Юрбен Грандье - Дюма Александр - Страница 22

Францисканец добрался до Нотр-Дам-дез-Андийе, однако несмотря на всю свою чудотворную силу церковь эта не смогла упросить Бога отменить приговор, произнесенный мучеником, и 18 сентября, в шесть с четвертью часов вечера, то есть ровно через месяц — день в день, час в час — после казни Грандье отец Лактанс в невыносимых мучениях испустил дух.

Что же касается отца Транкиля, то его день настал через четыре года. Болезнь, от которой он умер, была столь необычна, что врачи ничего не могли понять, а его собратья из ордена святого Франциска, боясь, что крики и проклятия больного, слышные даже на улице, сослужат его памяти дурную службу, особенно среди тех, кто видел, как Грандье умирал с молитвой на устах, распустили слух, будто дьяволы, изгнанные им из монахинь, вселились в него самого. Так он и умер в возрасте сорока трех лет, не переставая кричать: «Ах, Боже, как мне больно, как больно! Все дьяволы и все грешники в аду вместе взятые не страдают так, как я!»

«На самом деле, — говорится в панегирике, написанном в честь отца Транкиля и выставляющем в благоприятном для религии свете все подробности этой мучительной смерти, — благородная душа, заключенная в терзаемом демонами теле, оказалась для них жарким адом».

Эпитафия, помещенная на его могиле, является свидетельством святости покойного или его греховности — в зависимости от того, верит читающий ее в беснование или нет. Вот она:

Но вот хирург Манури, мучивший Грандье, умер смертью, причины которой ни у кого сомнений не вызвали. Возвращаясь однажды в одиннадцатом часу вечера с городской окраины от больного, он в сопровождении одного из своих коллег и подлекаря, несшего фонарь, уже добрался до центра города и шел по улице Гран-Паве между стеной сада кордельерского монастыря и цитаделью, как вдруг подскочил, остановился словно вкопанный и, устремив взор в некий невидимый для остальных предмет, воскликнул:

— Это Грандье!

На вопрос, где он его видит, Манури ткнул куда-то пальцем и, задрожав с головы до ног, спросил:

— Что тебе надо от меня, Грандье? Что ты хочешь?.. Да… Да… Иду.

Видение тут же исчезло, но удар был уже нанесен. Хирург и подлекарь отвели Манури домой, но ни лампы, ни свет дня не смогли рассеять его ужас: у изножия своей постели он все время видел Грандье. Неделю длилась его агония на глазах у всего города; на девятый день умирающему показалось, что призрак сдвинулся с места и начал заметно приближаться к нему. Непрерывно крича: «Он подходит! Подходит!», Манури принялся размахивать руками, словно желая отогнать видение, а вечером, не сводя с него глаз, испустил дух, примерно в тот же час, что и Грандье.

Остается сказать несколько слов о Лобардемоне. Вот что мы обнаружили на его счет в письмах г-на Патена.

Нетрудно догадаться, что от публицистов не отставали и поэты; перед вами одно из стихотворений, сочиненных в те времена, оно написано довольно сильно и широко. Итак, говорит Юрбен Грандье: