В старой Африке - Быстролетов Дмитрий Александрович - Страница 57

Проблема «он — я» была решена. Обретя внутреннюю уверенность в свои силы и в благополучный исход перехода, Гай принялся за решение второй проблемы, более глубокой и сложной: «.природа и я».

Как изменился для Гая лес! Он слушал бесконечно разнообразные звуки леса и знал, кто их производит и почему. Вот крикнул тукан: это сигнал самке, чтобы не потеряться в зеленом мраке. Теперь они нашли друг друга и ползут по дереву рядом. Тррр — отодрали кору! Туку-тук-тук — дружно работают в два носа!

Черные дебри. Неразбериха лиан и корней.

— Стой, Ламбо, дай пройти!

Они отдыхали, пока большая змея переползала путь. Зачем волноваться? Змеи кусают только при самообороне, не тронь ее — она не тронет тебя. Змея идет по своим делам, они — по своим. У каждого свои заботы.

На поляне слышится хруст. Оба вытянули шеи. Среди зелени плывут, покачиваясь, серые морщинистые спины слонов. Вот поднимается хобот, держащий ветку, и раздраженно трясет ею в воздухе: жарко, скоро будет дождь, и насекомые сейчас особенно назойливы и злы. Сколько шуму вызвала бы раньше такая встреча! Крики, ругательства, беготня… Выстрелы… Теперь Гай сидел под деревом и ел фрукты. Он был спокоен. Он счастлив. Да, если счастье — это удовлетворение желаний! Ему хочется отдохнуть в тени, съесть фрукты и посмотреть на стадо слонов — и судьба удовлетворяет эти желания.

Больше ему пока ничего не надо, все остальное у него есть.

Болото среди невысоких гор. Сейчас грянет гроза. Ну и что? И горы, и болота — это разные залы дома, в котором сейчас живет Гай, он всюду свой и у себя дома. Они выбирают дерево с множеством воздушных корней, устраивают в безопасности головешку с огнем и самодельный мешок с продуктами и спокойно ждут. Сидя на лианах и корнях, они смотрели на фиолетовые вспышки и сверкающие зигзаги, на тоненькую пальму перед ними — она извивалась в этой дикой буре и яростно хлестала небо связкой лиан. Небо пыталось переломить ее, но пальма выстояла, выдержала и все замахивалась на небо,

Потом нестерпимо сверкнуло где-то рядом, и Гай увидел, как мощное течение поднесло к его дереву огромного крокодила; бронированное чудовище уцепилось за воздушные корни, как они жмурились от брызг и смотрели друг другу в глаза и царь рек и болот как будто улыбался снисходительно, по-приятельски.

Раньше на марше Гай сотни раз подавал своему отряду сигнал: «Внимание! Муравьи!» Носильщики начинали снимать тюки с головы. Пока проходили муравьи, Гай советовался с капралом о дальнейшем пути или осматривал веревки тюков. Невидимая стена стояла между ним и природой, и спроси его потом: «Что такое муравьи в гилее?» — он бы не смог дать вразумительного ответа. Но теперь эта стена рухнула. Гай больше не командир отряда, а животное в лесу, живое существо, которое припало к груди матери-природы. Ему некого ругать и не нужно понукать, он, по правде говоря, не очень спешит. Справа какой-то шум… Треск… На всякий случай Гай производит несколько резких металлических звуков. Но прямо перед ним из кустов выбегает какое-то низенькое животное и с хрюканьем и фырканьем пересекает их путь. Сигнал не действует! За ним несутся мыши и толстая крыса. Быстро ползут две змеи. Спугнутые тревожным шорохом, проносятся птички и бабочки. Да что там такое? Ну, конечно: красные муравьи! Направо кустики и трава уже стали ржаво-красными и словно завяли; листочки и веточки повисли книзу. Они покрыты сотнями тысяч красных муравьев. Это — солдаты-разведчики, которые осматривают путь прохождения муравьиного народа. Основная масса движется по земле тремя струями — широкой посредине и узкими по бокам. Вся эта красная река достигает полуметра в ширину и метров пятьдесят — сто в длину. По краям красных ручейков бегут рослые солдаты. Они останавливаются и ровняют ряды рабочих, так что те идут точно в желаемом направлении и в полнейшем порядке.

Посредине средней струи на спинах рабочих движутся личинки. Гут же гонят коров — зеленых козявок, которые от щекотания муравьиными усиками выделяют каплю пахучего сладкого сока. Разведчики не задерживаются в кустах — проверяют и бегут вниз: отставать нельзя! Но вот они обнаружили термитник, построенный в пучке лиан. Умеют ли муравьи говорить? Неизвестно. Несколько солдат случайно наткнулись на твердую, как кирпич, стену термитника, пошевелили усиками, побегали взад и вперед — и уже на помощь им по лианам бегут тысячи солдат, на ходу яростно щелкая челюстями. С разбегу они вгрызаются в стену и быстро проделывают в пей несколько дыр. Оттуда уже торчат страшные челюсти термитов. Они готовы к обороне. Каждый термит одним движением перекусывает одного муравья, а то и двух. Но на одного термита нападают сразу по десятку муравьев и мгновенно дырявят мягкие белые брюшки. Внизу муравьи по чьей-то команде останавливаются и собираются в охваченную яростью толпу. На них сверху летят мертвые термиты. Солдаты уже расчистили входы и устремились в дыры красными потоками. Теперь бой кипит внутри термитника. Муравьи врываются в одни дыры, а через другие беспрерывно выбрасывают тела сраженных врагов. Наконец появляется главное лакомство — личинки. Из-за них-то и началось нападение, и теперь личинки дождем летят вниз, прямо в гущу красного народа, который с явным аппетитом принимается за неистовое пиршество. Покачиваясь на качелях из лиан, Гай наблюдал сцену, которую не увидел бы раньше, когда зеленая книга лесной жизни была для него за семью печатями. В то время, когда он еще оставался прохожим. Когда был чужим.

Тонкий перламутровый свет, голубой и розовый. Над кустами колышится густой туман — горы близки, оттуда плывет по земле холодный воздух. Гай сидит у костра и читает книгу африканской ночи. Хриплое мяуканье — леопард проснулся, потягивается, зевает. Сейчас начнет охоту — вот предупреждающий, низкий рев. Вой — он напал на след, учуял жертву. Торжествующий короткий рык и жалобное блеяние — прыгнул на спину. Ласковое мурлыканье — рвет жертву на части. Тявканье шакалов — они выхватывают у него из-под носа лучшие куски. Злобное ворчание — он их отгоняет. Насмешливый хохот — пока одни отвлекали хищника, другие уже расхватали остатки мяса. Сиплое хрюканье — гиены гложут кости. Гай переворачивает лист зеленой книги. Шаги и ласковый разговор вполголоса. Вдали, в голубом тумане, поляну переходит самка гориллы. У нее на спине повис малыш — обхватил мать руками за шею и спит. Второго детеныша, постарше, мать ведет за руку и, повернув к нему голову, что-то говорит ему негромко и убедительно. Тонкий лунный свет, розовый и голубой…

Заболоченная низина перешла в открытую воду; спутники вышли к реке. Однако переправиться на другой берег оказалось задачей не простой. Единственное подручное средство — деревья, застрявшие в прибрежных зарослях. Но их древесина пропиталась водой и потеряла грузоподъемность, а торчащие ветви сильно затрудняли работу. Особенно тяжело оказалось высвободить деревья из ила и вывести их на глубину. На пять минут работы приходилось десять минут шума, криков и битья палкой по воде: они не хотели оставить свои ноги во рту крокодилов.

Наконец переправились на двух стволах, соединенных лианами в плот. Они сумели бы удержаться и на одном, но круглый ствол мог сбросить людей в воду, а это оказалось бы катастрофой. Кое-как выплыли и сразу вошли в высокий лес. Этот берег был сравнительно сухим. Еще с середины реки они видели вдали цепь невысоких гор.

На следующий день, к вечеру, Гай подробно рассказал Ламбо о двурогой вершине, выбрал одиноко стоящее высокое дерево, подвел к нему и, указывая пальцем на вершину, сказал:

— Туа!

Ламбо посмотрел на здоровенное дерево и стал лениво конаться пальцем в носу. Он явно не спешил.

— Люи? — нехотя спросил, наконец, и показал пальцем на пружину с колесом, висевшую на шее Гая.

Тот выставил вперед подбородок. Минуту оба мерили друг друга глазами. — Муа! — твердо отрезал Гай.

— И-я-бон, бвана!

И покорно полез наверх. Бвама? Значит, «цивилизация» начинается снова…

Итак, двурогая вершина близко. Впереди последний переход. Сегодня они выйдут на дорогу. Гай шел и грустно усмехался: ему было жалко покидать лес. Скоро придется закрыть зеленую книгу. Опять появится бритва и одеколон, последние новости из Европы и…