Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция - Лухт Эдуард Мартынович - Страница 5

В общем личный состав экспедиции — летный — был подобран на славу, с большим практическим стажем и организационным опытом.

Итак, в далекий путь!

Через льды и штормы на Север

В Далекий путь!.

В середине июня наши самолеты уже стояли на борту «Колымы», вызывая удивление со стороны иностранцев, очевидно пораженных хлопотливой энергией советских людей, всюду старающихся применить новейшие достижения техники.

Нечто среднее между скептицизмом и невольным уважением к нашей затее видели мы в их глазах.

Лежбище сивучей…Далеко от нас, на береговых скалах, нежился зверь…

На палубах парохода, перегруженных «до отказа», было трудно пройти. Командир судна отрывистым гоном отдавал своим помощникам последние приказания, входя во все детали подготовки к рейсу.

Предстоял тяжелый, неизведанный рейс, который может окончиться и через три месяца и… через долгие годы полярных зимовок. В специальной комиссии Совторгфлота с капитаном долго не соглашались, долго водили на карте по красной линии, которая очерчивает границы полярных вод, доступных плаванию, но должны были уступить знатоку полярных рейсов, много лет изучавшему движение льдов в Северо-Полярном море.

21 июня наш пароход, нагруженный припасами для отважных полярных людей, заброшенных в далекие фактории, отплыл.

Первая часть пути в Японском море проходила скучно и однообразно. Море было «ласково, словно теленок», — как шутил наш капитан, долго рассказывавший нам о своем предыдущем рейсе в 1926 году на остров Врангеля на «Ставрополе» для доставки туда колонистов.

— На Чукотском полуострове, — рассказывал он, — вместо нескольких туземцев к нам пришло 57 чукчей и эскимосов, захотевших переселиться на остров Врангеля. Объясняется это тем, что на Чукотке они голодали; промысел на моржа был плохой. Мой пароход превратился в какой-то зверинец. Туземцы взяли с собой своих непременных спутников — собак… Штук, этак, сто. Псиная орда была напихана везде: под кунгасами[6], шлюпками, во всех коридорах и проходах.

Целые дни собаки выли и ворчали. Вой обычно начинался на корме, оттуда переходил на середину и подхватывался на носу парохода. Этот концерт начинался в 4 часа утра и продолжался до 8 часов вечера, когда собаки засыпали.

Жизнь на пароходе показалась туземцам, как они говорили, очень «хошей». Они круглые сутки спали, поднимаясь только поесть да попить чаю. Они пили его прихлебывая и причмокивая, так что чмоканье раздавалось по всему пароходу.

На остров ехали охотно, потому что там никто зверей не бил, место новое — значит богатое!..

«Как-то им понравилось там?.. Оправдались ли надежды туземцев?» — думали мы в ответ на рассказы нашего капитана…

25 июня, после краткой остановки в северном японском порту — Хакодатэ, где производилась приемка товаров для Сибторга, были куплены два кунгаса, мы отправились дальше.

Следующая последняя стоянка была уже на Камчатке, в бухте Петропавловске, глубоко врезавшейся в суровые берега неприветливого полуострова.

Уже далеко с моря мы заметили высокие сопки, словно стерегущие постоянную тишину в огромном каменном ковше — естественном порту.

Петропавловский порт отделен от моря Авачинской губой, которая словно нарочно оставила сорокасаженные ворота для прохода судов.

Это огромной важности тихоокеанский порт, забытый старым правительством и вследствие этого не получивший достойного развития.

Это центр огромной, богатой, пока еще не заселенной Камчатки[7].

У подножия высокой (до 2.500 м) сопки, расцвеченной вверху полосой сияющего в солнечных лучах снега, мы набрали пресную воду, приняли уголь и снова вышли в Тихий Океан. Здесь наше путешествие, носившие ранее характер «увеселительной прогулки», превратилось в тяжелое и трудное испытание.

Скоропостижная бычья смерть

Океан встретил нас злобно: мы сразу же попали в зверский шторм. Это было нечто невообразимое по размаху и силе разрушений, производимых на палубе «Колымы».

Волны, как огромные падающие стены, били в корабль, сбросили в океан несколько бидонов с керосином, а пятьдесят бидонов и несколько ящиков с провиантом превратили в жидкую кашу.

Командорские острова. Бухта на острове Медном — центр добычи котиков

Вся эта смесь, долгое время переливавшаяся по палубам, при неожиданно сильном крене корабля, как лава поползла и выплеснулась за борт.

Вероятно, долгое время в этом месте океан издавал удушливый керосиновый запах.

Все время, пока продолжался шторм, мы стояли на вахте у наших самолетов, охраняя их от злобных порывов ветра.

Но все кончается, — кончился и шторм. Мы с удовольствием погрелись в кают-компании и в положенное время, с присущим всем путешественникам аппетитом, приступили к обеду.

Нас ожидал сюрприз: свежее мясо, а не консервное, как обычно. Оказалось, что один из быков, в панике перед совершающимся необычным для него явлением, переломал себе ноги.

Мы же, философски отнесясь к его гибели и возблагодарив бычью судьбу, с удовольствием съели вкусно приготовленные нашим коком мясные кушанья.

После этого происшествия, вошедшего в летопись «Колымы», путешествие продолжалось в более или менее мирных отношениях с «Тихим» океаном. Постепенно мы входили в северные воды. Становились все холоднее. Мы стали теплее одеваться и зачастую, продрогнув от резкого холодного ветра, разгулявшегося в просторах северных морей, задумчиво посматривали вперед, где скоро нам придется испытать острое, но сомнительное удовольствие полетов в условиях «милого и гостеприимного севера».

В кают-компании разговоры, и больше всего об острове Врангеля.

— Метеорологическая станция по наблюдению за льдами, радиостанция — вот что нам необходимо устроить на острове, — говорил капитан Миловзоров. — Условия плавания тогда значительно упростятся. Полярные рейды к устью реки Лены станут обыденным явлением.

Геологические исследования покажут, нет ли на острове полезных ископаемых: угля, нефти, золота. Ведь если остров по своему строению является продолжением Аляски и Чукотки, то этого можно ожидать. А тогда полярные рейсы будут обеспечены: пароходы будут получать и уголь, и нефть с острова, и его значение, как естественной базы полярного мореплавания, сильно возрастет…

Мы просим капитана рассказать нам что-нибудь о Командорских островах, мимо которых в это время проходила «Колыма».

И капитан — эта живая «тихоокеанская энциклопедия»— рассказал нам о бывшем «Командоро-американском уезде Камчатской губернии, Российской империи».

«Командоро-американский уезд»

…Длинная скалистая гряда в виде 150 островов опоясывает Тихий океан от берегов Камчатки до берегов Америки. Мы идем, — говорил тов. Миловзоров, — неподалеку от крайних из них — Командорских островов, брошенных маленькой кучкой отдельно от всех других. Но и главная группа Алеутских островов, и Командорские острова по природе, по населению и по климату представляют собой одно и то же: камни и льды среди холодного и капризного океана, населенные смелыми охотниками и моряками-алеутами. Богатый край, в районе которого водятся и котик, и тюлень, и белый медведь, и выдра, и кит, и огромное количество видов рыбы. Алеуты на байдарках, сшитых жилами из шкур тюленя, охотятся в море, выходя иногда с одним гарпуном на белого медведя, убивая зверей из самодельных ружей. Они меняют добычу на порох, табак и спирт, доставляемые на американских шхунах.

Алеутские острова принадлежат Америке, население их — американские подданные.

— Кстати, — прерывает себя капитан, — всем вам известна, конечно, история продажи этих островов и Аляски американцам?