Любовь сладка, любовь безумна - Роджерс Розмари - Страница 2

Джинни охватило чувство невиданной свободы — ведь она стояла на пороге самой жизни. И тогда она задумывалась о том, что принесет будущее, кто станет тем, единственным. Мысль об этом лишь приятно волновала. Чего бояться? Джинни молода, красива, удачлива, обладает почти всем возможным.

Только тетя Селина почему-то тревожилась. Стоя рядом с мужем у подножия лестницы, она наблюдала, как племянница почти порхает по ступенькам, — лицо раскраснелось, глаза сверкают. Девушка неожиданно напомнила ей Женевьев — прекрасную, искрящуюся весельем Женевьев, всегда полную жизни, так жадно ждущую любви, поклонения, восхищения…

И к чему все это привело? Когда Женевьев возвратилась во Францию, от нее осталась одна тень.

Она ничего не объяснила, ни в чем не призналась, но по всему видно было: сестра потеряла иллюзии, мечты ее разрушены… а без них она не могла жить.

— Господи, не допусти, чтобы с Вирджинией случилось то же самое, — молилась Седина.

Но девушка весело повернулась, так что юбки взметнулись вокруг ног.

— Хм-м, выглядишь как цыганка-танцовщица, — подтрунил Альбер.

Год назад, путешествуя по Испании, они видели, как танцуют цыгане, и Джинни объявила тогда, что хочет танцевать, как они.

Но сейчас она сморщила носик:

— Теперь я, пожалуй, рада, что не родилась цыганкой!

Нет, уж лучше кружиться в вальсе!

— Ну что ж, скоро твое желание исполнится. И помните, мадемуазель, первый танец — мой.

Альбер Дюмон галантно предложил племяннице руку, и они весело пошли к выходу.

Но прогулку пришлось прервать — собирались облака, предвещавшие весенний ливень.

Разочарованная, Джинни возвратилась к себе и снова переоделась в светло-зеленое платье. Облокотившись на подоконник, она уныло смотрела на маленький садик, где совсем недавно позировала Пьеру для портрета.

Небо совсем потемнело, и все вокруг выглядело серым, безжизненным. Скоро польет дождь, и улицы опустеют. Как противно сидеть взаперти! Снова похолодало — сейчас Мари зажжет огонь в очаге. Может, спуститься в библиотеку дяди Альбера, взять книгу? Что еще делать в такую погоду?

Первые капли разбились о землю, когда Джинни вспомнила, что забыла в беседке сборник эссе Эмерсона, и в тревоге выбежала из комнаты, надеясь, что никто ее не заметит. Дождь усилился, и, как она ни спешила, все же успела промокнуть насквозь. Почему же Джинни остановилась на пороге и подняла лицо навстречу дождевым струям?

Глава 2

Между зеленоглазой девушкой во Франции и молодым капитаном армии северян не было ничего общего — разве что оба вымокли до нитки… и, кроме того, он жил когда-то в Париже, давным-давно.

Синий мундир уже потемнел от воды, и капитан проклинал дождь и возложенное на него поручение.

Произведенный в новый чин только вчера и переведенный из уединенного аванпоста на территории Нью-Мексико в Новый Орлеан из-за прекрасного знания французского, Стив Морган думал, что обязанности его будут легки и приятны, но вместо этого обнаружил, что должен охранять поместье Брендонов и его хозяйку — жену американского сенатора из Калифорнии.

И теперь, застигнутый неистовым ливнем, почти оглушенный раскатами грома, Стив Морган проклинал судьбу и даму, которую охранял. Какого дьявола ее, носит в бурю?! И где она? Стив надеялся, что у женщины хватило здравого смысла поискать где-нибудь убежища.

— Миссис Соня уехала куда-то, — сказала Стиву кислолицая экономка, когда он прибыл сегодня с приглашением от генерала Батлера.

И это тоже действовало на нервы: с чего он должен играть роль мальчика на побегушках — выполнять поручения генерала, а остальное время охранять холодную как лед южанку от возможных покушений. Только потому, что хозяйка была достаточно удачлива или умна, чтобы успеть выйти замуж до того, как началась война, и к тому же — за сенатора, с ней обращались совсем не как с другими женщинами в этом завоеванном городе. От Стива Моргана и пяти солдат, находившихся в его подчинении, ожидалось, что они всегда должны быть к услугам леди, когда той вздумается проехаться по магазинам или навестить друзей. Мужчины во главе с капитаном чувствовали себя до ужаса глупо, им приходилось ехать, словно лакеям, за экипажем мадам Брендон или ночевать в саду, поскольку они были недостаточно хороши, чтобы пригласить их в дом, — что ни говори, а это всего-навсего какие-то янки. Даже негры, бывшие рабы, обращались с ними с плохо скрытым пренебрежением, а уж об уроженках Луизианы и говорить не стоило — те открыто выказывали презрение и отвращение к победителям.

Соню Брендон, всю жизнь прожившую на Юге, друзья по-прежнему принимали, несмотря на брак с северянином, но она и не пыталась спрятать нелюбовь к своему эскорту — даже, казалось, находила особенное удовлетворение в том, чтобы выказывать ее. Именно поэтому Стив угрюмо выслушал сообщение о том, что леди отправилась покататься верхом — одна, несмотря на застлавшие небо грозовые тучи…

— Не знаете, куда она могла поехать? — спросил он, но служанка, пожав плечами, пробормотала, что хозяйка любит ездить к реке, смотреть на корабли.

— О дьявол! — громко воскликнул Морган, забыв о предосторожности, и с гримасой отвращения повернулся к капралу, тяжеловесному краснолицему мужчине. — Думаю, нужно поехать поискать ее — генерал снимет с меня шкуру, если с этой бабой что-то случится.

Ухмыляющийся капрал отдал честь и нерешительно предложил сопровождать капитана, но тот приказал держаться поблизости к дому, вместе с остальными людьми, на случай если она вернется.

— Тогда отправитесь искать меня, — мрачно добавил он, поворачивая коня.

Сзади послышалось невнятное бормотание чернокожей служанки, что-то насчет того, что хозяйка предпочтет погибнуть от удара молнии или укуса змеи, лишь бы не оставаться в лесу в компании синемундирника. Женщина говорила по-французски, уверенная, что ее не поймут, но Стив, забывшись, ответил на том же языке, что она бы могла спасти хозяйку от ужасной участи, поехав с ней или хотя бы уговорив остаться дома, и, не обращая внимания на пораженную негритянку, пустил лошадь в галоп по направлению к реке.

С козырька кепи капала вода, почти ослепляя Стива; снова выругавшись, он сунул кепи в карман. Черт возьми, где она прячется? Он уже почти достиг реки, но тут в голову пришла новая мысль: что, если она вернулась другим путем, сидит сейчас в доме и весело посмеивается при мысли о том, как ненавистный северянин бродит по лесу в такую погоду? Стив стиснул зубы от ярости. Ну что ж, он все равно у реки, так что может хорошенько все осмотреть, прежде чем направится в обратный путь.

Заросли кончились. Он неожиданно оказался на небольшой прогалине. Стив резко осадил коня. Не хватало еще заблудиться! Но тут он заметил ветхий, заброшенный пакгауз и кобылу Сони, привязанную к дереву.

Значит, остаток здравого смысла у миссис Брендон все же сохранился, должно быть, решила переждать бурю здесь.

Интересно, удивится ли она, увидев Стива?

Соня Брендон сидела согнувшись на старом деревянном ящике, обхватив руками колени, чтобы хоть немного согреться. Она промокла до нитки и, очевидно, боялась грома, потому что при каждом раскате вздрагивала и закрывала глаза Прямые светлые пряди, выбившиеся из затейливой прически, свисали крысиными хвостиками вдоль спины; новая бархатная амазонка была окончательно испорчена. Она знал что выглядит чучелом, и ужасно себя чувствовала. Почему ее так приспичило отправиться на прогулку именно сегодня Она ведь видела, что собирается гроза, и всегда боялась грома. Если бы только тетушка Викторина не начала ворчать что одной ездить неприлично, и к тому же Соня ненавидел этих солдат-янки, вечно слоняющихся вокруг дома, играющих в карты, критикующих южан, и новоорлеанцев в особенности, громкими гнусавыми голосами. А хуже всех капитан, не скрывающий того, как опротивела ему необходимость сопровождать Соню повсюду, куда той вздумается поехать. Она часто замечала дерзкий, пренебрежительный взгляд, которым тот оценивал ее с головы до ног, словно шлюху-маркитантку, встреченную на улице.