Золотой топор Вритры (Путешествие по Таиланду) - Кочетов Андрей Всеволодович - Страница 38

— А праздник качелей, чем не спорт? — Казалось, хозяина уже ничто не в состоянии остановить. — Церемония окончания полевых работ? Самые большие качели ставят, конечно, в столице, но и у нас — да и вообще повсюду — они весьма и весьма внушительные. Вы знаете, в чем смысл состязания? Нет? Так вот, на некотором расстоянии от качелей устанавливается гибкий бамбуковый шест, на котором подвешена корзиночка с серебряными монетами. Соревнующиеся должны, раскачавшись, ухитриться схватить монету зубами. Но чаще к вершине шеста прикрепляют сосуд, наполненный рисом, перемешанным с медными деньгами. Подобный винегрет символизирует достаток. Чем больше монеток удастся выудить из зерна, тем урожайнее будет грядущий год. Или вон, — таец указал на группу мальчишек, образовавших круг. — Такро! Игра, требующая немалой сноровки.

Мы расплатились, поблагодарили хозяина ресторанчика и направились к ребятам, чтобы вблизи удостовериться в их ловкости. Игроки под одобрительные возгласы нескольких болельщиков перекидывали друг другу сплетенный из стеблей пальмы ротанг мячик, не дотрагиваясь до него кистями рук.

Этот национальный вид спорта очень популярен в Таиланде. На школьных площадках во время перемен, в парках, просто на улице часто можно видеть тайцев, которые, разбившись на команды или встав в кружок, играют в такро. Если состязание происходит на специально оборудованной площадке, то спортсмены забрасывают мяч в подвешенную на столбе сетку. Мяч нельзя ронять на землю, удары следует производить ногами, локтями, плечами, коленками… Самые опытные игроки ухитряются забивать голы даже спиной.

— Поехали, — толкнул я спутника. — Опаздываем.

Мы рассчитывали, как я уже сказал, до вечера поспеть в город Чумпхон, что на перешейке Кра. Ночная езда в Таиланде малоприятна и чревата неожиданностями. На дорогу выползают питоны, выходят дикие животные…

Где живут сиамские коты?

По сложившейся в древности традиции, когда выпадают первые капли дождя, возвещающие о наступлении влажного сезона, тайские крестьяне совершают обрядовые танцы. В тех областях, где ирригационная система развита недостаточно, а подобных районов в стране много, сельские труженики постоянно испытывают нехватку влаги. Может быть, именно поэтому в стране сохраняется и поддерживается «ритуал дождя», в котором неизменно принимает участие бог Пра Пирун.

На картинках Пра Пирун изображается, как правило, стоящим на огромной змее Пья Нак, из пасти которой льется вода, питающая иссушенную землю. Помимо сколоченных из фанеры и раскрашенных Пра Пируна и Пья Нак для этой танцевальной церемонии необходим сиамский кот. Его сажают в плетеную железную корзину, используемую для ловли крабов. Впереди процессии шествуют барабанщики, за ними несколько самых уважаемых людей деревни несут кота. Следом идет крестьянин с бочонком воды, а в последние годы — с лейкой. Через небольшие промежутки времени раздается барабанная дробь, кот в испуге мечется по клетке и, отчаянно мяукая, пытается увернуться от выливаемой на него влаги. Сопровождается шествие танцами, а также песнями, слова которых обращены к богу дождя Пра Пируну. Ниспошлет он достаточное количество осадков — крестьяне соберут добрый урожай риса…

Для простого тайца рис означает нечто большее, чем для русского хлеб, для итальянца макароны, для скандинава картофель. Это и понятно: рис — основа жизни, главная сельскохозяйственная культура, важная статья таиландского экспорта, составляющая почти сорок процентов его продажи на мировом рынке, продукт, который служит не гарниром к какому-нибудь блюду, а, напротив, самим блюдом, требующим приправы.

Говорят, что первое упоминание о рисе в Таиланде относится ко II–I векам до нашей эры. Много воды утекло с тех пор, не счесть собранных урожаев. И неудивительно, что рис породил немало интересных, порой таинственных обрядов. В разных провинциях они разные, непохожие друг на друга.

Во главе торжественной процессии из десяти человек идет нарядная крестьянка в платье, расшитом национальным орнаментом. Она раскрывает белый зонт, поднимает его над головой, извещая тем самым о начале праздника риса. Женщина бережно держит, прижав к груди, словно это спеленутый младенец, белый сверток. От зонта на него падает тень. Сделав круг по полю, процессия направляется к расположенной невдалеке постройке. Заметив приближающихся, жители деревни выбегают им навстречу и, выкрикивая приветственные слова, отводят женщину в хижину, где она осторожно кладет сверток на заранее приготовленную постель: матрац и подушку. Настает время, когда «младенца» надо распеленать… Внутри свертка, по обычаю, находятся семь колосков риса, окропленных маслом. Колоски надушены и связаны цветной ниткой. Это только что появившееся на свет «рисовое дитя».

Считается, что рис, подобно человеку, проходит полный жизненный цикл. А для сохранения его «души» необходимо, по старинному поверью, сберечь несколько колосков от предыдущего урожая и, подержав их длительное время в специальном мешке, начинать очередной сев с высадки именно этих колосков. В том же мешке находится «рисовая мама» — обычный сноп, обвязанный веревкой. Его считают священным, тщательно оберегают, оказывают ему соответствующие почести.

Так поступают крестьяне четырех самых южных провинций, населенных мусульманами (Паттани, Наратхиват, Яла и Сатун).

Мусульмане, проживающие на «хоботе слона», по которому мы стремительно неслись в сторону Малайзии, в общей своей массе сунниты, последователи имама Шафии; есть и мусульмане шиитского толка, а выходцы из Пакистана считают себя адептами имама Абу-Ханифа.

Руководящий совет мусульман Таиланда возглавляет шейх, назначаемый королевским декретом и одновременно исполняющий обязанности государственного советника при Министерстве внутренних дел и Министерстве образования. Исламские религиозные комитеты организованы в тех провинциях, где существуют общины. Комитеты защищают интересы мусульман и решают споры между руководством мечетей. Последних в стране около полутора тысяч. В Таиланде действует сто пятьдесят различных мусульманских ассоциаций и благотворительных обществ. Есть религиозные школы — пондоки, а в Бангкоке открыт исламский колледж для тех, кто хочет получить высшее духовное образование.

Как бы по-разному ни называли обряды, связанные с началом посевной страды, какими бы оригинальными ритуалами их ни обставляли, везде они дополняются праздником «Первой борозды», главное представление которого устраивается на одной из намеренно незаасфальтированных площадей Бангкока, недалеко от храма Пра Кео. Центральным действующим лицом тут выступает сам министр земледелия. Он трижды обходит «поле» за позолоченным плугом, в который впряжены два буйвола, возвещая тем самым о начале церемонии.

В деревнях все происходит в целом так же, как и в Бангкоке: буйволы с разукрашенными цветными лентами рогами, монах, медленно и важно придерживающий рукоять плуга, след в след идущие за монахом юные тайки с коромыслами, на которых подвешены корзинки, наполненные различным зерном. В проложенную борозду священнослужитель горстями бросает семена. Достигнув другого конца поля, девочки опускают корзины, отбирают семь из них и ставят эти корзины перед одним из буйволов. Теперь все зависит от животного. Подведет или не подведет? К какой корзине потянется? Если выберет, например, ту, что с кукурузой, перемешанной с мелко нарезанной травой, — жди высокого урожая; если обнюхает корзину с рисом — половина всходов погибнет. Но как правило, рис буйвола не прельщает. Естественно, ведь в соседней корзине такой вкусный корм! В южных провинциях крестьяне тоже выращивают рис, но все же предпочтение отдают разведению каучуконоса — гевеи. Правительство уделяет большое внимание производству натурального каучука, стремясь повысить его конкурентоспособность на мировом рынке перед малайзийским и широко распространенным синтетическим. Намечена даже программа омоложения плантаций, но из-за целого ряда неразрешимых трудностей она так и не осуществлена. Одна из сложностей связана с небольшими размерами каучуковых плантаций, их раздробленностью. В отличие от других стран Юго-Восточной Азии, где основная часть площадей под гевеей находится во владении капиталистов-плантаторов, производство каучука в Таиланде сосредоточено в мелких хозяйствах середняков и бедняков, которым не под силу применять современные методы подсечки деревьев и первичной обработки сока каучуконосов — латекса. Владельцы наделов, несмотря на поощрительные субсидии, выделяемые правительством для реплантации деревьев — замены старых, «уставших», на новые, — не соглашаются рубить каучуконосы. Пока молодняк даст первый «резиновый сок», пройдет шесть-семь лет. А чем все это время жить? Поэтому-то местный каучук и отличается низким качеством.