Из России за смертью - Рогожин Михаил - Страница 42

— Русский, — улыбнулся один из них и похлопал его по щеке.

Рубцов сгорал от стыда. Умереть — ладно. Но стоять перед женщиной, которая тебя вчера отвергла, а сегодня ты не в силах ее спасти... это позор.

— Жалко, Пико, нож мешает, — пожаловался подполковник оскалившемуся в улыбке бандиту. Его к тому же раздражали белые крупные зубы, до которых не суждено было дотянуться.

Вдруг улыбка исчезла с лица ангольца. Он сделал быстрый жест, и нож, оставляя неприятный холодок под подбородком Рубцова, исчез. Получив внезапную свободу, подполковник продолжал стоять в окружении бандитов и не понимал, что произошло. Оказывается, ничего сверхъестественного. Просто лейтенант не усидел в своем вертолете, прихватил базуку и вышел посмотреть, почему кричит медсестра. Сейчас базука основательно лежала на его плече и была направлена на группу, окружившую Рубцова. Им ничего не оставалось, как броситься врассыпную, оставив подполковника в полном недоумении. Когда Рубцов оглянулся и увидел своего освободителя, то первым делом сообразил, что негоже постороннему смотреть на распятую обнаженную Женьку. Поэтому замахал руками и вместо благодарности командирским голосом прогремел:

«Я вам приказывал находиться на своем посту! Вернись немедленно в машину!»

Бедный лейтенант чуть не выронил из рук базуку. Но безропотно подчинился. Рубцов, не обращая внимания на корчившегося в судорогах подстреленного насильника, перешагнул через него и подошел к Женьке. Она была потрясающе красива.

— Сними меня, — взмолилась Женька.

— Да, да, сейчас, — не шелохнувшись, ответил Рубцов, не в силах оторвать взгляд от того места, где у женщин бывают груди. Гневно воспаленные с красными пятнами припухлости возмущенно подрагивали горошинами сосков.

— Подлец, — простонала Женька.

Это относилось уже непосредственно к Рубцову. Он улыбнулся и с трудом принялся отрывать скобы, зажимавшие Женькины руки.

ВОЖДЬ

Бушмен, вынырнувший из зарослей тростника, завороженно уставился на профессора. Найденова поразил его взгляд. Никакого испуга или агрессии, а спокойное удивление. Взгляд ребенка и верующего. Профессор протянул к нему руки ладонями вверх. Бушмен улыбнулся и, высоко подняв над головой небольшое копье, искусно вывернул руку так, что оно наклонилось и острием мягко уперлось в рельефную мышцу его груди со стороны сердца. Так началось знакомство. Бушмен повернулся спиной и, не оглядываясь, пошел по направлению к стоянке. Профессор, Найденов и несколько поодаль Санчес с солдатами двинулись следом.

Равнина, на которой под пальмами обосновались бушмены, была утыкана кустами мимозы. Между ними земля заросла цветами мака, путавшимися в колючках, под которыми то и дело проскакивали небольшие ящерицы.

Племя было в сборе. Бушмены стояли, как футболисты перед фотокамерой после игры. Впереди на табурете сидел человек с прямой спиной и скрещенными ногами. Табурет был деревянный с медными бляшками. Когда-то наверняка он стоял в капитанской каюте португальской каравеллы. Оторвав взгляд от столь неуместной в данной обстановке табуретки, Найденов посмотрел на сидящего и тихо охнул. Было от чего. На лице бушмена элегантно поблескивала золотом тонкая оправа очков. В центре же темных стекол жутковато светились белки глаз с неподвижными точками зрачков. Лишь подойдя достаточно близко и остановившись по велению копья сопровождающего, майор понял, в чем дело. Очки были без стекол, а глаза аккуратно обведены густой черной краской. «Несомненно, это вождь или главный шаман», — подумал Найденов.

Приведший их бушмен обратился к сидящему и высоким голосом произнес несколько односложных отрывистых фраз. Тот благосклонно кивнул головой. После его кивка народ за его спиной заулыбался и заговорил. Но не с гостями, а между собой. Профессор пояснил:

«Они поздравляют друг друга с нашим появлением».

Найденов с интересом разглядывал главного — не то вождя, него колдуна. На голове у него была шапка из коротких пышных перьев. Преобладали красные и желтые. На шее висели бусы из птичьих клювов и когтей крупных животных. Вместо воротника шею обхватывало ожерелье из крупных мутных камней.

Но верхом бижутерии, очевидно, считалась советского производства «лимонка», свисавшая на веревке до самого живота. При этом сидевший на табурете человек был одет в когда-то песочного цвета шорты с эмблемой «Лакоста» на обшлаге.

Пока Найденов изучал главного бушмена, профессор принялся пылко говорить, пересыпая свою речь словами неизвестного майору происхождения.

Энергичными мячами летали такие слова, как Коломбо, Макамба и особенно часто — Ндонже. Обладая замечательной памятью, Найденов решил запомнить их на всякий случай. После тирады профессора вождь поднял руку, и один из стоявших за его спиной вложил в нее длинный тяжелый нож. Этим оружием вождь сделал в воздухе несколько замысловатых фигур и положил его плашмя перед собой, рукояткой к гостям.

Профессор обернулся к Санчесу:

— Господин полковник, попросите ваших солдат сложить оружие на землю.

— Еще чего? — возмутился кубинец. — Они же мгновенно растащат.

— В противном случае вам с отрядом придется удалиться отсюда.

Полковник нехотя отдал команду солдатам. Как только автоматы и карабины были сложены, перед гостями появилось непонятное создание в маске, будто у хоккейного вратаря, и в пушистой до пят одежде из серых перьев.

Размахивая руками и подпрыгивая, оно начало какой-то дикарский танец, который, впрочем, закончился также неожиданно, как и начался. Вождь легко спрыгнул с табурета и предложил всем следовать за ним.

В глубине оазиса, созданного пальмами, находилась временная стоянка бушменов. Никаких хижин или иных построек не было. Их заменяли наклоненные высокие изгороди из сплетенных веток. Под ними женщины сидя занимались хозяйством, и рядом копошились дети. Везде валялись большие корзины, мешки из шкур, страусиные яйца.

Мужчины и женщины практически были голыми и носили на бедрах одинаковые фартуки из сплетенных пальмовых волокон. Большинство тел украшали узловатые, толщиной с палец, рубцы. Но особую воинственность их облику придавали острые, явно специально спиленные на конус зубы, обнажаемые широкими улыбками. Подошли к узкому длинному столу. Вождь дождался, пока ему подставили табурет, и жестом пригласил всех садиться на землю. Из рук в руки стали передавать яства. Лепешки из муки маниока, бананы, какие-то коренья. В серебристых пластиковых чашечках с голубой надписью «Эр-Франс» колыхалась желтовато-мутная жидкость. Найденов не мог скрыть брезгливость. Профессор отеческой рукой потрепал его по плечу: «Если не хотите пропасть в этой глуши, употребляйте пищу местных жителей. Вырабатывайте иммунитет».

Найденов сделал глоток. В нос шибануло прокисшим кефиром. А на вкус оказалось вроде сладковатого пива.

Профессор сидел по левую руку от вождя и неспешно вел с ним беседу на невероятной языковой смеси. Майор был предоставлен сам себе. Он разглядывал бушменов, сидящих на корточках напротив него. Все как один улыбались своими острозубыми улыбками. Иногда Вентура пересказывал суть разговора: «Жалуется, что совсем не стало зверья. Они же „лесные люди“ — охотники. А питаются в основном кореньями. Но недавно им повезло. Загнали трех антилоп. И эту удачу связывают с нашим появлением. Поэтому мы здесь почетные гости. Еще он говорит, что его люди отъедаются перед тем, как вернуться в свои сухие саванны».

Большинство бушменов впервые увидели европейцев, и вождь красноречиво демонстрировал свое превосходство, беседуя на равных с белыми людьми.

В голове майора зашумело. Пальмы легко оторвались от земли, воспарили в воздух своими буйными космами. Какое-то время он находился в трансе. А когда пришел в себя, бушменов за столом не было. Профессор Вентура углубился в свой блокнот.

— Обед закончился? — спросил Найденов.

— Да. Наши хозяева должны уходить. Они редко засиживаются на одном месте.