Переулок капитана Лухманова - Крапивин Владислав Петрович - Страница 48

— Смотреть на вас, братцы, была сплошная радость!..

— Братцы и сестрицы, — вступился за одноклассниц храбрый Цыпляткин, который забыл о глобусе.

— Ну да, ну да, я и говорю… И мы награждаем вас праздничными георгиевскими ленточками. Будьте достойны…

Капитан и другие ветераны (и ветеранши — пожилые тетеньки в беретах с кокардами) стали прицеплять на белые платьица и рубашки защитного цвета черно-оранжевые ленточки.

Вообще-то бантики из таких ленточек можно было раздобыть где угодно. Но там они были «просто так», а здесь — награда. Тем более что на каждом бантике блестела звездочка от офицерского погона.

Получившие награду радостно вопили: «Спасибо!» — и прыгали с трибуны на беговую дорожку.

— Ноги поломаете! — волновалась Ольга Петровна.

Но никто не поломал…

С этими вот ленточками и в своей праздничной форме барабанщики следующим утром явились на уроки.

— А чего! — заявил Ольге Петровне Цыпляткин. — Зря, что ли, деньги платили фабрике? Ради одного дня, что ли? Мы теперь всегда будем барабанщиками!

— Да на здоровье! — откликнулась Ольга Петровна. — Только не спешите принимать обормотистый вид. А то вон у некоторых рубашки скомканные и синяки на ногах как заплаты…

— Это боевые заплаты! — заступилась за барабанщиков староста Иринка Вездеходова. — Вчера вечером наши мальчики всухую обстукали «ашников» в «галки-вышибалки». Игра такая с мячиком…

— Ну, тогда другое дело, — покивала Ольга Петровна.

Завуч Елена Викторовна тоже одобрила внешний вид барабанщиков, когда увидела их в коридоре.

— Так им даже лучше: лето на дворе. И к тому же новая форма всегда дисциплинирует.

— Возможно, что так, — согласилась Ольга Петровна. — Цыпляткин! Перестань щелкать линейкой Асю Галкину!

— А зачем она пристает к Даньчику Заборову? Думает, что если он смирный, то можно?

— Она не приставала, Ольга Петровна. Только воротник поправила, — заступился за Асю Данька.

— Какие у вас внимательные друг к дружке дети, — сказала Елена Викторовна.

Крылатый Эльф завидовал форме барабанщиков. Даже вздыхал, поглядывая на них.

Маша сказала Эльке:

— Давай мы тебе такой же костюм сошьем. Дело нехитрое.

Но тот дернул плечом:

— Вот еще!.. Я же не ходил на парад. Получится, что самозванец… У меня своя форма есть.

И на следующий день появился в «мультяшной» одёжке — в прошлогоднем костюмчике с вышитыми на рубашке гномами из фильма про Белоснежку. Своей учительнице Виктории Григорьевне он сказал про гномов:

— А чего? Это литературные персонажи. Я читал…

— Ну и что дальше?

— А про меня говорят, что я эльф. Тоже сказочный персонаж. Поэтому гуляю в компании с гномами.

— А школьные правила не для тебя?

— Все равно скоро конец школьного года…

— Ох, скорее бы!.. Ну гуляй. Долго так не погуляешь: сводка погоды обещает похолодание со снегом…

Но похолодания не было. Пышно белели яблони, набирала цвет сирень. А вскоре по всем обочинам зацвели одуванчики.

— Это хорошая примета, если они так цветут. Рано и густо, — сказал Эльфу Данька.

Элька покивал. Он знал, что Данька верит в приметы.

Гуще всего одуванчики цвели в переулке Капитана Лухманова. Океанской лужи здесь давно не было, зато всю ширину переулка устилал солнечный ковер.

— Праздник радостной жизни, — говорил начитанный первоклассник Элька и поглаживал на животе вышитых гномов.

Гномы с ним соглашались.

Желтые головки мохнато щекотали ноги. А если упадешь в одуванчики лицом, легкие сразу наполнятся запахом лета. И кажется, что никогда в жизни больше не будет мороси, зябкости и пасмурных дней.

Квантовое сцепление

Ребята по-прежнему часто собирались в Лухмановском переулке. И много их было. Гоняли мячики, играли в «галки-вышибалки» и в «обмани колечко». Это когда по траве гонят обруч от большой бочки и надо проскочить в него так, чтобы не упал. Обручи путались в одуванчиках, катились медленно, проскочить было нетрудно.

А иногда хорошо было просто посидеть здесь, поболтать о том о сем в предчувствии долгожданных каникул. Устроишься в оконном проеме развалившегося дома или у стены и «дышишь». С одной стороны — золотое буйство одуванчиков, с другой — синева раздувшейся от половодья реки. Обрадовавшись большой воде, в реку заходили с низовьев длинные белые теплоходы. Ну просто приморский край! И словно эмблема этой приморской жизни, темнело высоко на монастырской стене звено якорной цепи. Талисман «корабельщиков». Не все про него знали, не все обращали внимание. Но «торпедоносцы» знали, барабанщики знали. И все, кто участвовал в весенних регатах. Они нет-нет да и поглядывали на железное колечко с перемычкой. Словно исполняли маленький тайный обряд.

Однажды пришли сюда после школы Мак, Данька и Маша. Чтобы посидеть и «глотнуть тишины», как выразилась Маша. Больше никого в переулке не было. Сели рядышком в одуванчики, глянули вверх, на кольцо, помолчали. Из оконного проема к ним упал Крылатый Эльф. Между Машей и Данькой. Видимо, он неподалеку занимался любимым делом — пускал с обрыва голубей.

Маша подвинулась и сказала:

— Чуть не раздавил. Называешься «Крылатый», а падаешь, будто куль с горохом.

— Ничего подобного! Я падаю, будто лебединое перышко. Потому что летучий и сказочный!

— Ох уж! — не поверила Маша. — Что в тебе сказочного? Гномы твои? Но они сами по себе…

— А я сам по себе! Каждый день открываю внутри себя всякую сказочность!

— Например?.. — с насмешливым ожиданием спросил Мак.

А Данька насупился. Он не любил, когда поддразнивают друга.

Но Элька не смутился.

— Например, вчера запустил голубка в небесную бесконечность, он даже не вернулся. А сегодня — вот, новая история… — Он сорвал одуванчик. Короткий корешок с желтой головкой сунул в нагрудный карман, а концом длинного стебля стал тыкать в ладонь. — Смотрите какие…

На ладошке цепочкой отпечатывались молочные колечки. Аккуратные, одинаковые…

— Ну и что? — сказала Маша. — Обыкновенный одуванчиковый сок. Не вздумай лизать: он горький…

— Дело не в том, что горький. Подождите… Вот…

Колечки вдруг, будто по команде, пожелтели, налились золотистым светом….

— Ух ты! — удивился Данька.

Похоже, что он, как и все, видел такой фокус впервые. Тоже сорвал одуванчик и украсил молочными кружочками свою ладошку. Через несколько секунд пожелтели и они — будто напечатанные на принтере апельсиновой краской.

— Причуды природы, — произнес Мак тоном старшего брата. И сделал такую же «причуду» себе.

А за ним и Маша.

— Забавно, — одобрила она.

— Но это еще не всё, — важно предупредил Крылатый Эльф. — Надо подождать чуточку.

Стали ждать, но ничего не случалось.

— Крылатик, ты нам пудришь мозги, — заявила Маша.

— Он не пудрит, — заступился Данька, хотя сам не знал, чего надо ждать.

— Еще немножко минут… — попросил Элька.

Но и через «немножко минут» ничего не случилось. Только Даньке на колено сел рыжий весенний комар.

— Уйди, зараза! — велел Данька. И объяснил: — Уже который раз садится. Чего ему надо от меня?

— Чтобы ты его прихлопнул, — разъяснил Мак.

— Не-е… — Даньке, видимо, не хотелось прихлопывать никого на свете, даже такую кроху, в этот чудесный день. — Может, ему интересно с нами, слушает, про что говорим…

— Вот закачает в тебя малярию, — припугнула Маша.

Данька вздохнул и хлопнул. Но не по комару, а рядом. Зато звонко! Комар усвистал в пространство, а Данька весело ойкнул:

— Смотрите, что получилось!

Рядом с бывшей «посадочной площадкой» комара отпечатались колечки с ладони. Такие же четкие и золотые. Внутри каждого колечка теперь видна была тонкая поперечинка. Этакий крохотный контрфорс, как внутри звена якорной цепи.

— Святой Николай-угодник! — выговорил Мак (опять же тоном брата) и глянул на свою ладонь.

Там были такие же «якорные» колечки.