Оковы страсти - Роджерс Розмари - Страница 2

— Этот молодой человек сказал, что мы почти приехали? Господи, даже не верится, что я смогла уснуть при такой тряске и ужасном шуме! — Выпрямившись, Хэриет стала копаться в своей сумочке в поисках носового платка. — Надеюсь, ближе к океану станет прохладнее. Какая жарища! Я уже почти забыла, как жарко может быть в Коломбо.

Алекса так сильно стиснула зубы, что даже удивилась, когда смогла разомкнуть их и сладким голосом произнести:

— А не ты ли, тетушка, учила меня болтать беспрестанно, как это положено всякой пустоголовой девице? Теперь, когда я выставлена на аукцион, мне надо преуспеть в этом, не так ли?

— Ради Бога, Алекса, не драматизируй! — Этот ответ был в стиле тети Хэриет. — И расправь рукава. Они у тебя все-таки обвисли, несмотря на подкладку, которую я дала этому глупому портному. И надень немедленно шляпу! Это не веер! Не знаю, кто еще будет у Маккензи, но хочу, чтобы все видели, что даже у себя в провинции мы стараемся следовать последней моде.

Стальные глаза Алексы, настолько темные, что могли показаться почти черными, опасно блеснули, хотя ее голос оставался таким же сладким и покорным:

— Последняя мода? Но все журналы, что мы получаем из Лондона, четырех, а то и пятимесячной давности! Если бы меня спросили, я бы посоветовала миссис Маккензи устроить бал-маскарад, нарядилась бы в костюм сингалезской женщины и целый вечер наслаждалась прохладой.

Почувствовав, что девушка сильно напряжена, Хэриет лишь пожала плечами и сказала:

— Уверена, бальное платье, которым намерен удивить тебя сэр Джон, прекрасно и отвечает последним требованиям моды. Думаю, ты затмишь всех женщин. У него такой хороший вкус!

Одно упоминание о «приемном дяде» и лучшем друге отца сразу же успокоило Алексу, хотя дядя был одним из инициаторов бала. Разве она могла перестать любить и уважать драгоценного дядю Джона? Ведь именно сэр Джон впервые посадил ее на лошадь. Именно сэр Джон научил ее обращаться с оружием и не бояться встречи с буйволом. А как она любила слушать воспоминания сэра Джона и папы о войнах, в которых они принимали участие, о волнующих сражениях под предводительством герцога Веллингтона!

— Держу пари, ты бы тоже хотела там побывать, — иногда подшучивал над ней сэр Джон, но он никогда не делал этого со снисхождением взрослого, поэтому Алекса энергично кивала, глядя на него широко раскрытыми, сияющими глазами, и представляла, как это все происходило: грохот орудий, запах пороха и свист пуль, пролетающих над головой, возбуждение перед атакой, столкновение с противником лицом к лицу, и, если тебя настигает смерть, то ты умираешь победителем, с честью, а если остаешься в живых, у тебя навсегда сохраняется воспоминание, как смерть дышала тебе в лицо.

А несколько месяцев назад только сэру Джону Алекса смогла признаться:

— Я слышала от тебя и от папы столько рассказов, что порой мне кажется, будто я тоже участвовала в этих сражениях. Я представляю их так явственно, будто видела собственными глазами. Ощущаю запах конского пота, пыли и крови, слышу звон сабель и знаю, что чувствует человек во время боя…

Он не стал смеяться, она это хорошо помнит.

— Знаешь, дорогая, некоторое время я жил в Индии. Так вот, индусы верят в переселение душ. Один раз родившись, душа рождается вновь и вновь. А некоторые люди даже помнят, что они пережили в предыдущей жизни. Кто знает, дорогая, кто знает? Эта тема всегда меня очень интересовала.

Хэриет, конечно же, не могла читать мысли своей племянницы. Но, упомянув сэра Джона Трэйверса, она поступила правильно Хэриет с облегчением заметила, что плечи Алексы расслабились и она немного успокоилась. Вздохнув, Хэриет сказала:

— Признаться, я страшно устала. Столь долгий путь, да еще эта смена климата… Я бы сейчас с удовольствием приняла холодную ванну! — Хэриет заметила, что Алекса, правда, с недовольной гримасой, но все же надела свою ненавистную шляпу и завязывает под подбородком широкие ленты.

— Но если Эрик и Безил хоть слово скажут по поводу моего вида… — В голосе Алексы звучало столько угрозы, что Хэриет с трудом сдержала улыбку.

Александра, несмотря на то, что завтра ей исполняется восемнадцать лет, порой ведет себя как капризная девчонка. Но теперь она должна понять, что стала женщиной, — она на целый год старше своей матери, когда та носила ее. Бедняжка Виктория, такая беспомощная и всегда такая хорошенькая;

Как обычно, Хэриет отогнала грустные воспоминания. Что думать о прошлом? Виктория теперь обеспечена и довольна. У нее любящий внимательный муж, сын, о котором она так мечтала. Теперь она должна чувствовать себя в безопасности. Будущее принадлежит дочери Виктории, и, хотя Хэриет не была особо религиозной, она прошептала: «Господи! Помоги мне дать ей достаточно знаний и сделать ее достаточно сильной, чтобы она могла выжить и идти вперед, быть победительницей, а не побежденной».

— Ну вот, леди, мы уже приехали!

Экипаж наконец-то остановился.

— Тетя Хэри! Тебе нехорошо? У тебя такой вид…

— Чепуха! Я просто задумалась, и все. А вон и сам губернатор, и миссис Маккензи, они вышли нас встретить. Расправь свои юбки, дорогая. И улыбайся. Улыбка тебе очень идет.

Один из офицеров быстро спешился, чтобы открыть дверь экипажа. Хэриет глубоко вздохнула и расправила плечи, прежде чем принять протянутую ей руку. Позади нее Алекса тоже глубоко вздохнула и задержала дыхание, чтобы окончательно успокоиться. Йога. Она изучала ее у сэра Джона. Алексе было приятно думать, что дядя поможет ей пройти через все тяжкие испытания.

Хэриет с радостью отметила, что на лице ее племянницы играет улыбка, а на щеке появилась ямочка. Узорная кисея на платье Алексы лежала красивыми складками и подчеркивала ее тонкую талию.

Леди Маккензи была против всей этой затеи с балом, но в конце концов ей пришлось уступить: ее муж так хотел сделать приятное сэру Джону Трэйверсу. Бросив быстрый взгляд на молодую женщину, леди Маккензи с облегчением вздохнула. Девушка была очаровательна и казалась хорошо воспитанной. Это еще раз доказывало, что лучше не слушать сплетен, распускаемых ревнивыми старухами, имеющими дочерей на выданье. Действительно, леди Маккензи не заметила ничего резкого или грубого в поведении этого женственного, очаровательного создания, склонившегося перед ней в старомодном поклоне.

Когда ее мужем был невыносимо скучный сэр Самюэл Гуд, о ней тоже ходили сплетни, что она любит курить кальян. Вспомнив об этом, миссис Маккензи решила, что ей обязательно понравится мисс Ховард и она постарается превратить бал, посвященный первому выходу Александры в свет, в событие, о котором долго будут вспоминать в Коломбо.

Глава 2

Только когда они оказались в своих комнатах и закрылась дверь за последним слугой, Алекса смогла вновь расслабиться. Ей казалось, что ее лицо задеревенело от необходимости постоянно улыбаться и говорить лживые, неискренние комплименты. Слава Богу, они могут отдыхать всю вторую половину дня и она, наконец, избавится от этого обтягивающего платья, которое уже успела возненавидеть, от всех этих нижних юбок и жуткого корсета, который не давал ей дышать.

— О! Наконец-то! Тебе понравилось, как я себя вела? Но я боюсь, что больше не смогу вынести ни минуты, нет, даже ни секунды в окружении всех этих лицемеров! Как бы я хотела вырваться отсюда! Слава Богу, здесь прохладнее… Мне уже казалось, я начинаю задыхаться. Еще несколько минут, и я бы…

Следуя привычке всегда держать себя в руках, Хэриет спокойно встретила вызывающий взгляд Алексы:

— Дорогая, тебе не кажется, что ты уже вышла из того возраста, когда можно позволить себе капризничать и устраивать истерики? Я горжусь тем, как ты себя вела сегодня, и уверена, твое поведение и дальше будет соответствовать тому представлению, которое сложилось о тебе у губернатора и его супруги благодаря сэру Джону. Надеюсь, ты не станешь разочаровывать людей, так верящих в тебя?

На какую-то долю секунды Алекса замерла в нерешительности, сама еще толком не зная, возмутиться ей или промолчать. Но затем, к удовольствию Хэриет, плечи ее опустились, а изящные пальцы, только что судорожно сжимавшие ненавистное платье, разжались.