ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы - Александров Кирилл Михайлович - Страница 15

Д. Всем было ясно, что тактика советских парашютистов — первых партизан — перекликается с тактикой городских коммунистов и обнаруживает таким образом один и тот же источник того и другого, т. е. Кремль. Парашютисты, весьма впрочем тогда еще немногочисленные, провокационными методами старались прежде всего вызвать суровые репрессии со стороны немцев по отношению к местному деревенскому населению. Они стреляли ночью с окраин безусловно «мирных» деревень в направлении едущих по шоссе немецких грузовиков. Они подбрасывали в темноте на деревенские улицы изуродованные трупы замученных специально для этого в лесу германских солдат и т. п.

Е. Ясно, что немцы совершенно не понимают и не ценят доброжелательного к себе отношения со стороны основной массы населения, которая в сотрудничестве с немцами видит очевидную взаимовыгодную возможность борьбы против Советов[101]. Немцы совершенно не понимают и недооценивают также опасности со стороны организованно действующих у них за спиной коммунистов и других сталинских агентов, как бы они ни назывались — парашютистами, партизанами, шпионами или провокаторами.

Ж. Единственным надежным местом пристанища для народа сейчас может быть Православная Церковь. Церковные люди не заражены коммунизмом, немцы относятся к Церкви и благосклонно, и неподозрительно, местные же большевики не обращают на нее пока никакого внимания. Поэтому только около Церкви можно незаметно организовать национальную работу, найти нужных людей, взаимно поддержать друг друга и в случае необходимости общими усилиями оказать сопротивление проискам любого противника.

Все это, а также и многое менее важное другое, было тщательно разобрано и взвешено сообща в группе. Оценка положения имела целью составить план действия; сидеть, сложа руки и ждать у моря погоды было поистине нетерпимо. Решение вынесли примерно такое:

1. Для того чтобы в официальных сношениях с немецкими властями иметь права юридического лица, нужно принять срочные меры к организации в городе какого-нибудь чисто церковного учреждения, будь то самостоятельное епархиальное управление или церковный отдел при одной из существующих уже служебных инстанций. Само собой разумеется, что в будущем учреждении должны быть только свои люди.

2. Поручить этому новому учреждению заняться срочным ремонтом храмов и организацией новых приходов в городе и в деревне. Войти в сношения с активными и определенно антисоветски настроенными представителями всех наличных в городе и в районе вероисповеданий и содействовать им в развитии аналогичной деятельности.

3. Начать сейчас же, обязательно с разрешения соответствующих властей, добровольный сбор денежных пожертвований на ремонт храмов. Сборщикам, ответственным перед группой и вообще во всех отношениях надежным людям, поручить тщательное и неустанное наблюдение за всем, что делается в городе и в районе, в их обязанности входят также поиски активных единомышленников, хороших старых знакомых и друзей для привлечения последних к нашей работе.

4. Оказывать общественным порядком, через свое будущее церковное учреждение и через приходы, всемерное противодействие большевистской провокации. Для чего отстаивать «всем миром» каждого несправедливо обвиненного перед немцами или незаконно арестованного русской полицией человека и каждую предназначенную немцами к сожжению деревню.

5. Искать пути к непосредственному общению с более высокими, чем наши городские, немецкими военными учреждениями или отдельными влиятельными лицами из командования для разъяснения им роковых политических ошибок германского управления на занятой территории[102]. При этом в первую очередь настаивать на удалении от власти всех бывших коммунистов.

6. Составить и послать «куда-нибудь повыше» следующие докладные записки: об организации русской антибольшевистской армии, о немедленном роспуске колхозов, об укомплектовании полиции людьми, облеченными общественным доверием, и, наконец, об организации крестьянской самообороны для борьбы с партизанами.

7. Не дожидаясь немецкого разрешения на отряды самообороны, немедленно заняться организацией в ряде деревень на свой страх и риск системы взаимной поддержки для отпора парашютистам или партизанам. В каждом деревенском отряде иметь, хотя бы и нелегально, какое-то оружие, не доводя об этом, по возможности, до сведения всех жителей.

8. Направить в ближайшие к городу лагеря военнопленных священника для совершения богослужений и для выяснения на месте возможности облегчить положение находящихся там людей.

9. Распределить между членами группы труды и заботы по проведению в жизнь всех вышеуказанных мероприятий.

При распределении обязанностей мне, в частности, было поручено будущее церковное учреждение и сношения с немцами, М. Е. Зуеву и еще двум лицам — организация деревенской самообороны, трое других взялись за сбор денег на ремонт храмов, а о. Иоанн, объединявший и вдохновлявший всю группу, должен был отправиться в лагерь военнопленных.

Немцы и большевики в смертельной схватке между собой подминали под себя города, нации и чуть ли на целые части света. Какой жалкой и смешной рядом с ними казалась и в действительности, конечно, была маленькая группа бесправных русских людей во главе со стареньким, колченогим и едва живым священником! И как бесконечно трудна, как малоосуществима казалась тогда задача, взятая на себя этой группой. Однако значение группы заключалось, конечно, отнюдь не в ней самой как таковой, а в том, что стояло за ней, в тех миллионах единомышленников и друзей, которые вместе составляли независимую, национально-мыслящую силу, так называемую третью силу. Этот термин взят из популярной в то время формулы: «Ни немцы, ни большевики, а третья сила»[103]. Идея третьей силы носилась в воздухе. Она была синонимом действия и борьбы. После заседания группы о. Иоанн служил молебен перед началом всякого дела…

Ни немцы, ни притаившиеся за их спиной бывшие коммунисты не возражали против создания церковного отдела при горуправе. Денежных средств для этого в городе, конечно, не нашлось, но приходы очень охотно взяли на себя все затраты по содержанию своего отдела, тем более что таким образом отдел становился как бы в менее зависимое положение от русской гражданской администрации. Почти сейчас же по организации отдела начался сбор денег на ремонт храмов. В связи со сбором три члена нашей группы получили постоянные пропуска для беспрепятственного передвижения по всему району, что тогда было большой редкостью. Началась работа также и по составлению докладных записок немцам по всем намеченным группой темам. Вскоре несколько записок было готово, зачитано на группе и одобрено, но вопрос о том, куда их посылать, оставался пока открытым.

Еще труднее было с «высокими связями». Завели знакомство с несколькими офицерами, квартировавшими поблизости. Но все это было не то. И вдруг так называемый случай совершенно неожиданно помог нам. Однажды мы с о. Иоанном отправились в ортскомендатуру ходатайствовать за одного только что арестованного местного человека. У русской полиции с ним были свои счеты. В первое время по приходе немцев этот человек сам было поступил в полицию, но, увидав, что там делается, сейчас же ушел. Очевидно, его поступок не прошел незамеченным и вызвал чьи-то опасения. И вот, как оказалось, у него недавно был сделан обыск, во время которого полиция подбросила ему пачку советских листовок (после налетов советской авиации полиция обычно собирала такие листовки, и в ее распоряжении их всегда было очень много). Листовки послужили формальным предлогом для ареста и последующего обвинения в шпионаже в пользу Советов. Опять невинному человеку угрожала смерть, и мы, собрав в приходе несколько десятков подписей, направились в ортскомендатуру, чтобы выяснить, что можно было для него сделать.