Рубикон, или Мир в латах - Романецкий Николай Михайлович - Страница 12

«Привет, Рыма! — писал Мишка. — Если хочешь встретиться со старым приятелем, приходи сегодня в восемь часов к „Толстому Ришару“. Псов своих не бери. Я буду один, как перст.»

Рыманов усмехнулся. Похоже на Мишку. Пишет, словно только вчера распрощались у станции метро «Сходненская», и один побежал на подходящий к остановке трамвай, а другой спустился под землю.

Рыманов подошел к тейлору и, набрав свой личный код, запросил данные по Фигнеру Михаилу Петровичу, русскому, уроженцу города Москвы, родившемуся в восемьдесят пятом году (память работала великолепно!) и через минуту получил ответ, что означенный М.П.Фигнер, русский и так далее, после окончания летного училища проходил службу в Н-ской воздушно-десантной дивизии, пятнадцать лет назад в составе сил ООН с целью подавления путча Михары находился в Иртании, был награжден международным орденом «За особые заслуги», вернулся в Россию, дослужился до майора. После заключения Договора был демобилизован, к трудоустройству не стремился, жил на пособие, был замечен в склонности к употреблению спиртных напитков, три года назад пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. Меры по розыску означенного М.П.Фигнера результатов не дали, и он по настоящее время числится пропавшим без вести.

Рыманов удовлетворенно крякнул и дал команду «сброс». Заглянул в память секретаря. Контакт с Оллем был назначен на три часа пополудни, а то, что намечалось на вечер, можно было и отложить.

Ну что же, сказал он себе. Мы встретимся с вами, пропавший без вести Михаил Фигнер, по прозвищу Дуля.

2

Звонок дальней связи раздался около двух часов пополудни, когда Рыманов собрался идти на встречу с Оллем. Канал был из Москвы, под грифом личного кода.

Катерина, подумал с неудовольствием Рыманов. Вечно звонит, когда ни минуты свободной нет.

На экране действительно появилось лицо Катерины.

— Здравствуй, милый!

Рыманов тут же изобразил восторг и любовь. Как четверть века назад, в пору юности мятежной.

— Здравствуй, дорогая! Очень рад тебя видеть!

Она была прежняя. Ни черта не стареет, все ей нипочем. Сколько же она не звонила?.. Кажется, уже полгода, если не больше.

Катерина внимательно рассматривала его.

— Ты неплохо выглядишь, — сказала она.

— Куда уж там, к черту, неплохо! — ответил Рыманов. — Все соки работа выпила!

— Ой, не плачься!.. Можно подумать, что ты всегда и жил не ради работы. Работа, работа и работа!.. А потом уж мы с Витькой.

Восторг и любовь исчезли. Теперь перед Катериной были серьезность и занятость.

— Ты для того мне и позвонила? Чтобы о работе поговорить?.. Так я эти песни уже двадцать лет слышу! Привык к этому, знаете ли!

— А ты всегда умел привыкать! В этом вся твоя натура!

— У нас это называется умением адаптироваться к окружающей обстановке… — начал Рыманов с пафосом, пытаясь скрыть появившееся раздражение: разговор был столь же излишен, сколь и неизбежен.

— Вот-вот! — перебила Катерина. — Через два слова на третье — адаптация, обстановка… Не жизнь, а одни термины!

Ну что ей еще надо, подумал Рыманов. Вечно одни и те же разговоры. Можно подумать, они ей наслаждение доставляют. Ах, он такой, ах, он сякой!.. А на денежки-то, что он шлет, живет, и живет неплохо. Да и странно было бы плохо жить на такую сумму!.. От безделья это! Сама-то никогда не работала…

— Ты мне всю жизнь сломал, — продолжала Катерина зло. — Вся молодость

— сплошные базы да гарнизоны. Одна радость была, когда Витька родился. Да и тут… — Она безнадежно махнула рукой. — Могла бы и еще родить, да разве из такого отца помощник?..

Заладила сорока Якова, подумал Рыманов. Редкие разговоры с женой он бы с удовольствием сделал еще более редкими. И так уж сам практически не звонил!.. Хорошо бы и на ее звонки не отвечать, да нельзя. Такая змея и к начальству пойдет, с нее станется. А Кшижевский разбираться не будет, еще ему проблем не хватает — семейными делами подчиненных заниматься!.. «Что же это вы, Рыманов? Как же это вы можете организацией руководить, если с женой не в состоянии справиться?.. Пресса ведь, батенька, не спит, ей только подавай жареное!..» Ну что Катьке надо, откуда у нее такая ненависть?

— Ты бы не заводилась! Побереги здоровье!

— Тебе до моего здоровья дела нет! Ты бы лучше о Витькином здоровье поинтересовался!

— Витькино здоровье мне и без тебя известно. Служба такая. — Он натянуто улыбнулся. — Слушай, Катя! Что тебе еще надо? Живешь, как у Христа за пазухой! В безопасности живешь! — Он повторил, повысив голос: — В бе-зо-пас-нос-ти!!! У нас у некоторых вон семьи под прицелом кригеров ходят… И чего тебе не хватает?

Она снова махнула рукой, уже не зло, а равнодушно, как-то по-чужому.

— Ладно, — сказала она. — Тебе все равно не понять, чего может не хватать женщине. Для тебя женщина — неизбежное зло в жизни!.. В общем, ты мне больше не звони. И я тебе звоню в последний раз.

— А что случилось?

— А ничего. Я выхожу замуж!

Вон как, изумился Рыманов. Ай-да Катя-Катерина! И как только решилась?

— Хорошо, — сказал он. — Не буду звонить.

— И это все?! — Она всплеснула руками.

— А что?.. Ты ждала от меня приступа ревности?.. Так для меня женщина

— неизбежное зло! — Рыманов ядовито усмехнулся. — Я — человек серьезный, у меня нет времени на разные глупости.

— И тебя не интересует, кто он?

Рыманов решил схулиганить.

— А зачем? Я это узнаю и по своим каналам. Ты же понимаешь… И не только узнаю!

— Только попробуй! — взвизгнула она. — Ты… Мразь… Ты… Только попробуй!!! Я тебе… — Она задохнулась.

— Ладно! — сказал жестко Рыманов. — Ты доложила, я принял к сведению. Твои женихи меня не интересуют! Будь здорова! Желаю счастья!

Он отключился.

Черт бы побрал этих баб, думал он. Не могут понять, что мы тут не в игрушки играем. Не могут понять, что у таких людей нет времени на телячьи нежности!.. А впрочем, баба — она и есть баба, у нее всегда одни страсти на уме!.. Конечно, если бы Катерина жила с ним, многое пошло иначе. Но зато и он бы спокойно работать не смог. Опять же: охрану ей давай!.. Нет уж, пусть все катится, как катится.

И тут ему в голову пришло, что новость эта несет в его жизнь определенные сложности. Ведь сам факт развода может стать слабым кирпичом в фундаменте. А дела предстоят впереди немалые, фундамент нужен очень прочный.

Нет, подумал он, так оставлять все это нельзя. Пусть отложат свадьбу, хоть на полгода.

Он записал в память компьютера, в свой личный файл слово «жених». И, довольный собой, отправился на встречу с Оллем.

3

До явки было недалеко, но предосторожности против возможных хвостов заняли около часа, так что Рыманов подошел к дому лишь за десять минут до назначенного времени.

Дом выглядел сумрачно. Старинный, пятиэтажный, с обязательным для подобных зданий черным ходом, и потому удобный для явки. Прежде чем войти в подъезд, Рыманов еще раз проверился. Все было в порядке.

Он открыл кодовый замок и поднялся на второй этаж. Квартира маленькая

— комната да кухня. Оперативными средствами ее не оборудовали и к сети «Сэплай» она была не подключена, поэтому кофе пришлось варить самому.

Едва Рыманов снял кофеварку с электроплитки, раздался звонок. Рыманов подошел к двери, заглянул в глазок. На площадке, привычно надвинув шляпу на глаза и потряхивая седой гривой, стоял Олль. Рыманов распахнул дверь. Поздоровались. Олль снял шляпу и плащ. Сели за маленький кухонный столик. Кофе Олль пил, как и Глинка, мелкими глотками. Потом спросил равнодушно:

— Чем обязан?

Он не являлся агентом в прямом смысле слова. Он был личным контактом Рыманова и использовался лишь в тех случаях, когда наступала чрезвычайная необходимость. Сейчас такая необходимость наступила.

— В полку ваших газет, кажется, прибыло? — спросил Рыманов.

Олль кивнул.