Незаменимый вор - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 13

– Вы слышали?

– Нет, ничего не слышал.

– Но как же?! Этот звук! Вой...

Конрад Карлович пожал плечами.

– Я как-то не обратил внимания...

– Но позвольте!!!

– Успокойтесь, Григорий Александрович! Вы слишком возбуждены. Помилуйте, можно ли так волноваться из-за ерунды!

– Но...

– Вам непременно нужно отдохнуть! Лучше всего – ложитесь спать поскорей. Утро вечера мудренее...

– Да какой там сон! Я глаз теперь не сомкну! Все будет мерещиться этот проклятый Легостаевский лес!

– Ну, полно, полно! Кстати, в какой он стороне?

– Сразу за воротами налево... Да зачем вам?

– А затем, что приближаться к нему у меня тоже нет никакой охоты! Не тревожьтесь, я поеду сразу направо. К тому же, меня ждет Савелий Лукич...

– Постойте! Еще только одно слово. – Григорий Александрович вплотную приблизился к Михельсону, взял его за пуговицу и прошептал, кивая на сторожа:

– Скажите же, что вы об этом думаете?...

– А! – Конрад Карлович махнул рукой. – Вздор. Все вздор! Малый испугался волков – что из того?

– А девочка?

– Вот увидите, Григорий Александрович, завтра, как солнышко встанет, все будут веселы и здоровы! прощайте!

Михельсон крепко пожал хозяину сразу обе руки, кликнул Маланью и вышел.

У крыльца его уже поджидала коляска. Кучер, перегнувшись через козлы, крепко держал за холку рвущуюся куда-то собаку.

– Что у вас тут происходит?! – Конрад Карлович поспешил ему на помощь. – Почему нюшок воет? Всю округу до смерти перепугал!

– А черт его знает! – прошипел граф, укушенный в руку и уже осатаневший, управляясь одновременно с лошадьми и с нюшком. – Я сам скоро завою! Где вы пропадаете? Ольга где?

– Тихо! Я здесь. – Ольга легко запрыгнула в коляску, погладила нюшка, и тот, сразу успокоившись, превратился в плоский мохнатый коврик у ее ног.

– Трогай!

Граф щелкнул кнутом, и коляска, скрипя, выкатилась за ворота...

Григорий Александрович Турицын безуспешно вглядывался в темноту за окном. Луна, как назло, снова скрылась за тучами, и стало не видно ни зги.

– Стенька! – крикнул Григорий Александрович в людскую. – Беги сейчас за коляской, посмотри, куда повернут, налево или направо...

– Так ить, барин... – растерянно отозвался ломкий юношеский басок.

– Я вот тебе покажу барина! Беги, чертов сын!

Бухнула дверь, по крыльцу прошлепали босые ноги. Турицын в нетерпении принялся раскуривать трубку. Пальцы его дрожали...

Наконец, снова послышались шаги, входная дверь заскрипела – медленно и неуверенно – и через минуту гонец Григория Александровича появился на пороге комнаты.

– Ну, – живо спросил Турицын. – Куда они повернули?

Стенька в затруднении почесал затылок.

– Да, повернули они... в коляске. Точно так.

– Что точно так?! Налево или направо?

Но вопрос был совершенно непосилен для Стеньки.

– Воля ваша, барин! За воротами сразу повернули и уехали!

– Вот я тебя выдрать велю, остолопа! Куда уехали-то? Куда?

– Ах, куда! – Стенька подсмыкнул штаны. – Что ж вы ругаетесь, ей-Богу? Так бы и спросили! Значит, повернула коляска та и уехала прямиком в Легостаевский лес... Во как!

Глава 6

Лес черной лохматой громадой навис над дорогой. Лошади пошли медленнее, настороженно к чему-то прислушиваясь и косясь во тьму.

– Да, сказала Ольга, – места дикие. Но зачем мы сюда приехали? Не лучше ли было положиться на чутье нюшка?

– У меня свое чутье, – Христофор, стоя в коляске, всматривался в лесную чащу. – И оно мне говорит, что ифрит уже на свободе.

– Откуда ты знаешь?

– Слишком много чудес в одном месте. Для такой дыры это перебор.

– И что ты собираешься делать?

– Посмотрим... Граф, у вас есть фонарь?

Джек Милдэм пошарил под сиденьем, вынул продолговатый поблескивающий предмет и щелкнул выключателем. Сейчас же столб ослепительного света, вспоров темноту, глубоко вонзился в лес. Шум крыльев смешался с треском сучьев. Тысячи птиц и летучих мышей поднялись над деревьями. Попадая в луч фонаря, они казались молочно-белыми вспышками на темном фоне леса и неба.

– Выключите сейчас же! – замахал руками Христофор. – Вы с ума сошли! Вся округа решит, что здесь пожар!

– Тогда зачем было фонарь требовать? – проворчал граф-кучер.

Свет погас, сменившись совсем уж непроглядным мраком.

– Я имел в виду что-нибудь более созвучное эпохе, – объяснил Христофор. – Мне нужен фонарик, а не прожектор противовоздушной обороны... Впрочем, дайте сюда! Попробуем его во что-нибудь завернуть...

Он обмотал фонарь пледом в четыре слоя, но этого оказалось слишком много, пришлось еще долго подбирать нужную толщину. Наконец, Христофор добился того, чего хотел. Теперь он держал в руках сверток, напоминающий спеленатого младенца со светящейся головой.

Джек внимательно следил за всеми манипуляциями Гонзо, пока работа не была закончена. Тогда он осторожно заметил:

– Вообще-то, там есть регулятор яркости...

Несмотря на всю серьезность обстановки, Ольга не выдержала и прыснула в кулак.

Христофор бросил сверток на сидение.

– Что ж ты... так твоё... сиятельство!

Усы кучера зашевелились, он встал, грозно сжимая кулаки. Гонзо посмотрел на Ольгу и потупился.

– Ладно, это я так, – сказал он. – Весьма своевременное заявление изволили сделать, граф! Выручили...

... Лес оказался совсем не таким уж густым и непроходимым, каким представлялся с дороги. В разных направлениях его пересекали тропы, иногда попадались делянки с некорчеванными пнями и молодой еловой порослью.

Но все эти следы пребывания человека не могли рассеять впечатления зловещей тайны и опасности, подстерегающей здесь на каждом шагу. Неуловимые серые тени перебегали с места на место, бесследно растворяясь, если на них падал луч фонаря. Порой за деревьями тяжело ворочалось и вздыхало нечто огромное и бесформенное. Оно сопровождало путников почти от самой опушки, но ни разу не показалось на глаза.

Будь на месте компании Гонзо деревенские жители, они давно бежали бы без оглядки прочь из этой жуткой чащи, куда христианская душа может забрести лишь на погибель. Но трое завсегдатаев межмирных трасс – аферист, ведьма и гвардеец-астрогонщик – были людьми тертыми, видавшими, так сказать, виды. Христофор уверенно шел вперед, освещая фонарем путь. Он был занят своими мыслями и мало обращал внимания на чудеса. Ольга, привычно ступая за ним след в след, зорко щурилась по сторонам и со знанием дела принюхивалась к лесным запахам. На поводке она вела нюшка, который, один из всей компании, был беспокоен. Вопреки ясно выбранному направлению, он рвался все время куда-то вправо, где кроме стены непролазной чащи ничего не было видно. Ольге приходилось тащить его силой. Шествие замыкал Джек Милдэм, полагавшийся, главным образом, на две вещи: свою мгновенную реакцию и тяжелый аннигилятор, который он сжимал в руке.

А лес, тем временем, становился все тревожнее. Деревья со скрипом и стонами наклонялись над тропой, протягивая к ней свои сухие, скрюченные пальцы.

– Зачем пришли? – сварливо каркнул ворон и, не дожидаясь ответа, вспорхнул с еловой ветки.

– Мой лес! – прорычал медведь, выворачивая из земли корневище старого пня.

– Лес-с! – тяжело вздохнула за деревьями гигантская туша, всколыхнув кроны порывом сырого ветра.

Желуди дождем посыпались с дуба и разбежались по траве, визжа и прыгая друг через друга.

Путникам пришлось переждать этот ливень под шляпой мухомора – желуди пребольно кусались, попадая за шиворот, и нагло забирались в карманы. Однако, долго стоять на месте тоже не приходилось – обувь быстро покрывалась лишайником, грибница опутывала ноги, а нюшок скулил и все рвался куда-то в самую глушь. К тому же и мухомору такое соседство, как видно, не нравилось, он сопел и морщился – того и гляди чихнет спорами.

Гонзо, граф и Ольга поспешили покинуть ненадежное убежище. Запинаясь о крупные ягоды земляники, они отправились на поиски исчезнувшей тропы. Тропа, оказывается, времени не теряла. Пользуясь остановкой путников, она попыталась укрыться в молодой дубраве, поднявшейся на месте падения желудей. Но это не помогло. Сколько она ни извивалась, Ольга быстро отыскала ее, а Христофор пригвоздил к земле лучом фонарика. Тропа перестала петлять, понуро затрусила вперед и скоро вывела отряд к обширной поляне, ярко освещенной луной.