Бесполезен как роза - Лаувенг Арнхильд - Страница 38

Но мне страшно подумать, что грань была так тонка. Я знаю, как легко могло случиться, что все пошло бы иначе, как легко было сделать так, чтобы результат оказался совершенно другим. Я знаю, как велика была вероятность того, что возможности были бы упущены или вообще не появились бы в моей жизни. В этом случае сейчас моя жизнь сложилась бы совершенно иначе. Но я и тогда оставалась бы собой. Я по-прежнему была бы Арнхильд. И я настаиваю на том, что моя человеческая ценность была бы такой же, как и сейчас, не больше и не меньше. Потому что это одна и та же личность.

Мы так часто относимся друг к другу так, как будто бы наша ценность зависит от того, кем мы можем стать, что мы сделаем, и мы забываем о том, что наша ценность заключается не в том, что мы что-то делаем или из нас что-то получится, или что мы что-то там сделали. Мы ценны тем, что мы есть. И если мы об этом забудем, то плохо придется и тем, кого не заметили, и тем, кто их не заметил. Для того чтобы много дать окружающим, не обязательно быть совершенно здоровым человеком, иногда достаточно того, чтобы у вас была возможность дать что-то. Золотоискатели старых времен никогда не требовали, чтобы их шурфы состояли из чистого золота. Они готовы были промывать огромное количество песка, для того чтобы добыть грамм золота, и никогда не считали, что это не имеет смысла. Это имеет смысл.

В одном отделении со мной лежала одна очень больная девушка, ее звали Сив. Сив беспокойно бродила по коридорам, находясь совершенно очевидно в состоянии маниакального психоза. Волосы у нее были измазаны кремом для рук, и одета она была, мягко говоря, оригинально. Речь ее была торопливой, бессвязной и хаотической, мало кто мог понять, о чем она говорит, ее часто приходилось отделять от остальных обитателей, и она редко могла спокойно усидеть на месте больше нескольких минут. Ей постоянно требовалась посторонняя помощь, без этого она не могла прожить ни дня. Острая стадия резко выраженного маниакального психоза.

Не помню уже в точности, что случилось в тот вечер. Кажется, был шумный скандал с кем-то из пациенток. Я испугалась и забилась под диван. В голове у меня что-то замкнулось, и я не осмеливалась вылезти. Сиделки обсуждали между собой, что со мной делать, они ведь не могли просто оставить меня в общей гостиной под диваном, но и вытаскивать из-под него силой тоже не хотели. Они очень хотели мне помочь, но не могли придумать как. И вот в самый разгар их обсуждений, во время которых прозвучало много холодных, профессиональных выражений, отдававшихся в моей душе обидным унижением, Сив вдруг бросилась в мою комнату. Схватив там моего мишку, она снова влетела в гостиную, бережно усадила мишку на пол в полуметре от дивана, дружелюбно произнесла: «А вот и король Олаф, не забудь завести часы», и снова умчалась. Такая же больная, такая же сумасшедшая, такая же замкнутая в собственном мирке. Про нее говорили, что у нее нет контакта с действительностью, но она оказалась единственным человеком, кто нашел правильное решение. Утешенная успокоительным видом мишки, находившегося на расстоянии вытянутой руки, я бодро вылезла из-под дивана и отправилась в свою комнату отдыхать после пережитого. Сив была не в состоянии отдыхать и продолжала свои нескончаемые странствия по отделению. Она была так больна, что хуже, кажется, и представить себе невозможно. Она целиком зависела от посторонней помощи. И все же она могла что-то дать другому человеку.

«Не то важно, чтобы никогда не падать». Эти строки я написала во время своей первой госпитализации, полжизни тому назад. Я потеряла все, что для меня что-то значило. Мне было семнадцать лет, а мне сказали, что у меня хроническая душевная болезнь, что я должна забыть о надеждах на образование, на будущее, на нормальную жизнь. Я лежала в закрытом отделении, утратила самоуважение и свободу, меня забирала полиция, я была унижена и растоптана. И все же я продолжала: «Важно каждый раз вставать».

Вся кожа у меня была исцарапана и изрезана, душа тоже была изранена. У меня все болело: и тело, и мысли, и сердце, и все же я понимала: «Не то важно, чтобы никогда не переживать, важно выжить».

С отделения, где я чувствовала себя в безопасности, которое находилось недалеко от моего дома, от школы, от моей семьи, меня перевели в другое место, и те, кто были моей опорой, ничего не могли с этим поделать. Это было очень болезненно, и я не могла этого скрыть. Но важно не то, чтобы тебя никогда не предавали. Важно, что ты любила.

Каждый день я плакала. От бесконечных слез у меня выскочила на лице сыпь, я не видела впереди никакой надежды, все было кончено и осталось одна сплошная боль. Но я знала: Не то важно, чтобы никогда не плакать. Важно не разучиться смеяться. И даже тогда я порой смеялась.

Сейчас я стала вдвое старше, и моя жизнь совершенно переменилась во всех без исключения отношениях. Но кое-что все-таки осталось таким же. Ибо некоторые вещи никогда не меняются. Тогда я потеряла все, чем я дорожила, и заново все обрела. Таких падений, как тогда, у меня больше не было, но я знаю, что ничто в этой жизни тебе не гарантировано. Я знаю, что у меня могут быть утраты, знаю, что делаю ошибки, переживаю разочарования и приношу разочарование другим. Но я знаю, что и это не самое важное. Я разрешаю себе иногда споткнуться. Ибо не то важно, чтобы никогда не падать. Важно каждый раз вставать.

Сейчас у меня все хорошо. Я смеюсь, я живу, я развиваюсь, я учусь и учу. Я встречаю много хороших людей. Но человек устроен сложно, так что приходится встречать и мелочных, жадных и несправедливых людей, людей, не обладающих душевной щедростью, людей, которых я не понимаю и которые не понимают меня, так что дело кончается взаимной обидой. Мне это по-прежнему причиняет боль. Но это по-прежнему остается составной частью живого человеческого существования. И я знаю, что важно не то, чтобы никогда не переживать. Важно выжить.

Часто я стараюсь думать о людях самое лучшее. Я знаю, что в этом есть риск. Но я знаю, что это единственная возможность получить в ответ добро за добро. Я знаю, что это делает меня беззащитной против предательства. Но важно не то, чтобы тебя никогда не предавали. Важно, что ты любила.

Жизнь моя течет не так бурно, как раньше, течение ее успокоилось. Иногда мне приходится плакать, но это случается не часто, и вскрикиваю я редко или никогда. Мне живется спокойнее, возможно скучнее, но зато удобнее. Порой мне случается взгрустнуть. Я по-прежнему иногда чувствую комок в горле. Мне по-прежнему бывает иногда тоскливо, горько или скучно, иногда мне случается всплакнуть. Не то важно, чтобы никогда не плакать. Важно не разучиться смеяться. И я постоянно смеюсь. Каждый божий день.