Мне тебя заказали - Стернин Григорий - Страница 2

— Я не хочу туда! — закричал Митька, размахивая палкой.

— Пошли, говорю! Будешь ты меня слушаться или нет?! Если не пойдёшь, папа тебе не купит мороженого! Иди же сюда, наконец!

Малыш нехотя подошёл к матери.

— И опусти эту дурацкую палку, — раздражённо сказала Лена. — Ещё ткнёшь ею мне в глаз…

Она взяла сына за руку, и они вошли в здание вокзала. За ними шагал Алексей. Коля подошёл к чемоданам.

— Пойдём туда, там хоть более-менее чисто, — сказала Лена и повела сына к скамейке слева. Там сидели двое прилично одетых мужчин в одинаковых белых рубашках и галстуках и о чем-то неторопливо беседовали.

— Я не хочу здесь сидеть, сама сиди, — захныкал Митя, надув губки. — Я с папой пойду за мороженым…

— Нечего тебе туда идти! — ещё более раздражённо произнесла Лена. — Папа сам сходит. Посмотри, какой ты грязный, рубашка опять вся в пыли, на тебя не настираешься. Господи, какой же все это кошмар! И двое с лишним суток ещё ехать… А потом ещё до Белгорода… Как только я все это вынесу?

— Я с папой хочу, — упрямо повторял малыш, протягивая пухлую ручку к отцу.

— Нет, останешься здесь, — не уступала Лена.

— Ничего, Дмитрий, я быстро, — сказал Алексей и направился на вокзальную площадь. Там находился единственный ларёк, где продавалось мороженое. Алексей поморщился, увидев длинную очередь. Ему очень не хотелось стоять в этой очереди, он собирался сказать какие-то важные слова Лене, но отказать перед расставанием сыну он тоже не мог…

— Разрешите мне без очереди? — попросил Алексей стоявших впереди. — Жена с сыном уезжают, вот… жарко, понимаете ли…

Толстая тётка с насурьмлёнными бровями, стоявшая в очереди первой, набычилась и мрачно глядела на Алексея.

— Тут все уезжают, — пробубнил с сильным акцентом какой-то невзрачный человечек, несмотря на жару, одетый в чёрный костюм и широченный цветастый галстук. — И у всех дети…

— Да пропустите его, — вмешалась девушка в ситцевом платье. — Он же офицер, у него времени нет…

— Вот и пусть едет в свою Россию, там его без очереди и пропустят, — злобно проговорил человечек, теснее придвигаясь к безразмерной заднице стоявшей впереди тётки, чтобы Алексей не сумел втиснуться туда.

Алексей хотел было что-то ответить, но только махнул рукой, не желая вступать в беспредметный спор. Такими разговорами его было не удивить. А Лена их слышала в городе постоянно. А в последнее время все чаще и чаще… Особенно после августовского путча, когда дело запахло развалом огромной страны. Местные жители почувствовали запах призрачной свободы. Правда, свободы от чего именно, они и сами толком не знали, всем казалось, что грядущие перемены сразу ощутимо улучшат их жизнь…

Отстояв минут десять, он купил мороженого сыну и себе. Быстро шагал к вокзалу. Увидел приближающийся слева состав. «Все, — подумал он. — Слава богу, хоть не задерживается… Посажу их, дождусь отправления и успокоюсь душой… А то тут в последнее время всякое бывает… Два месяца назад в центре города…»

Но не успел он это подумать, как оглушительный взрыв потряс площадь. Полетели стекла из здания вокзала, раздался многоголосый душераздирающий крик. Алексей похолодел и почувствовал, что волосы зашевелились у него на голове. Ноги стали словно ватные, а во рту пересохло. Продолжая держать в обеих руках стаканчики с мороженым, на подкашивающихся ногах он шёл к вокзалу. Здание вокзала гудело словно улей, все шевелилось, как разворошённый гигантский муравейник. Нараставшая тревога разразилась молнией… Вот что э т о было… Это было марево перед грозой, перед страшной, уничтожающей все живое грозой….

Навстречу Алексею бежали люди, обезумевшие от ужаса, окровавленные, растерзанные, размахивающие руками…. Продираясь сквозь толпу, он вошёл в здание вокзала.

«…Там… вон там они остались, на ту скамейку они сели… М-м-ми…. — извергалось из пересохшего рта Алексея. — Л-л-ле… Нет, — пытался он успокоить себя. — Да, это взрыв, такой же, какой был в центре города два месяца назад, это трагедия, но они-то живы… Они живы… Ведь не может такого быть, чтобы… Не может такого быть…»

На него налетел какой-то обезумевший человек в тюбетейке, с окровавленным лицом. Он махал руками и истошно кричал что-то по-таджикски… Алексей инстинктивно отшатнулся от него.

— Оцепить вокзал! — раздался откуда-то справа властный голос. — Рахимов, к тому выходу, Джурабеков — к этому!

— Погиб Джаббаров! Джаббаров погиб! — раздался голос в глубине вокзала. — Вот его тело. — Голос говорил по-таджикски, но Алексей понимал этот язык.

— Перекройте выходы! Немедленно! — крикнул властный голос слева.

Алексей хотел было повернуться направо и что-то посоветовать этому человеку. Но… голова его инстинктивно повернулась влево…

Лицо Алексея исказилось страшной гримасой. Он увидел на полу голубенькую кепочку Митьки… И палку от сачка, которой он только что так весело размахивал… А рядом… А рядом… Что-то жидкое, кровавое, красное… А вот… чёрная лакированная босоножка… Эти босоножки он купил Лене позавчера в центральном универмаге… Она ещё долго мерила их, никак не могли подобрать нужный размер… Ему так хотелось сделать жене приятное… Босоножки импортные, немецкие…

— Оцепить вокзал! — ещё раз крикнул справа властный бас.

Алексей хотел тоже что-то крикнуть, но почувствовал, что лишился дара речи. Спазмы в горле мешали ему говорить. Он словно рыба открывал рот и делал странные конвульсивные движения всем телом.

— Что с вами, товарищ капитан? — спросил его бас.

Алексей повернул голову и увидел черноволосого милиционера с капитанскими погонами. Он поднял дрожавшую правую руку с зажатым в ней вафельным стаканчиком и показал туда, где лежали в луже кровавого месива кепочка и босоножка. При этом сделал резкий шаг к милиционеру, продолжая сжимать в обеих руках стаканчики с мороженым, причём так сильно, что белая сладкая жижа потекла у него по рукам. Но он отчего-то не бросал эти стаканчики, продолжал сжимать все сильнее и сильнее. Капитан милиции сделал непроизвольный шаг назад, словно испугавшись Алексея, его жуткого выражения лица.

— Товарищ капитан… — пробормотал милиционер, как-то весь сжимаясь и поводя широкими плечами.

Алексей отвернулся от него и сделал несколько маленьких шажков вперёд. Он уже почти ничего вокруг не видел, ничего не соображал. Понимал он одно — от его жены Лены и сына Митеньки осталось то, что под ногами… И больше ничего… Ничего…

— Граждане, соблюдайте спокойствие! — раздался голос из репродуктора. — На вокзале произошёл взрыв. Вокзал оцеплен. Соблюдайте спокойствие, не поддавайтесь панике. Сейчас всем раненым будет оказана медицинская помощь. Оставайтесь на своих местах!

— Может быть, ваши близкие все-таки живы, — пробормотал капитан милиции, слегка дотрагиваясь до плеча Алексея.

— Н-н-н, — мычал Алексей, указывая на кепочку и босоножку.

— Вы собирались уезжать? — спросил милиционер, чтобы хоть что-то сказать.

— П-п-провожал… Там жена… там…. М-м-мии….

Он не мог оторвать глаз от кровавого месива на полу вокзала.

— Товарищ капитан! — подбежал к нему шофёр Коля. — Вы живы?

— Я да… — еле слышным шёпотом ответил Алексей.

— А Елена Павловна? А Митя? Где они?

И похолодел, увидев странную блуждающую улыбку капитана. Алексей стоял и качал головой в разные стороны с этой жуткой улыбкой-гримасой на сером лице.

— Вы солдат из его части? — спросил Колю милиционер. — Надо его увести отсюда. Нельзя ему тут…

Слева стоял отчаянно рыдающий черномазый мальчуган лет восьми и размахивал руками. Алексей вздрогнул и машинально сунул ему в обе руки вафельные стаканчики с мороженым. Тот так же машинально стал лизать языком таявшее мороженое.

— Алишер! — раздался рядом истошный женский крик. И тут же ребёнок был взят на руки. Мать трясла мальчугана, глотавшего мороженое, и рыдала от счастья, бесконечно говоря что-то по-таджикски…

Она неистово покрывала загорелое чумазое лицо ребёнка поцелуями, а Алексей с блаженной улыбкой наблюдал за этой сценой, наблюдал за тем, как в здании вокзала появились многочисленные милиционеры и крепкие ребята в штатском, как они стали проверять документы у пассажиров.