Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Богдан Хмельницкий - Рогова Ольга Ильинична - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

– Итак, мой добрый казаче, ты с честью вышел из своего испытания. Отныне ты мой джура, а за услугу проси, чего хочешь.

– Ничего мне, батько, не нужно! – с достоинством отвечал Довгун. –Послужить родимой Украине да тебе – тут казаку и честь, и слава!

4. ЛОВКИЙ ШПИОН

Ой, горе, горе, несчастная доле!

На другой день Чаплийнский сидел в кабинете с зятем своим Комаровским. Они о чем-то горячо спорили, как вдруг дверь отворилась и вошел Дачевский.

– А, здорово, друже! – небрежно проговорил Чаплинский. – Новостей принес?

– Принес! – отрывисто проговорил тот.

– Садись да повествуй… Эй, хлопче, пива нам да меду, да венгржины постарше! – приказал он, хлопнув в ладоши.

Проворный слуга живо принес бутылки, жбаны и стаканы и также быстро скрылся.

– Вчера, когда пана Данила так неучтиво выпроводили… – начал Дачевский.

Чаплинский поморщился.

– Подробности ты можешь выпустить, – заметил он угрюмо.

– Когда пана высадили за двери, – невозмутимо продолжал Дачевский, будто не замечая, что пан сердится, – пан Богдан начал говорить о королевской привилегии, скрытой Барабашем; в этой привилегии король дарует права казацкой вольнице…

– Гм, вот как! – протянул Чаплинский, – что же этот казак говорил?

– Он просил Барабаша показать ему королевскую грамоту, но тот дал понять, что бумага спрятана у его пани. Тогда Богдан как будто успокоился, но я его знаю и по глазам заметил, что он нечто задумал. Я пробрался незаметно во двор и там, между нищими и челядью, остался до утра. Я видел, как тот казак, которого пан вздернул, да плохо, оседлал коня и ускакал, а к рассвету вернулся и тотчас же прошел к Богдану. Я готов голову прозакладывать, что он ездил к пани в Черкасы за грамотой… Что предприятие это удалось, я сегодня ясно увидел по пану Богдану: он земли под собою не слышит…

– Хорошо, я вполне одобряю сообразительность пана, – важно сказал пан Чаплинский, поглаживая усы. – Что же касается Богдана, то мы с зятем только что толковали о нем. Недолго ему тешиться, я всеми способами буду стараться, чтобы пан староста обратил свое внимание на этого беспокойного человека.

– Еще я должен передать пану подстаросте, – продолжал Дачевский, –что у Хмельницкого часто бывают разные люди из сел и деревень: и попы, и крестьяне, и казаки, и шляхтичи. Он с ними подолгу разговаривает; насколько мне удалось слышать эти разговоры, дело идет о том, чтобы мутить народ и вербовать повстанцев.

– Знаю, знаю, что он затевает, – отвечал Чаплинский, – только навряд ли это ему удастся. Попрошу я пана Дачевского еще об одной услуге: не найдет ли он возможность проследить хорошенько за этим казаком, спасшимся от виселицы; может быть, мы придумаем какие-нибудь способы и от него избавиться.

– Не обещаю, пан подстароста, не обещаю; но, что могу, сделаю. Запорожцы – хитрый народ, за ними уследить трудно.

Дачевский раскланялся, а Чаплинский с зятем поехали в Чигирин по какому-то делу.

После ночной поездки Ивашко долго высыпался. Богдан не велел его будить: он имел продолжительное совещание с Брыкалком, который куда-то уехал, а Хмельницкий засел за свои бумаги и письма. Наконец, вошел к нему заспанный Ивашко, поклонился и сказал:

– Здоров будь, батько! Я тебе вчера не успел важных вещей сообщить.

– Слышал, слышал, – с усмешкой сказал Богдан, – мне Брыкалок уже все передал. Извести они меня замышляют. Ну, что ж? На все воля Божья, остерегаться буду, а удастся им, значит, мне жить не суждено. А ты бы вот что, Ивашко, повидал бы свою панночку, да и шепнул бы ей, чтобы она ко всему присматривалась и прислушивалась. Видишь, какие веселые поручения я тебе даю.

Ивашко, действительно, просиял и, весело тряхнув чубом, проговорил:

– Это дело я быстро обделаю, батько! Катря дивчина сметливая, да и мамка ее, старая татарка, тоже может нам пригодиться.

Он вышел с поклоном; во дворе встретился с Дачевским. Оруженосец остановил было его своими разговорами, но Довгун постарался поскорее от него отделаться, оседлал коня и ускакал. Дачевский посмотрел подозрительно ему вслед и тоже куда-то скрылся.

Вечером Чаплинский вернулся довольно поздно и собирался уже ложиться спать. Вошел слуга и доложил, что его желает видеть пан Дачевский.

– Проси! – важно проговорил пан Данило.

Дачевский вошел взволнованный, запыхавшийся и, отвешивая поклон, поспешно проговорил:

– Ну, пан подстароста, какие я тебе новости привез!.. Жаль, что ты того казака плохо вздернул, ей-Богу жаль!

– Что такое? – спросил Чаплинский встревоженно.

– Расскажу, сейчас расскажу все по порядку, дай только мне вздохнуть да прикажи подать вина или меду. Я сегодня с этим запорожцем умаялся. Чаплинский нетерпеливо хлопнул в ладоши, велел подать бутылку вина и жбан меду, усадил рассказчика против себя и приготовился слушать. Дачевский полунасмешливо, полулукаво посмотрел на него и проговорил:

– Пан подстароста забыл наш уговор. Важные новости не передаются так, из одной любви к пану.

Пан Данило, только что удобно усевшийся в кресле, даже подскочил от гнева.

– Клянусь своей саблей, пан Дачевский, это уж из рук вон! Полагает ли пан, что я, благородный шляхтич, обману его и не заплачу должного?

– Карбованцы, пан подстароста, вещь круглая, рассыпчатая, – отвечал Дачевский спокойно. – Обещать и заплатить – две вещи разные; сперва мы лучше сторгуемся, тогда пан и новости услышит.

В Чаплинском, видимо, боролись два чувства: желание услышать, что скажет Дачевский, и боязнь переплатить.

– Я не могу назначить цену, не зная за что, – отговаривался он.

– Пан покупщик, а я продавец, – спокойно заметил Дачевский, товару своему я цену знаю; без денег его не отдам, а, может быть, найдутся и другие покупатели.

– Сколько же ты хочешь? – спросил Чаплинский.

– Двести карбованцев! – дерзко ответил Дачевский.

Чаплинский опять вскочил с места.

– Пан Дачевский! – вспылил он, – не испытывай моего терпения! Ты сам понимаешь, что за каждое известие о Хмельницком я не могу платить так дорого.

– А почему пан знает, что я буду ему говорить о Хмельницком? Быть может, мои новости касаются лично самого пана Чаплинского!

– Меня? – с удивление спросил пан подстароста.

– Клади-ка деньги на стол, ясновельможный пане! – сказал Дачевский, вставая. – Пятьдесят карбованцев, пожалуй, я тебе уступлю.

– Сто, и ни гроша больше! – угрюмо ответил Чаплинский.

– Ну, ладно, давай!

Чаплинский прошел в опочевальню, погремел ключами и принес сверток червонцев.

Дачевский развернул сверток, пересчитал, вынул из-за пазухи кожаную кису от табака, всыпал в нее червонцы и спрятал деньги на груди. Потом неторопливо подошел к двери, заглянул в соседнюю комнату и вернулся на свое место.

– Итак, пан подстароста, я, как уже говорил тебе, целый день слежу за запорожцем. С утра он уехал от пана Богдана, я же поскакал за ним, по свежему следу его коня. Конечно, я держался в почтительном расстоянии. Мы прибыли в Чигирин. Мне нельзя было самому за ним следить. Как тебе известно, пан, у меня всегда для таких случаев есть люди под руками. Я послал за нашем хлопцем расторопного жидка и приказал ему дать мне знать, где хлопец остановился; сам же проехал к знакомому шинкарю и живо преобразился в старого калеку-нищего. Жидок мой через полчаса явился ко мне с известием, что казак остановился в корчме на рыночной площади, говорил там с каким-то долговязым парнем, и этот парень куда-то тотчас собрался. Мне нечего было долго думать. Я сообразил, что этот долговязый –тот самый запорожец, с которым он вместе приехал к Хмельницкому. Не медля ни минуты, я отправился в корчму, спросил себе кварту горилки и сел неподалеку от казака. Через час слишком вернулся его длинновязый товарищ. Я сделал вид, что дремлю за чаркой и, хотя они говорили тихо, несколько слов все-таки уловил. Из этих слов я понял, что казак назначил кому-то свидание, как только стемнеет, у Дидова Яра, за костелом. Место это хорошо известно и тебе, и мне, пан! Я понял, что свидание назначено кому-нибудь живущему в твоем имении. Задолго до назначенного срока я пробрался в Дидов Яр, устроил себе в хворосте логово, забросал его хворостом и снегом и притаился. Долго пришлось мне сидеть в яме; по счастью, я не забыл взять с собой фляжку с горилкой, а то совсем бы замерз. Наконец, пришел мой казак, а немного спустя и дивчина. Я себе заранее устроил отверстие и при свете луны отлично разглядел их обоих. Как думает пан подстароста, кто была эта дивчина?