Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Турандот

Гоцци Карло

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Турандот - Гоцци Карло - Страница 3

Изменить размер шрифта:

Калаф

Все ту же сказку,

Которой я уже не раз смеялся,

Дай сам скажу. Принцесса пожелала,

Чтобы отец оповестил указом,

Что свататься к ней может всякий принц.

Но с тем, что в заседании Дивана

Она торжественно, средь мудрецов,

Искателю предложит три загадки,

И если он их разрешит, он станет

Ей мужем и наследником престола;

Но если он не разрешит загадок,

Хан Альтоум, во исполненье клятвы,

Которую он даст богам, велит

Снесть голову безумцу за попытку

Решить загадки дочери. Ну что,

Я знаю сказку? Доскажи уж сам,

Мне надоело повторять.

Барах

Да! Сказка!

Ах, если бы и впрямь то было сказкой!

Хан возмутился, но тигрица эта

То ласками, то гордыми речами,

То притворяясь тяжело больной,

Смутила душу нежного отца

И у него такой указ исторгла.

Ей так казалось: «Не дерзнет никто

Отважиться, и я спокойна буду.

А если кто отважится, отца

Никто не упрекнет, раз он исполнил

Объявленный указ, скрепленный клятвой».

Хан объявил указ, дал клятву, и я рад бы

Вас тешить сказкой, называя сном

Последствия жестокого закона.

Калаф

Тебе я верю, что указ был издан.

Но ни один безумный принц, конечно,

На вызов не ответил.

Барах

Так смотрите.

(Указывает на городскую стену с торчащими головами.)

Вот головы тех принцев молодых,

Которые пытались разгадать

Мудреные загадки злобной девы

И поплатились жизнью.

Калаф

(изумленный)

Страшный вид!

Но разве можно быть таким глупцом,

Чтоб головы не пожалеть в надежде

Жениться на злодейке?

Барах

Нет, Калаф,

Кто только взглянет на ее портрет,

Тот в сердце чувствует такую силу,

Что ради подлинника будет слепо

Стремиться к смерти.

Калаф

Разве что безумец!

Барах

Нет, даже и мудрец. Сегодня толпы

Сошлись глядеть, как будет обезглавлен

Царевич Самаркандский. Миловидней,

Умней, любезней юноши Пекин

Еще не видел. Альтоум свою

Оплакивает клятву, а злодейка

Горда и рада.

(Прислушивается.)

Доносится звук барабана.

Слышите? Вот, вот!

Печальные литавры возвещают

Начало казни. Я ушел сюда,

Чтобы не видеть,

Калаф

Твой рассказ, Барах,

Необычаен. Неужель природа

Могла такую женщину создать,

Как Турандот, которая настолько

Чужда любви и жалости чужда?

Барах

Есть дочка у моей жены, рабыня

Жестокой Турандот. Она подчас

Моей жене рассказывает вещи,

Которым трудно верить. Турандот

Поистине тигрица. Но гордыня,

Тщеславие – в ней основной порок,

Калаф

Подобные чудовища бывают

Средь демонов, но вряд ли средь людей,

Будь я отец, я сжег бы на костре

Такую дочь.

Барах

(глядя в сторону города)

Вот друг мой Измаил

Идет в слезах, несчастный воспитатель

Казненного царевича,

Явление второе

Те же и Измаил.

Измаил

(плача, выходит из города)

О друг мой,

Погиб царевич. Роковой удар,

Зачем ты пал не на мою главу!

(Горько плачет.)

Барах

Но как ты допустил его пойти

На испытанье?

Измаил

Друг, не отягчай

Тоски укором! Я свой долг исполнил.

Будь время, я бы известил царя,

Но было поздно, доводы – бессильны,

К тому же воспитатель не начальник,

А лишь слуга царевичу.

(Плачет.)

Барах

Утешься!..

Будь истинным философом.

Измаил

«Утешься»!..

Меня любил он и не расставался

Со мною до конца. Его слова

Вонзились в душу мне и будут вечно

Терзать ее, как острые шипы.

«Не плачь, – он говорил, – мне смерть отрадна,

Раз мне не суждено владеть жестокой,

Скажи отцу, чтоб он меня простил

За то, что я уехал самовольно.

Меня ослушным сделала боязнь,

Что он мое желанье не одобрит.

И покажи ему ее портрет…

(Достает из-за пазухи портрет.)

Увидев, как надменная прекрасна,

Меня простит он и с тобой оплачет

Мою судьбу». Так молвив, он сто раз

Поцеловал проклятый этот образ.

Затем подставил шею, и я видел

(Ужасный, гнусный вид!), как в тот же миг

Кровь хлынула, и туловище пало,

И голову царевича палач

Взметнул в руке. От ужаса и скорби

Не видя света, я бежал.