиборьяна Громов. — Перемены есть перемены!.. Все разработанные планы — псу под хвост. Работа в пожарном порядке!.. А где пожарный порядок, там и проколы…

— Проколов быть не должно! — наставительно заметил Рыманов.

— Не порем ли мы горячку, Серж? — сказал Шарп. — К чему такая спешка? Почему ты думаешь, что Ассоциация может реализовать Ультиматум?

— А им ничего не остается, — сказал Рыманов. — Теперь, когда весь мир получил представление об угрозе, общественное мнение примет нашу сторону. Миру не понравится, что он взят в заложники кучкой кригеров. Это, знаете ли, не игры в войну, которыми мы и Ассоциация занимались до сих пор!

— А если нам дезавуировать заявление Глинки? — предложил Громов. — Провести кампанию в прессе. Вступить в контакт с руководством Ассоциации и сделать совместное заявление, что Глинка дезинформировал общественность. По-моему, Ассоциация пойдет на это…

— Ассоциация-то, быть может, и пойдет, — сказал Шарп. — Но нам-то на это идти нельзя… Вы подумайте, что будет дальше. Найдутся толковые головы, которые проанализируют нашу деятельность в последние годы — я имею в виду постоянное скатывание на позиции обороны — и сопоставят эту деятельность с информацией об Ультиматуме… Думаю, не надо объяснять, какие выводы последуют из этого сопоставления.

— Да, — сказал Громов. — Это будет полная дискредитация…

— Если бы только дискредитация, — возразил Шарп. — Дело дойдет до обвинений в соглашательстве с Ассоциацией!

— О Господи! — воскликнул Громов. — В соглашательстве-то нам какая польза?

— А такая, — сказал Шарп. — Как всякая организация, имеющая крупные штаты и гигантский бюджет, мы заинтересованы в том, чтобы Ассоциация существовала как можно дольше… Кстати, вам никогда не приходило в голову, что сбои в работе организации, наблюдающиеся в последнее время, объясняются именно этим?

— Да вы что?! — Громов вскочил. — Вы что, в самом деле думаете?.. Сергей Васильевич! Анри! — Он с мольбой посмотрел на Рыманова и Гиборьяна.

— Люди работают, не щадя сил!.. Не считаясь со временем и потерями! Да вы что, в самом деле?!

В глазах его мелькнула ненависть.

— Спокойнее, господа! Спокойнее! — сказал Рыманов.

Громов сел. Шарп встал.

— Разрешите, Серж?.. Я вот как думаю. Конечно, никто из наших людей сознательно не предпринимает никаких попыток с целью помешать работе ЮНДО. У меня никогда не было таких мыслей… Прошу обратить внимание вот на что!.. ЮНДО представляет собой чрезвычайно крупную организацию с чрезвычайно разветвленной системой чрезвычайно сложных связей. С этим, я думаю, никто спорить не станет, мы сами всегда стремились к расширению организации, дабы иметь возможность противодействовать FMA на любых уровнях.