Люди зеленого царства - Велупиллаи Кумаран - Страница 17

— Не беспокойтесь о нашем членстве в профсоюзе, ведь нас только двое. Многие придут к вам по воле божьей, ибо пути богов неисповедимы.

Вечерами, когда молодые люди собираются в храме на репетицию «пуджана» (религиозных песен), пандарам поощряет их. Он хвалит их пение:

— Давно я не слышал такого чудесного пения. Сами видите, совсем не обязательно приглашать к нам хороших певцов из Лондона.

Затем он неожиданно спрашивает о предполагаемом лидере профсоюза:

— А почему Рамиа не пришел на спевку? Ему бы не мешало порепетировать.

Если реакция на его слова положительная, он продолжает:

— Хороший он человек и очень толковый. Он поет и говорит хорошо. Да, кстати, он дал мне вот эту бумагу, чтобы повесить ее в храме. Вероятно, для того, чтобы вы все ее прочитали.

Таким образом, он очень искусно вручает им обращение, призывающее их вступить в профсоюз, организатором которого является Рамиа.

— В наше время обязательно надо быть в профсоюзе, — продолжает пандарам. — Рамиа знает эти вещи лучше всех на плантации. Он хороший человек. Никто еще не сказал дурного слова о нем.

Так наш пандарам в своем собственном смиренном, но неподражаемом стиле дает благословение кампании по вовлечению в профсоюз новых членов. Если большинство присоединяется к Рамиа, пандарам открыто выступает за него и заставляет даже свою жену вступить в профсоюз.

Если надсмотрщик или канакапилле спросят его о том, что происходит на плантации, он скажет:

— Все идет к лучшему, сэр. Молодые и старые — все поддерживают Рамиа. А я — со всеми. Куда ветер дует, туда и я. Я всегда вместе с рабочими плантации.

В день проведения собрания пандарам старается быть полезным. Своими руками он плетет белые цветочные гирлянды для главных лидеров и добывает нужную сумму денег для проведения пудж и закупки прохладительных напитков. Во время каждого мероприятия он настолько активен, стремясь везде успеть, что создается впечатление, будто именно он организовал все это.

Еще до того как Рахчиа избран лидером, пандарам называет его «тхалейвар».[35] Этим он дает понять, что боги всецело на его стороне. При случае он скажет большим боссам из штаба профсоюза, что Рамиа — «самый подходящий человек».

В эти дни профсоюзного соперничества значение пандарама и опасность, которой он подвергается, велики. Если пандарам полезен, профсоюз поддерживает его. В противном случае профсоюз может потребовать замены пандарама. Однако до сих пор ни одно профобъединение не могло выдвинуть против пандарама никакое серьезное обвинение. Чиновники же из департамента труда, как правило, считают пандарама «кротким и мягким».

Если же проводится заседание или обсуждаются возникшие проблемы по поводу религиозных дел, пандарам появляется в белоснежном дхоти, с накидкой на плечах, с неизменными полосками на лбу из священного пепла, смешанного с сандаловой пастой. Его тонкие руки сложены в приветствии. Его крайнее смирение уничтожает всякое, даже малейшее подозрение. Любое выступление против этого служителя богов немыслимо. Когда обсуждение заканчивается, пандарам удаляется в храм. Он вновь садится скрестив ноги в помещении для молитв и начинает плести цветочные гирлянды, а вместе с ними и новые планы на будущее.

Вероятно, это одна из причин, почему профсоюзные объединения заискивают перед пандарамом. В конце концов, они же понимают, что пандарам — самый близкий к богу человек.

Маниккам

Маниккам был тысячеликим — редкая разновидность человека. Незабываемый характер. Его одежда, манера держаться, красноречивость его замечаний — все свидетельствовало о его мудрости. Этот человек открыл в себе целый мир, и этот мир отражался в его изменчивых настроениях и поведении.

В то время Маниккаму было за тридцать. Невысокий, подвижный, с довольно темной кожей, выносливый от природы, он носил свое дхоти чуть выше лодыжек в знак уважения к старшим. Его рубашка спускалась до колен, подчеркивая его немолодой возраст. Он никогда не застегивал пуговицы на рубашке, показывая этим безразличие к своему внешнему виду. Все же у него на шее на черном шнурке висели пять серебряных бляшек, которые так подходили к его красным от бетеля зубам, а также усам, спускавшимся концами к уголкам рта. Иногда он жевал табак, что способствовало ровному течению его речи.

Маниккам с женой жили в угловой комнате старого барака с окном на улицу. У Маниккама не было привычки совать нос в чужие дела, и он не навещал соседей и друзей, если для этого не было особого повода.

По воскресеньям после обеда он садился на пол на своей веранде и ставил перед собой коробку с бетелем и щипцы для колки орехов арековой пальмы. Это было признаком хорошего настроения, приглашением к веселым шуткам. Он обладал еще тем, что оккультисты называют «аура», или личным магнетизмом. Это-то и притягивало других людей.

Как правило, к нему заходили мужчины его возраста или молодые шалопаи. Как только он начинал разговор, их число быстро увеличивалось, что зависело от характера беседы. Он не любил сплетен, но рассказывал о происходящем на плантации и вне ее. Своим молодым приятелям он говорил:

— На свете не может быть жизни без женщины. Женщины — основа всего. Не думайте, пожалуйста, что я имею в виду ваши личные дела. Такие дела у всех у нас бывают, но думаю, что это позволительно в разумных пределах. Что я имею в виду? Я говорю в широком смысле: женщина — основа всего. Начнем сначала: женщина — это ваша мать; затем девушка, за которой вы ухаживаете; потом появляется жена. Но это еще не все. Следом за ней идет ужасная теща, которая сует нос в ваши дела. А свояченица рассказывает всякие небылицы вашей жене. Другие женщины тоже не оставляют вас в покое. Вот поэтому я и говорю: цветущая женщина — первопричина всего.

Маниккам сделал паузу для большего эффекта, затем продолжал:

— А теперь обратите внимание на мою жену. Она вся — глаза и уши. Ее язык остер, как лезвие ножа для подрезания кустов чая. Неудивительно, что вам, молодым, нравится смотреть на нее.

— Не пытайся втянуть меня в твою болтовню, — послышался изнутри комнаты вкрадчивый голос.

— Ну, вот, слышали этот голос? Я говорил, что это не ее вина, ведь она создана, чтобы на нее смотрели. Если мне и вам не захочется больше смотреть на женщину, тогда наступит конец света.

Когда его разглагольствования стали очень оживленными, какое-то молодое существо выглянуло из-за перегородки. Маниккам тотчас заметил это. И добавил немного «огонька» в беседу:

— Вы видели: на картинках изображены наши боги с женами. Взять, к примеру, бога Катхиркамама, сидящего на павлине. С одной стороны от него Валлиамаи, а с другой — Тхейванаи. Но есть еще Тропатхи, или Драупади, которая стала женой пяти братьев-принцев из рода Пандавов. Да, все женщины рождаются девственницами, но…

Не закончив фразы, он громко засмеялся. Девушка тут же исчезла в комнате.

Маниккам проявлял и другие склонности, которые глубже раскрывали его характер.

Как-нибудь на неделе после работы он прошмыгнет в дом старшего кангани — узнать, что происходит в мире. Когда же пора было идти домой, он выбирал кратчайший путь через изгороди и появлялся у своего дома с песней. Его песни, как правило, были сатирическими. Многим песням он придавал свой, маниккамовский, смысл. Если случится кого-нибудь повстречать на пути, он приветствовал его, называя «брат» или «дядя». В эти два слова он вкладывал полдюжины разных смысловых значений, он как бы намекал на известную ему жуткую тайну того или иного знакомого.

Конечно, Маниккам не был очень популярным человеком. Однако он пользовался определенной известностью. Во всяком случае, жизнь без него на плантации была бы слишком однообразной. Его имя было известно и за пределами плантации, так как он защищал слабых и осаживал задир. В те дни, когда власти внушали чувство боязни, он относился к начальству несколько небрежно, что сбивало с толку прочих смертных.