Канака — люди южных морей - Дамм Ганс - Страница 2

Диффузионистское направление зародилось в буржуазной этнографической науке на рубеже XIX и XX веков; отчасти это была здоровая реакция против односторонней и слишком упрощенной «эволюционистской» концепции, ранее господствовавшей среди этнографов (труды Тэйлора, Лёббока, Спенсера, Моргана и других). Но в большей степени тут сказалось другое: сознательное или бессознательное стремление консервативных или реакционных буржуазных ученых отбросить не только прямолинейно эволюционные схемы, но вообще всякую идею прогрессивного развития: на место развития культуры начали ставить «диффузию», простое географическое передвижение ее элементов.

В Германии самым ярким представителем диффузионистского направления явился Фриц Гребнер, основатель теории «культурных кругов». Труды его начали появляться в печати с 1905 г. У него нашлось немало единомышленников и последователей. Здесь не место ни излагать, ни критиковать эту теорию «культурных кругов». Общий смысл ее состоял в том, чтобы сгруппировать все явления материальной и духовной культуры, общественного быта народов всех частей света (по преимуществу отсталых) в небольшое число, не более десяти, «культурных кругов», которые будто бы распространились по всему земному шару из некоего неведомого центра (или центров); смешавшись между собой, они напластовались друг на друга, образовав «культурные слои». Их пространственное расположение будто бы свидетельствует о последовательности их появления в данном районе. Все сходства и параллели между формами культуры народов всех частей света Гребнер и его соратники объясняли тем, что сходные явления принадлежат-де к одному «культурному кругу».

Эта теория, начисто исключавшая всякое самостоятельное развитие в культуре любого народа, пришлась по вкусу некоторым реакционным кругам: она казалась хорошим оружием против всякой концепции человеческого прогресса, в частности и против марксизма. За нее особенно ухватились клерикальные ученые во главе с католическим патером Вильгельмом Шмидтом («венская школа» В. Шмидта); последние при этом несколько видоизменили теорию «культурных кругов», еще более приспособив ее к своим целям, а из этих целей самой главной была задача «научно» доказать правильность библейского учения о первобытном монотеизме.

Но более серьезные и объективные буржуазные ученые не приняли этой в конце концов весьма беспочвенной теории. За пределами Германии и Австрии она нашла себе мало последователей. В новейшее же время от концепции «культурных кругов» отказались даже ее бывшие защитники (например, патер В. Копперс, Й. Гекель). Однако «пережитки» гребнеровских взглядов сказываются и теперь в трудах некоторых даже вполне добросовестных и серьезных ученых; отнюдь не считая себя гребнерианцами, они все же не продумали до конца и не преодолели этого идейного наследия. К числу таких ученых принадлежит и Ганс Дамм. Он не диффузионист в настоящем смысле слова, не гребнерианец; но он отзывается с большим уважением о трудах Ф. Гребнера, В. Шмидта и, может быть, просто по привычке, кое в чем некритически повторяет мнения как этих, так и других диффузионистов.

Внимательный читатель сам легко заметит этот налет диффузионизма, лежащий на некоторых местах текста книги. Редакция настоящего издания снабдила эти места кое-где критическими примечаниями. Однако в большинстве случаев дело тут касается чисто специальных вопросов, интересных лишь для профессионала-этнографа. Для широкого же круга читателей, на которых, собственно, и рассчитана настоящая книга, пожалуй, не слишком важно то или другое толкование, например, происхождения власти вождей на островах Меланезии или происхождения некоторых синтаксических особенностей южноавстралийских языков.

Другой недостаток книги Дамма в том, что автор порой некритически пользуется материалом, исходящим от колониальной администрации. Представители последней всегда стараются изобразить свою деятельность как некое бескорыстное служение отсталым народам колоний. На самом деле проводимые кое-где прогрессивные реформы, а также меры по улучшению условий материального быта и культуры коренного населения вызываются в первую очередь мотивами большего удобства управления подвластными народами, а также желанием обеспечить безопасность колониальных служащих, резидентов, плантаторов и других и, наконец, стремлением втянуть коренное население в товарные отношения, поставить его в зависимость от капиталистического рынка, создать спрос на европейские товары. Эти цели достигаются с успехом. Конечно, при этом нередко получает кое-какую пользу и само коренное население, например медицинская помощь, школы и прочее; но это еще не дает нам оснований идеализировать деятельность колонизаторов, которая остается в основе угнетательской.

В книге Дамма встречаются и мелкие фактические неточности; они тоже по большей части оговорены в подстрочных примечаниях. Нельзя быть особенно в претензии за них на автора: область австрало-океанийской этнографии так обширна, научная литература о ней так разрослась за последнее время, что одному человеку слишком трудно за ней уследить. Отсюда неизбежные порой пропуски или неточности в изложении.

Они, однако, вполне искупаются уже одним общим тоном книги, написанной в духе искреннего сочувствия к угнетенным народам Австралии и Океании, в духе уважения к их самобытной культуре, которую автор так живо и верно описывает. «Ведь островитяне Тихого океана, — пишет автор в конце своего предисловия, — такие же люди, как мы, у них так же, как и у нас, есть и глубина чувств, и острота ума, и поэтому они вполне в состоянии внести свой вклад в сокровищницу мировой культуры…»

С. Токарев

Предисловие

Канака! Этим звучным словом темнокожие жители Океании называют людей вообще и в частности самих себя. «Канака», или «тангата», означает «человек». Европейцы не преминули исказить это слово. Они переделали его в «канаке», придав ему таким образом пренебрежительный оттенок[1]. Этим искаженным словом они называли цветных, людей, с их точки зрения, неполноценных. Так было пять десятилетий назад, но и теперь подобные взгляды не совсем преодолены. Тем более не преодолена склонность судить о культуре темнокожих народов лишь по отдельным признакам, не принимая во внимание всю совокупность элементов национальной культуры.

Цель этой книги — способствовать тому, чтобы в «канаке» увидели «канака», то есть человека. Книга написана на основе материала, собранного за несколько десятилетий изучения культуры этих народов и научной работы, которую я проводил, будучи работником музея. Я не намеревался составить научный справочник, охватывающий весь фактический материал о народах Океании. Я лишь попытался дать некоторое представление об их культурном многообразии и показать, что любая, даже самая первобытная, культура в результате своего многовекового развития принимает тот вид, который лучше всего соответствует существующим в области ее распространения условиям жизни человека. Я рассказал и об огромных изменениях, преобразивших с момента начала колонизации туземные культуры, а вместе с ними и самих людей Океании.

Предназначая свой труд не столько ученым, сколько всем, кто проявляет живой интерес к жизни чужих народов, я старался придерживаться наиболее популярной формы изложения и для большей наглядности снабдил эту книгу рисунками и фотографиями. Естественно, что мне пришлось попутно коснуться и некоторых научных проблем, чтобы дать представление о трудностях, встречающихся в этнографических исследованиях, а также о важности изучения чужих народов и культур для лучшего понимания всей истории человечества. Ведь островитяне Тихого океана — такие же люди, как мы, у них так же, как и у нас, есть и глубина чувств, и острота ума, и поэтому они вполне в состоянии внести свой вклад в сокровищницу мировой культуры как равные нам, а не как «канаке».