Вышел киллер из тумана - Рокотов Сергей - Страница 44

— Алло, слушаю вас, — произнёс мужчина.

Как хорошо знал Андрей этот голос! Сколько раз он слышал по телефону назначаемые этим голосом задания! Вот он — Николай, его таинственный невидимый Заказчик.

Андрей поднёс трубку к губам Фефилова.

— Фомич, привет, — нарочито бодрым голосом произнёс Фефилов.

— Здравствуйте, Иван Никифорович, — ответил Волокушин.

— Слушай, тут дело очень срочное. Надо немедленно переговорить. Подходи во двор моего дома на Ленинском.

— Хорошо, — не заподозрил подвоха Волокушин. — Скоро буду.

— Какой он, кстати, из себя, этот Волокушин? — спросил Андрей. — Назовите-ка, на всякий случай, его приметы.

— Пятьдесят с лишним лет, невысокого роста, плотный, крепкий, обычно ходит в такую погоду в кожаной куртке и в кожаной кепке. Походка вразвалку.

— Так… Прекрасно. Теперь очередь Павленко. Будем звонить ему.

— Ну уж Вадим Филиппович в такое время не поедет бог знает куда, — возразил Фефилов. — Это совершенно исключено. Можете на это даже не рассчитывать.

— Почему это не поедет? — усмехнулся Андрей. — Вполне возможно, что и поедет. Смотря чем его сюда приманить. Вы-то вот человек опытный, а, однако, поверили и приехали. Я не думаю, что он настолько умнее вас.

— Благодарю вас за комплимент, — проворчал Фефилов.

— Да не за что. Воистину, мир тесен, Иван Никифорович, — покачал головой Андрей.

Фефилов пристально поглядел на него, и странная мысль заставила его вздрогнуть. Неужели? Да быть не может такого стечения обстоятельств. Бредит он, что ли?

— Раз вы клюнули на такую дезу, а вы человек очень неглупый и очень опытный, то будем пользоваться именно ею. Как говорится, от добра добра не ищут. Называйте его номер телефона.

— Сказать-то скажу, толку-то что? — буркнул Фефилов.

— А это уж я сам разберусь, будет с этого толк или нет. Вы номер только назовите. А пока послушайте меня предельно внимательно. Стреляю я без предупреждения и в крайнем случае смогу обойтись и без вашей помощи. А скажете вы Павленко вот что: Хмельницкий и Скороходова находятся на вашей конспиративной квартире, у них есть сверхсекретная информация. И сделайте так, чтобы Павленко вам поверил, это в ваших же интересах. Мне совершенно нечего терять, Иван Никифорович, я человек одинокий и очень злой. Вы поняли меня?

— Понял.

— А раз поняли, то действуйте. И будьте любезны, найдите аргументы, чтобы Вадим Филиппович поверил вам. Он вам не жена и не любовница, нечего вам жалеть его. Себя лучше пожалейте. Ваша жизнь не стоит сейчас ни ломаного гроша. А вам есть чего жалеть, есть ради чего существовать… Ну же, действуйте! Представьте себе, что на проводе ваш заклятый враг, Хмельницкий, например, или Скороходова… Кстати, так оно и есть на самом деле, ведь именно из-за поручения Павленко вы сейчас можете распрощаться с вашей единственной жизнью. Говорите номер.

Фефилов назвал телефонный номер Павленко. Андрей набрал его и протянул аппарат Ивану Никифоровичу.

— Алло, — услышал Фефилов в трубке усталый голос Павленко.

14

Надо сказать, что неприятные события последних дней не так уж сильно взволновали Вадима Филипповича Павленко. Он в принципе был совершенно спокоен и не забивал себе голову мыслями о каком-то Хмельницком с его упрямым вредным характером.

Его волновали совсем иные проблемы — предполагаемое падение цен на нефть, все возраставшее давление конкурентов на его тестя Евгения Головина, волновали обострившиеся отношения с новым вице-премьером, который постоянно подозревал и его и Головина в каких-то интригах против него, полагая, что они по-крупному обводят его вокруг пальца. Что, кстати, было истинной правдой.

Помимо этого, были у Вадима Филипповича и личные проблемы. Они касались его взаимоотношений с красавицей-женой Оксаной.

В последнее время их отношения стали весьма прохладными. И вообще, хоть этот брак принёс ему огромные выгоды, теперь Павленко все чаще и чаще вспоминал о бывшей жене Вере с сожалением. Вадим Филиппович осознавал, что тогда у него был дом, была семья, а теперь же было нечто совсем иное, что семьёй это назвать даже язык не поворачивался. Недавно он узнал, что стал дедом — дочка Лариса родила мальчика. Но он до сих пор своего внука не видел, ограничился поздравлением по телефону. Разумеется, в отсутствие Оксаны, ещё не хватало, чтобы она знала, что он уже дед…

Вера любила его на протяжении всей их совместной жизни, продолжавшейся без малого четверть века, а Оксана быстро к нему охладела. Ведь со стороны он казался совсем иным, нежели был на самом деле. Он производил впечатление подтянутого красавца-мужчины в золочёных очках, солидного, весомого, дорого и элегантно одетого. Он выгодно отличался от развязных юнцов, с которыми она общалась до знакомства с ним. И Оксана действительно увлеклась им, она могла сказать, что влюблена в него. Более того, поначалу она очень уважала его. Узнав о её романе с Павленко, отец быстро понял взаимную выгоду от этого брака и дал своё добро, не стала возражать и мать, давно уже живущая отдельно от отца, хоть они и не были официально разведены.

Когда же они стали жить вместе, Оксана быстро поняла, кто такой её новообретенный супруг, и сильно разочаровалась в нем. Во-первых, ему было уже за пятьдесят, и, несмотря на цветущий внешний вид, он страдал многими присущими этому возрасту болезнями — радикулитом, хроническим гайморитом, из-за чего постоянно говорил в нос, у него были хоть и дорогостоящие, но тем не менее вставные зубы.

Но, разумеется, самым неприятным для Павленко стала проблема их сексуальной несовместимости. До свадьбы он даже представить себе не мог, насколько болезненной окажется для него эта проблема.

Тогда он был увлечён, буквально вдохновлён благородной идеей женитьбы на очень красивой и очень богатой девушке. И это делало его активным и неутомимым.

Когда же он идею свою осуществил, возраст дал себя знать. А вот Оксана в этом смысле была совершенно ненасытна. Ей нужно было постоянно и долго. А он этого не мог…

Однажды после соития он поймал её взгляд и с ужасом почувствовал, что краснеет. Такого с ним не было очень давно.

Он попытался отшутиться. На первый раз у него получилось. Но вскоре он почувствовал перемену к нему молодой жены. В её словах и жестах стало ощутимо чувствоваться презрение. Куда уж там рассказывать ей о том, он уже дед…

Вера уважала его, она даже боготворила его. Она старела, она была старше его на год, он был красив, интересен, очарователен, мобилен. Разумеется, и в сексуальном смысле удовлетворял её полностью.

Оксана была младше его на двадцать пять лет — младше его обоих детей. И, разумеется, она мерила все совершенно другими критериями.

В отношениях супругов возникла напряжённость, растущая с каждым днём.

Однако Вадим перенёс все эти проблемы с достоинством. В конце концов, он не влюблённый юнец, а этот брак был браком по расчёту. И расчёт полностью оправдался.

Супруги, имея такие материальные условия, могли жить совершенно независимо друг от друга. Что они, собственно говоря, и делали. У Оксаны, к тому же, был перед глазами живой пример — её собственные родители, давно уже живущие раздельно и даже встречающиеся крайне редко.

Оксана в основном жила в городской квартире на Арбате, её не прельщал свежий воздух Подмосковья. Она вела богемный образ жизни, посещала приёмы, рауты, презентации, выставки, юбилеи, коллекционировала автомобили, уникальные ювелирные украшения, а с недавних пор ещё и пейзажи русских художников. Сами по себе русские пейзажисты, собственно говоря, интересовали её крайне мало, просто она увидела дома у бывшей однокурсницы небольшой по размеру пейзаж Левитана, однокурсница назвала его примерную цену, и Оксана загорелась новой идеей. Кошельки отца и мужа вполне позволяли эту идею осуществлять, а у неё теперь было интересное и благородное занятие.

Вадим был занят работой, увлечён новыми проектами, идеей постоянного увеличения капитала, а ночевал в основном на своей загородной вилле. Там он мог хоть по вечерам и утрам дышать свежим воздухом, что в его возрасте было крайне полезно.