Ведьма Страны Туманов - Шипулина Тоня - Страница 2

«Милька, как же мы дальше будем с тобой дружить?» – подумала Юсинь и украдкой взглянула на банку, стоявшую у окна. В ней вяло барахталась крупная лягушка. Юся тотчас вспомнила момент, когда поняла, что влюбилась.

Они сидели с Милькой у большой мутно-зелёной лужи и ловили головастиков. Удобнее всего это было делать детским пластмассовым ситечком, но на этот раз, отправляясь в лес погулять, друзья забыли его взять. Ловля скользкой мелочи превратилась в настоящий аттракцион. Шустрые головастики утекали сквозь пальцы – они извивались и так умело двигали своими миниатюрными хвостами, что ни одного из них не возможно было удержать дольше секунды. Юсинь смеялась легко и громко, как не смеялась, наверное, несколько недель, а может быть, даже месяцев. Забава под названием «Поймай головастика – вырасти лягушку» обычно нравилась Юсе не настолько, чтобы умирать со смеху, но в тот день в лесу было море весеннего света и пахло какой-то непостижимой радостью…

– Я поймал! – крикнул Милька и показал подруге плотно стиснутый кулак.

– Ты же его се-сейчас ра-раздавишь! – возмутилась Юсинь. – А н-н-ну отдай мне!

– Пожалуйста! Только если он снова выскользнет – чур, я не виноват.

Милька взял Юсину правую руку, вытянул перед собой и, аккуратно вылив в раскрытую ладошку Юсинь извивающегося головастика, тут же закрыл её своими ладошками. Девочка вздрогнула. Несмотря на то что она знала Мильку столько, сколько себя помнила, они никогда не держались за руки, не обнимались, и вообще!.. Они ведь просто – лучшие ДРУЗЬЯ!

Юсинь посмотрела на друга – он был слишком мил даже для своего милого имени – густые, изогнутые брови, несколько родинок на левой щеке, крупный, но благородный нос и чуть вьющиеся русые волосы.

– Ты чего замерла? – спросил Милька, по-прежнему не выпуская руку девочки из своих ладоней. Юся опустила голову, потому что её щёки тогда впервые обожгло красным…

«Хорошо, что ты сразу ни о чём не догадался. Хорошо, что ты не догадываешься ни о чём и сейчас…» – подумала Юсинь и вернулась из своего волнующего воспоминания на чердак заброшенного дома в самой глубине леса – в их тайную с Милькой «избу-читальню».

– Так, значит, тебя всё-таки папа обидел? – переспросил мальчик и в ожидании ответа отошёл на несколько шагов назад, к занавешенному тёмной пыльной тканью окну.

Здесь, на подоконнике, на стопке книг стояла банка с тем самым головастиком, с которого и начала пробуждаться Юськина любовь. Конечно, теперь это был уже не головастик, а большая прожорливая и ленивая лягушка – для неё друзья отловили почти всех жирных мух в округе.

– Нет, се-сегодня он меня не о-обижал, – сказала, наконец, Юсинь. – Да и т-ты же знаешь, что он, если и о-обижает, то не на-нарочно. У него просто ха-характер сложный… – Юся заметно нервничала. – В общем, д-дело не в папе, че-честно…

– Тогда в чём же?

– Я не могу бо-больше маму об-бманывать… Ей всё хуже, она у-уже вставать со-совсем перестала. Всё с-спрашивает меня, ку-куда я ухожу, а я в-вру, что к Оле в со-соседний дом хожу. Если она уз-знает, что я так да-далеко убегаю, д-да ещё туда, где к-крылаток много, она меня бо-больше вообще ни-никуда не выпустит… – Голос Юсинь дрожал. Девочке показалось, что она ещё никогда не прилагала столько усилий, чтобы, во-первых, не заплакать, а во-вторых, произнести такую длинную фразу на одном дыхании.

Милька молчал. Он хотел было запротестовать, напомнить Юсе, что этот дом – это их секретное место, где они могут спокойно разговаривать обо всём на свете, читать книги и журналы, строить догадки о появлении зловредных таинственных птиц… Но пока он подыскивал убедительные слова, Юсинь вдруг стремительно выбежала из комнаты, оставив Мильку в полной растерянности.

Угощение

На улице Юсинь быстро вытерла рукавом слёзы, опустилась на колени у порога дома и, отодвинув одну возмущённо-скрипучую деревяшку, вытащила свою самую большую драгоценность – толстый блокнот, в котором хранились её зарисовки почти за три года.

На страничках в клеточку были изображены и она, и Милька, и её кошка с собакой, и банка с ленивой лягушкой, и всякие мелочи, вроде любимых серёжек или найденного сорочьего пера, и главные герои любимых Юсиных книг, и даже одна особенно крупная серая крылатка, за которой девочка недавно подглядывала.

Юсинь погладила шершавую обложку. Хоть она и не может понравиться Мильке из-за того, что заикается, но ей всё равно есть чем гордиться: ведь никто в городе не рисует так же хорошо, как она.

Юся давно хотела показать блокнот Мильке, но почти на каждой страничке, где был изображён её друг, рядом непременно красовались сентиментальные сердечки. Юсинь просто не могла удержаться от того, чтобы не выводить их возле Милькиного лица. Недавно она придумала замазать их белой гуашью или специальным «штрихом», но пока не успела этого сделать.

Юся представила себе, как было бы здорово, если бы Милька однажды, увидев блокнотные зарисовки, сказал что-то вроде: «Это потрясающе! Пусть ты заикаешься, но ты такая талантливая и особенная, что я только что понял, что всегда любил тебя!»

Девочка улыбнулась наивной смелости собственных мыслей и уже собралась подняться с колен, чтобы поскорее покинуть это опасное (по мнению мамы) место, как вдруг ей показалось, что она слышит чей-то шёпот.

Первым делом Юсинь посмотрела на деревья: крылатки обыкновенно не набрасывались на людей у самого их жилища – они атаковали путников на тропинках, между деревьями. К тому же гадкие птицы обычно или кричали, как мартышки, или шипели, как змеи, или смеялись, как гиены. Никогда ещё Юся не слышала, чтобы они… шептались.

Но крылаток на деревьях не было. Ни одной. Юся почувствовала, как её спина, ноги и плечи покрываются мурашками страха.

За последние несколько месяцев странные птицы, не похожие ни на один известный науке вид, никогда не покидали своей излюбленной дубовой рощи. По крайней мере Юсинь, бывающая в этой части леса почти каждый день, такого ещё не наблюдала.

Странный шёпот становился всё более разборчивым – девочке показалось, что она даже услышала слово «рыжая».

Юсинь обернулась и с опаской поглядела на входную дверь. А вдруг это Милька решил вернуть Юсю и зло подшутить над ней? Она вспомнила, как когда-то давно призналась другу, что вылечить заикание, скорее всего, не удастся, а Милька весело предложил Юсе «хорошенько её испугать».

– Рыжая, рыжая-я-я… – снова послышалось так же тихо, но уже совсем отчетливо.

– Кто т-тут? – спросила Юсинь и прижала к себе блокнот.

– Как тебя зовут, рыжая? – Теперь, когда вопрос прозвучал совершенно ясно, девочка окончательно убедилась, что голос принадлежал не Мильке. Да и не мог он быть настолько жестоким, чтобы разыгрывать подругу, после того как она убежала от него в слезах.

– Меня зо-зовут Юсинь, – девочка, наконец, несмело поднялась, отряхнула коленки и, словно в замедленной съёмке, сделала несколько шагов вперёд. – Я вас не ви-вижу, кто в-вы?

– Я совсем рядом, подойди чуть ближе, – в голосе, хотя он был тихим и довольно приятным, всё же была твёрдость, словно вынуждавшая подчиняться.

Юсинь нестерпимо захотелось броситься прочь, подальше от леса, от их с Милькой тайного домика (да и от самого Мильки, который почему-то не решился вернуть Юсю, чтобы успокоить её или хотя бы проводить до дома). Но она в ужасе поняла, что просто не может пошевелиться: её тело будто закоченело и, хотя сегодняшний вечер не был промозглым, пальцы на руках и ногах сильно замёрзли.

– Юсинь, ты чем-то расстроена? Я хочу угостить тебя пирогом – он такой вкусный, что ты сразу забудешь все свои беды.

Девочка во все глаза смотрела туда, откуда шёл голос, но по-прежнему никого не видела.