Двенадцать слонов - Ршумович Любивое - Страница 3

— Ну, Фридолин, теперь спой Барбаре песенку, — сказал Сильвестр.

— Я плохо пою, — насупился Фридолин, — пусть лучше Беньямин споёт.

— Лучше я станцую на бутылке, — сказал Беньямин.

Барбара поскорей принесла бутылку с длинным, узким горлышком, и Беньямин ловко сплясал, переступая ногами, на тонком птичьем горлышке бутылки. Все ему громко аплодировали, а он важно послонился, то есть поКлонился, как в цирке. Но бутылка покачнулась, и Беньямин заверещал:

— Не могу, не могу больше! Снимите!

И одиннадцать слонов нежно подхватили его хоботами и осторожно сняли с бутылки. А потом они стали цепочкой, и каждый уцепился хоботом за хвост переднего. Получилась длинная слоновья вереница. Впереди хобот самого старшего — Якоба, сзади хвост самого младшего — Беньямина.

— Покажи нам свой дом, — пробубнил Августин, не выпуская хвоста Себастьяна.

Барбара повела своих гостей в кухню, в папин кабинет, в спальню. Толстая слоновья вереница, покачиваясь, вилась за ней. Они как раз топали мимо папиной кровати, когда Лука, самый толстый из всех слонов, поскользнулся и сел на кровать. Он промял между подушками такую глубокую яму, что Беньямин упал в неё и жалобно заойкал на самом дне. Слоны столпились вокруг ямы и вовсю хоботали, то есть хоХОтали.

— Ого, какая, оказывается, большая кровать у папы! — удивилась Барбара и протянула руку Беньямину, чтобы вытащить его из кроватной ямы. Но и сама тут же соскользнула на дно.

Тут уж слоны совсем надорвали животики от смеха.

А Барбара кричала им из ямы:

— Как вам не стыдно! Перестаньте смеяться! Помогите нам!

Тогда Августин, у которого был самый длинный хобот, подхватил Барбару и Беньямина и разом вытащил их из мягкой ямы. И они отправились дальше. Барбара привела их в свою комнату. Слоны сгрудились вокруг её белой кроватки. И Филипп спросил Якоба:

— Как же Барбара ухитряется поместиться в такой крохотной кроватке?

Барбара засмеялась и улеглась в кровать, чтобы показать Филиппу, как это просто — уместиться в своей собственной постели.

А двенадцать слонов слонились, то есть сКлонились над ней и стали раскачиваться. И вместе с ними мягко раскачивалась кроватка, а в кроватке качалась, убаюкивалась Барбара. Она закрыла глаза и пробормотала:

— Спокойной вам ночи, слоны. Приходите, слоны, в мои сны…

А двенадцать слонов продолжали раскачиваться, и мягко, мягко качалась Барбара в кроватке, и мягко, мягко, мягко качался весь дом. И двенадцать слонов тихо вышли из комнаты, и ещё тише, тише прошли по коридору, и тихо, тихо, тихо вышли из дверей, и ещё тише, тише, тише спустились по ступенькам, и совсем, совсем тихо, тихо, тихо вышли из дома, и медленно, медленно, медленно пошли по длинной, длинной, длинной улице…

ТКАЧИ

(перевод с сербскохорватского)

В Турице под Титовой Ужицей на ткацкую фабрику принято на работу тридцать котят. Давно замечено, что котята любят играть с клубками шерсти и делают это очень хорошо. С тех пор выпуск пряжи на фабрике заметно увеличился.

Душан Радович

ОБЕЗЬЯНЬИ ХВОСТЫ

(перевод с сербскохорватского)

Когда-то у обезьян не было хвостов. Ну, нельзя сказать, чтобы вовсе не было. А только вместо хвостов росли у них зонтики. Пёстрые, блестящие. К тому же они раскрывались и закрывались. Когда шёл дождь, все звери мокли, а обезьяны раскрывали свои зонтики и сидели под ними. А в жару обезьяны дремали себе в тени под теми же самыми зонтиками.

И это было бы совсем неплохо. Можно сказать, замечательно. Но вся беда в том, что обезьяны живут в лесу.

А в лесу много деревьев.

А на деревьях много веток.

А многие из этих веток, особенно сухие, необыкновенно острые. Как шило или спица.

А все обезьяны обожают прыгать по деревьям.

А острые ветки уже в те времена любили цепляться за обезьяньи хвосты, простите, зонтики.

А зонтики обычно от этого рвутся.

И обезьяньи зонтики тоже рвались. Просто сладу с ними никакого не было.

Рвались они, рвались, пока не изодрались в клочья. Ни у одной обезьяны не осталось целого зонтика.

Всё кончилось тем, что вместо зонтиков торчали только рукоятки. Длинные и тонкие. С загнутым концом.

Обезьяны, конечно, расстроились. Жалко было зонтиков. Да к тому же поначалу никто из них не знал, что делать с этими длинными и тонкими рукоятками.

Но потом, немного времени спустя, догадались. Стали обезьяны цепляться ими за ветки и висеть вниз головой. Это им так понравилось, что они ужасно развеселились.

Так и веселятся по сей день.

КАКАО

(перевод с сербскохорватского)

Одна корова из Панчевачкого Рита перестала давать молоко. Она решила давать какао, потому что узнала, что дети его больше любят.

Душан Радович

КАК КИТ СТАЛ ДОМОМ

(перевод с сербскохорватского)

Кит — это большое животное, которое плавает в огромном море. Он может быть таким большим, как небольшой дом. Или как большая квартира. В общем, киты достаточно велики, этим-то они и славятся.

Один кит, по имени Билли, жил в Северном море, и поскольку он всегда пил рыбий жир, то вырос величиной с дом. Нет, пожалуй, даже с корабль величиной. И конечно, есть он должен был много, чтобы наполнить свой огромный вместительный живот. Но чем больше он ел, тем быстрее рос. А чем быстрее рос, тем больше должен был есть.

Когда Билли наконец съел всех рыб Северного моря, он начал глотать… людей! Ударит хвостом по рыбачьей лодке, перевернёт её и глотает рыбаков. Нетрудно теперь догадаться, какой у него был аппетит. За шесть месяцев он проглотил сорок девять человек.

В конце концов оказалось, что в первом и втором этаже его живота разместилось несколько семей рыбаков с детьми, жёнами, бабушками и дедушками. И им уже становилось тесно. Ничего тут странного нет. Кит только снаружи такой большой, а внутри у него не так уж и просторно.

Однако ничего не поделаешь, и можно было бы с этим даже примириться. Но ведь кит привык есть каждый день. Мало того — три раза в день. Так его учила мама. Вполне может случиться, что за следующие шесть месяцев кит с голоду опять наглотает сорок девять человек. Ну, а тех, кто уже поселился в китовом животе, такое никак не могло обрадовать. И люди, которые только-только устроили себе в китовом животе сносную жизнь, заволновались.

Наконец они решили кормить кита сами, чтобы он больше не досаждал им своим голодом и никого не глотал. Стали они готовить ему завтрак, обед и ужин.

На завтрак кит получал хлеб с маслом и солёный чай, потому что вода в Северном море была, конечно, солёной. На обед ему готовили солёный суп и обязательно что-нибудь мучное — клёцки, блинчики, пончики, пампушки, пышки или плюшки. На ужин кит доедал то, что осталось от обеда, и ещё какую-нибудь малость: немного сала или варёные яйца чаек, которые тоже, конечно, водились в его животе. Кроме того, киту варили компот из инжира. Инжирное дерево росло в цветочном горшке в самой серёдке китовьего живота.