Таинственная Каффа - Бибер Отто - Страница 10

Будто священная тайна окутывает страну. В демоническую темноту тропических зарослей врывается рев и шум пограничной реки. Неприступно вздымаются к небу высокие горы. Круто падают пропасти и ущелья вниз, в долины, к реке. Когда засвистит и завоет ураган над вершинами гор, еще страшнее становится ночной лес, окаймленный шумящим потоком. И множит его ужасы крик голодного зверя. Такою предстает эта страна всякому, кто приближается к ней.

Вокруг согревающего пламени костра лежат сменившиеся с дозора воины. Вдруг из темноты леса по мосткам, наведенным через глубокое ущелье, скатывается запыхавшийся, покрытый потом разведчик. В отрывистых, взволнованных словах сообщает он старшему караула известие о грозящей гибели: к границе с дикими воинственными криками приближаются бесчисленные полчища эфиопских солдат.

Пограничные ворота (келло)

Поистине, ужасная ночь! Гонец за гонцом прибывают с роковым сообщением к границам Каффы. Весть о вражеском нашествии с быстротой молнии передается от одного сторожевого поста к другому.

После шумного, сопровождаемого дикими жестами совещания принято решение. И вот старшина спешит в темноту леса к ближайшему сигнальному барабану. Сильные грубые руки хватают тяжелые деревянные палки — звучит барабанная дробь в ночном лесу, и так же глухо откликается эхо с гор и долин. Лишь смолкли барабан и эхо, как множество военных барабанов, расположенных далеко в глубине страны, передали ужасную весть дальше, через ущелья и горы. В кратчайшее время известие о великой опасности достигает столицы царства, и мгновенно, несмотря на поздний ночной час, в древнем священном городе Андераче начинается тревожное суетливое движение.

Царь, который олицетворяет в Каффе высшую власть и которому поклоняются как богу[12], лишь в исключительных случаях покидает ночью свой дворец… Теперь же, окруженный жрецами, он торопится в священный храм бога солнца Хекко, чтобы там в молитве испросить у бога совета, а затем дать особые повеления своему народу. Похожий на привидение, как всегда скрытый за белыми развевающимися покрывалами, невидимый для своих подданных, он проходит мимо собравшейся возбужденной толпы.

Спустя немного времени бог и государь Каффы Гаки Шерочо после великой молитвы, вознесенной к богу-творцу Хекко, принял решение: Каффа должна встретить приближающееся эфиопское войско во всеоружии, готовая к отпору. Затем он, в развевающихся одеяниях, окруженный жрецами, возвращается в свою резиденцию.

У входа во дворец терпеливо ждет народ.

Появляется верховный жрец в сопровождении старших и младших священнослужителей. Быстрыми шагами подходит он к древнему громадному барабану — в незапамятные времена бил в него легендарный Миндшо, первый властитель Каффы. Точными, размеренными ударами жрец призывает собравшийся народ и всех подданных обширного царства к священной войне. Верховный жрец по повелению царя-бога Гаки Шерочо объявил о великой войне. Это древняя священная формула призыва к оружию:

«Войеботе! Внимайте! Все мужчины, независимо от возраста, призваны к оружию. Всякий, кто достиг восьмидесяти лет, а также мальчики до восьми лет должны и могут остаться дома. Все прочие да придут Слушайте! Мы снова отправляемся на войну, священную войну с эфиопами, которые вновь хотят покорить, подчинить нас, уничтожить и поработить нашу страну. Мы же будем бороться по примеру и во славу нашего праотца Миндшо, нашему народу и государству на благо. Мы будем бороться до тех пор, пока священная война не завершится нашей славной победой!»

И все дальнейшее совершается по священному древнему религиозному ритуалу: один из старших жрецов протягивает верховному жрецу горящий факел, который зажжен от священного огня дворцового очага. Верховный жрец, грозно размахивая факелом войны, идет от ворот дворца к середине площади и зажигает перед безмолвной толпой высокий, сложенный из дерева костер. Ярко вспыхнуло пламя. По знаку верховного жреца гонцы подносят к огню пропитанные маслом факелы. Затем они устремляются в разные стороны через окружающий лес, неся великое повеление царя-бога по всей стране, до вершин ближних гор. И тотчас повсюду ярко запылали приготовленные для особого случая костры. Несколько часов спустя на всех горных вершинах горят священные огни войны. Так народ оповещают о призыве царя-бога к оружию, для защиты родины от воинственных племен амхаров.

В ту же ночь огни медленно гаснут. Это со времен Миндшо — священный обычай страны. Только когда война будет закончена и царь-бог со своими воинами победит врагов, зазвучат победные барабаны, и на всех высотах вновь загорятся огни, как символы победы.

Новый день находит всех занятыми приготовлениями к священной войне с эфиопами[13]. Всюду, в городах И селах, в маленьких и больших общинах, в каждом дворе, в самой бедной хижине, все каффичо старательно заняты одним — они испытывают и улучшают свое оружие, а старики варят яды для наконечников стрел и копий.

Храбрейшие из воинов прикрепляют знаки отличия за свои прежние подвиги в постоянных битвах с эфиопами, нередко подступавшими к границам Каффы. Это золотые фаллосы, символы мужества; знаки отличия и белые колышущиеся султаны из перьев привязываются ко лбу. Золотые украшения — с времен седой древности символ храбрости и неуязвимости их владельца — ярко сверкают в лучах восходящего солнца.

На заре из городов и деревень, с хуторов и хижин, с полей и лесов, долин и гор собираются воины. Их тысячи и тысячи. Внушая ужас, вооруженные копьями, луками, стрелами, дубинами и щитами, группируясь вокруг храбрейших носителей золотого знака фаллоса, сопровождаемые юными сыновьями, которые служат им в бою оруженосцами, они отправляются к растянувшимся на огромное расстояние границам их священного царства[14].

Итак, война с Каффой началась: четыре большие эфиопские армии подходят к границам страны. Неисчислимые полчища надвигаются все ближе и ближе через горы, долины, ущелья.

Военные действия против Каффы, начавшиеся в марте 1897 г., когда эфиопы впервые в своей истории применили захваченное у европейцев огнестрельное оружие, становятся потрясающей трагедией целого народа. История этой неравной борьбы в первобытных лесах Каффского нагорья подобна героическому эпосу времен Монтесумы[15].

В первый день рокового сражения пошел дождь, и тяжелые клубы тумана тянулись с горных вершин вниз, в глубокие отвесные ущелья. Но уже прошедшей ночью каффичо, собравшиеся вблизи границы в дремучем лесу, видели отблески бесчисленных лагерных костров, слышали шум приближающегося врага.

Противник после суровых дней похода расположился на краткий привал. Повсюду в лагерях абиссинцев готовились к предстоящей битве. Рас Вольде Гиоргис отдавал последние приказания.

Каффичо были готовы к встрече. Они предполагали биться так, как всегда, — копьями, дубинами, кинжалами, мечами, луками и стрелами, прикрываясь щитами. Их строй сплотился в несокрушимую фалангу.

Заклятый враг подходит ближе и ближе. Прозвучали слова команды. Точно возродились дни старины, времена властителя Миндшо. В ожидании стояли храбрейшие из воинов, воплощение силы и героизма, украшенные золотыми символами своей неуязвимости, осененные блестящими султанами из перьев, окруженные верными дружинниками — залог силы, мужества, внутреннего спокойствия в грядущей битве.

Вдруг — вопль, ужасный, краткий, подобный крику смертельно раненного зверя. Тотчас падает один из храбрейших. Он повержен невидимой демонической силой. Из раны на лбу хлещет кровь. Отличный боец, пример доблести, мертв. И вновь тот же отрывистый звук. Падает следующий. Затем снова оглушающий свист, и мешком валится еще один из бойцов. Вскоре многие каффичо лежат без движения на земле. Они мертвы… Остальные воины, заняв их места, рвутся в бой. Но все напрасно. Воин падает за воином. Воздух наполнен свистящими звуками выстрелов винтовок эфиопов.