Мы не мафия, мы хуже - Бабкин Борис Николаевич - Страница 71

– Меня они не останавливают, – усмехнулся Робинзон. – Знают, что брать неча. В общем, бувай здоров, Мишка, и не кашляй. – Сделав шаг к двери, остановился. – Сигареты, которые внучатый твой дает, не дыми. Они на кровушке детской заработаны. – Сказав это, вышел.

Топорик, с матом ухватив бутылку за горлышко, бросил ее в стену.

– Сынок. – Рита бросилась навстречу Степе. Мальчик, обхватив мать за шею, прижался к ее плечу и громко заплакал.

– Не забудьте, – услышала она мужской голос, – что вам сказали. Мы ждем три дня.

Вскинув голову, она взглянула на стоявшего у порога парня. И столько было ненависти в глазах женщины, что тот попятился. Споткнулся о сбитый половик и чуть не упал. Молча выскочил на улицу и, оглядываясь, словно ожидая выстрела в спину, торопливо пошел к калитке.

– Ты чего как ошпаренный бежишь? – насмешливо спросил его сидевший за рулем «девяносто девятой» боевик. Не отвечая, тот сел и хлопнул дверцей.

– Тебя били? – плача, гладя мальчика по голове, спросила Рита.

– Нет. Кормили три раза. Там какие-то две женщины были и парни. Мне они ничего не говорили. Все дядю Степу вспоминали. Его убить хотят. – Он шмыгнул носом и снова заплакал. – И папу тоже.

– Мы сейчас же уедем, – вытерев слезы, заторопилась Рита. – Поедем в Пензу, к тете Маше. Сейчас. – Кинувшись было собирать вещи, остановилась.

В окно увидела куривших у мотоцикла двоих парней в шлемах с закрытыми затемненными щитками лицами. Тяжело вздохнула. Зазвонил телефон. Вздрогнув, она схватила сына, прижала его к себе. Телефон звонил не смолкая. Отпустив Степу, она подошла и осторожно, словно боясь обжечься, взяла трубку.

– Алло, – услышала Рита хрипловатый мужской голос, – мне Риту Орехову надобно.

– Кто это? – всхлипнула она.

– Ты, девонька, Рита? – спросил звонивший.

– Я.

– За мужика не боись, – услышала Рита. – И Степан с ним. За сына тоже не боись. Он…

– Он дома, – сказала она. – Его только что привезли. Но если Степан через три дня не сдастся, и… Они говорят, что снова заберут Степку. Вы скажите…

– Все обскажу, милая, – перебил ее мужчина. – Ты не волнуйся особо. Все хорошо будет.

Не прощаясь, он повесил трубку. Она несколько секунд растерянно смотрела в окно на куривших парней, затем, опомнившись, осторожно положила трубку.

– Кто это, мам? – испуганно спросил сын.

– Папа живой, – тихо, словно боясь, что кто-то может услышать, ответила она. – Привет нам передавал.

– А здесь кто живет? – Шустрый кивнул на одиноко стоявший дом.

– Дед какой-то придурочный, – усмехнулся сидевший за рулем «Явы» Родион. – Он лет сорок назад от ментов на островках скрывался. Тут на реке…

– Менты, – не дал договорить ему сидевший за ним крепкий парень.

– И что? – усмехнулся Шустрый. – У нас тоже мусора есть. Кэп, – он взглянул на рослого мужчину, – перетри с ними на понятном ментам языке.

– Понял, – кивнул тот и неторопливо пошел навстречу троим автоматчикам.

Остановившись, что-то сказал и, сунув руку в боковой карман, вытащил удостоверение.

– Нашел место для отпуска, – усмехнулся милиционер в бронежилете. – Нарвется на Атамана, он ему устроит бессрочный отгул.

– Да он знает, – кивнул на Кэпа второй. – Остальные, наверное, тоже из милиции. Он старший лейтенант отдела по борьбе с наркотой. Другие тоже ребята не балуй, и оружие наверняка имеется. Так что Атаман сам нарваться может. Подумает, туристы, а они его и цапнут.

– Скорей бы его или взяли, – сказал третий, – или убили. Надоело сутками по полям да деревням шарить. Все сады пролезли. – Он сплюнул. – А жара какая! – Он расстегнул бронежилет. – Скорей бы дед вернулся, у него молоко стоящее. Холодное, – вздохнул он, – и жажду утоляет, и есть особо после него не хочется.

– Дедок еще тот, – усмехнулся первый. – Если Атаман на него выйдет, он точняком его картечью нашпигует. А может, и договорятся, птицы одного полета. Я слышал, как в управе говорили об этом Робинзоне. Тот еще бандюга. Он с бандеровцами в начале пятидесятых загуливал. Потом они где-то возле Харькова, кажется, поезд какой-то взяли. Там в почтовом вагоне золото было. Робинзон вроде пострелял всех и с золотом один ушел. У него здесь в области какой-то родственник жил. Вот он…

– Да нет, – возразил второй. – Солдаты других положили, а он уйти сумел. С золотом. Здесь попытались его взять, родственник сообщил в КГБ. Он отстрелялся и ушел. Где-то на островках на слиянии Клязьмы и Судогды три года жил. Считали, что полоумный какой-то. Облавы устраивали, но он уходил всегда. А потом взяли. Он, гад, – засмеялся милиционер, – из лука в солдат стрелял. Говорят, ранил одного, но золота так и не нашли. Он сказал, что где-то по дороге его бросил. Его провозили по всем местам, где был, но ничего не нашли. Он и в лагере, говорят, конвоира убил. И ранил одного. В общем, как раз Атаману подельник.

– Атаман его сразу пристрелит, – усмехнулся старший поста. – Ему на хрен такой подельник не нужен. Я вот командиров не пойму, работаем по освобождению заложника. Кто заложник? Брат Атамана? Да он убит уже давно. Или и брат заодно с Атаманом.

– Нас запросто и без собак найдут, – буркнул Атаман. – Ты воняешь, как хорек. Чего нахавался? – усмехнулся он.

– Перестань, – недовольно попросил Виктор. – Я и сам чувствую, что запах, как в туалете. А в тюрьме вас в туалет водили?

– Все в камере, – усмехнулся Степан. – И спальня, и столовая, и сортир.

Скорей бы дедок вернулся, а то хрен его знает что там, наверху. Может, мусора нас измором берут. Или орелики Кардинала сидят и дожидаются, пока мы не вылезем, д чего? Робинзона инфаркт стебанул и…

– А ты не подумал о том, – перебил его брат, – что дед мог сказать о нас этим парням?..

– Дед не из тех, кто стучит налево-направо. Робинзон все время один, он плюет на все и всех. Деньги его не интересуют. Да и жить осталось недолго. В общем, я не умею много базарить, – Степан усмехнулся, – но Робинзону верю. Даже если из него выбивать будут о нас, хренушки чего узнают.

– А я не уверен. Ведь с золотом, помнишь, он рассказывал, он ушел один. Почему?

– Молодой был. Тогда время другое было. Но сколько леи прошло. Да, короче. Хватит. Даже если ты прав и дед нас подставит, выхода все равно нет. Мы с тобой даже вылезти не можем.

– Почему? Я могу поднять…

– Потому, – рявкнул Степан, – что не знаем, что или нас там ждет!

– Мне плевать, кто там. У меня сын с женой…

– Об этом мы уже базарили. И хорош, давай на этом остановимся. Уже семь часов прошло. Где же Робинзон?

– Здоров, дед, – весело приветствовал милиционер выходившего из «Волги» Робинзона.

– Здоровеньки булы, – кивнул тот. – Заждалися, наверное. – Хитро прищурившись, он взглянул на стоявших чуть дальше двух других. – О-о-о, – протянул он. – Да вас поболе стало. Или бандюка нашли? По дорогам столько вашего брата стоит, с автоматами. Проверяют всех. Меня и то трижды тормознули. Багажник смотрели. А я того… – Робинзон щелкнул себя под кадык. – Выпимши. Другана старого навестил, вот и думал: зараз под старость отнимут права. Но ниче, им, видать, этот бандюка нужен. Проверили – и давай, дед, катись. Пошли, – направляясь к дому, позвал он, – молочка вынесу.

– Не надо, – недовольно оглянувшись, буркнул милиционер. – Здесь омоновцы. Так что спасибо, дед, но не надо.

– Видать, суровый народ эти омоновцы, – усмехнулся Робинзон.

– Суки, – отводя бинокль от глаз, буркнул Бугор. – Их здесь полно, а Ниндзя визжит: почему Атамана до сих пор не нашли? Были бы у нас права, как у мусоров, давно бы взяли. Каждую хатенку на уши поставили бы. Он точняком у кого-то куркуется.

– Тут парни прикатили, – проговорил один из пятерых. – Сынка Ореховых Ниндзя, говорят, вернул бабе. Этой, женушке…

– Значит, так надо, – перебил его Михаил. – Ниндзя знает что делает.

– Менты, – тревожно буркнул смотревший в сторону поля парень.

– Валим, – садясь на мотоцикл, бросил Бугор.