Мы не мафия, мы хуже - Бабкин Борис Николаевич - Страница 86

– Че, дед? – спросил сидевший за столом с чашкой кофе Бугор.

– Ты мне бы обсказал, как там дела с Атаманом, – усаживаясь на табурет, вздохнул Топорик. – Все-таки знакомый он мне. Я и его отца знал. Пропащий мужик был, пьянь гольная. А Степка вроде мужик правильный. Говорят, вы мальца Ореховых похитили. Не по-людски это.

– Я не при делах, – отрезал Бугор. Допив кофе, встал. – И вообще, дед, не лез бы ты в эти дела. Я, кажется, знаю, кто тебе новость притащил. Тот старикашка. Он ведь в тех краях живет.

– Ты его не хапай, – разозлился старик. – Я Робинзону жизнью обязан. Он сапоги никому не лизал и в шестерках не хаживал. Так что его имени даже не касайся. Ты…

– Все, дед, – отрезал Бугор, – кончен базар.

– Ты как, щенок, с дедом разговариваешь?! – рыкнул Топорик. – Тебя еще и в планировке не было, когда я с ментами стрелялся. В шестерках не был. – Он громыхнул палкой по столу. – И младенцами не закрывался. Тогда хоть какие-то, но понятия были. А вы… – Хорош, дед. – Бугор начал сердится. – Тогда времена другие были. Да, короче, чего мы с тобой базарить будем? Ты уже свое отгулял и не мешай…

Сильный удар палкой меж лопаток заставил его вскрикнуть от боли. Он шагнул вперед, поймал вторично вскинутую для удара руку старика с палкой.

Другой рукой ухватив палку, вырвал ее. И тут получил короткий удар-тычок двух прямых пальцев в глаза. Взвыв, закрывая их ладонями, волчком закрутился по кухне.

Наткнулся на стол, ударился.

– Охренел! – прорычал он. – Старый! Ты же…

– Я тебе пасть на портянки порву. – Кряхтя, Топорик поднял палку. – Жбан расквашу, как арбуз моченый. Как я гулял, ты и в кино не видывал. Но мне себя под старость упрекнуть не в чем. Я по нашим правилам жил. А ты… – Он выматерился и опустил палку. – Хоть бы родичей не позорил. И отец, и мать на такое бы сроду не пошли. – Он вышел. И тут же вернулся. – Холодных нифелей от чая в марлечку и приложи, – ворчливо посоветовал он. – Шнифтам легче станет.

Мычавший с прижатыми к глазам ладонями Бугор услышал, как дед ушел в свою комнату. Фыркнув, отнял ладони от глаз.

– Вот это старый, – гордо прошептал он. – Как вилкой ткнул.

– Я вроде не сильно, – садясь на кровать, пробурчал Топорик. – Наука будет, – оправдывая себя, добавил он. – А то привык на своих шестерок рычать. Хоть бы, пока я жив, его не повязали. Ведь если его в тюрягу упрячут, сломаюсь. А он вытерпел и даже не замахнулся. Тогда вон того запросто замочил. И все дела. И даже глазом не моргнул.

– Как устроились? – войдя в одноместную палату, спросила Гладышева лежавшего на кровати с журналом в руках Андрея.

– Спасибо. – Положив журнал на столик, он растерянно посмотрел на нее.

– Отлично. А чему я обязан таким комфортом?

– Предприятию, – улыбнулась она, – где работает ваша жена.

– Зоя?

– Сейчас у вас возьмут кровь, – перешла она к делу. – Завтра с утра не ешьте. Обследование займет десять дней. Мы постараемся сделать все возможное.

– Но это все, – обвел он руками, – наверное, очень дорого стоит, вы же не благотворительная организация?

– Конечно, нет, – улыбнулась она. – Но давайте пока не будем выяснять, как и что. – Врач вышла.

– Что-то здесь не так, – покачал головой Яковлев.

– Господи, – говорила Зоя. – Что же делать? Что?

– Идти в милицию, – предложила Ксения. – Хотя, – возразила она себе, – это ничего не даст. Но надо что-то делать, потому что…

– Они уже в деревне у матери Андрея, – перебила ее Зоя. – А кроме того, Андрей в клинике. Я слышала, что там очень хорошие специалисты, но иногда там… – Не договорив, махнула рукой.

– Ну тогда обратись к этому, товарищу Андрея, – предложила Ксения, – который приходил.

– Он не станет ничего делать, – сквозь слезы с трудом выговорила Зоя. – К тому же они уже в деревне. И убьют Олю. – Зарыдав, вдруг потеряла сознание.

– Зойка, – бросилась к ней Ксения. Не зная, что делать, метнулась к телефону.

– Не надо, – услышала она тихий голос Зои. – Умоляю, никому ничего не говори. Они убьют Оленьку. – Она вновь зарыдала.

– Успокойся. – Присев рядом, Ксения выплеснула воду в лицо бьющейся в истерике Зое.

– Чего это вы с Зойкой схватились? – усмехаясь, спросил сестру Семен.

– Уж больно она из себя строит, – фыркнула та. – Не знаю, как у нее с карате и чем она там занималась, но бороться умеет и сильная. Я бы ее все равно сделала, если бы не Гога…

– Это как сказать, – поддел ее брат. – Она то же самое говорила. Но вы как девчонки-школьницы. Одна ляпнула, а другая с ходу завелась.

– Ну, это понятно – какая женщина не хочет доказать окружающим, что она сильнее и ловчее соперницы.

– И поэтому тоже. Но главное здесь в Гоге. Я же заметил, что ты на него глаз положила. Скажешь, не так?

– Так, – смеясь, кивнула Елизавета.

– Вот это ничего себе. – Семен покрутил головой. – Обеим уже по тридцать с лишним, а они того и гляди за волосы одна Другую схватят.

– Как я поняла, – сказала Елизавета, – они работали с тобой в Москве, Они и тут этим занимаются?

– Я – нет, – усмехнулся Семен, – а они – не знаю. – Вы что-то говорили о старой учительнице. Значит, хотите ее кинуть за жилье.

– Уж больно ты догадлива, – хмуро заметил он. – Но запомни: не дай Бог, где вякнешь. Я в этом не участвую, но долю свою с них получу.

– Так, может, и мне что-то достанется? – Она, смеясь посмотрела на брата.

– Видела, как ты на нее глаза пялил, – сердито проговорила Зоя.

– Перестань, – усмехнулся Гога, оторвавшись от банки с молоком. – Баба она вполне, смотрится. Но от добра добра не ищут. Ты поэтому и затеяла эту борьбу в грязи?

– И поэтому тоже. Девка она сильная и знает кое-что, но…

– Перестань, Зайчик. – Гога поставил банку с молоком и, подойдя, обнял женщину. – Ну кого мне нужно? У меня есть ты, красивая, сильная и проверенная в делах. Я люблю тебя и, – он подхватил притворно взвизгнувшую Зою на руки, – хочу тебя.

– Вот что, милый майоришко, – расхаживающий по комнате Кардинал остановился, – надеюсь, ты понимаешь, что Атаман не должен давать показаний. Все разговоры о том, что он блатной и ему сдавать кого-то западло, всего лишь слова. Сейчас или чуть позже он поймет, что для него это самый лучший вариант защиты, и тогда может перейти в нападение. Отправит писульку в органы, где подробно изложит дела нашей фирмы, и тогда все. Мы, конечно, выберемся, но основная часть наших людей сядет, и надолго сядет. Среди них будешь ты. – Он ткнул пальцем в сторону перепуганного майора. – Мы бы его давно взяли, но нам мешает милиция. А сейчас туда еще и солдатиков подтянули. Неужели они не допускают мысли о том, что он мог проскочить?

– Такие варианты имеются, – облизнув пересохшие губы, кивнул Наседин. – Но вероятность очень мала. Сразу были оповещены соседи. Кроме того, по всем самым маленьким населенным пунктам была разослана информация о розыске опасного преступника. И если бы Атаман хоть где-то засветился, мы бы знали. Он ранен, с ним брат. Сейчас все склоняются к тому, что они подельники. Несколько раз вызывали жену Орехова. Но она наотрез отказалась что-либо говорить. За ней установлено наблюдение. Но сегодня ее потеряли. Знают только, что она ходила к родственникам своего приемного отца, погибшего два года назад при весьма загадочных обстоятельствах.

– Надеюсь, сейчас этим не начнут заниматься?

– Разумеется, нет. Что же касается…

– Ты вот что сделаешь… – перебил майора Кардинал.

– Все нормально, – кивнул Робинзон, – так что не боись. Супружница твоя, значится, вооружилась. Чуть меня ножиком не ткнула, – весело вспомнил он.

– А хлопчик за тебя весь в беспокойстве. Хорошо, когда детишки имеются. – Он вздохнул.

– Слава тебе Господи, – прошептал Виктор, облегченно вздохнув.

– Я сказал все, – старик повернулся к Разину, – как мы, значится, обговорили. Что надумано очень хорошо – это ясно. Но вот в чем меня сомнение гложет. Если ты так им подгадить можешь, не пойдут ли они на крайние меры? Ведь терять все одно нечего. Хватанут Степку и Ритусю и скажут: али ты, Атаман, мать твою в кочерыжку, приходи, али…