Женская месть - Робертс Нора - Страница 87

– Ты получил мое письмо? – Хотя ответа не последовало, Адриенна склонила голову, чтобы заглянуть отцу в лицо. – Несколько лет назад я посылала тебе письмо. И тогда ты не приехал. Видимо, ожерелье ценнее, чем жизнь моей матери.

– Я мог бы увезти тебя обратно в Якир. И ты была бы благодарна, если бы тебе только отрубили руки.

– У тебя нет власти надо мной. – Адриенна вышла из лифта. – Больше нет. Когда-то я любила тебя, потом боялась. А теперь даже страх прошел.

Открыв дверь своей квартиры, она тотчас же увидела, что его люди здесь уже побывали. Диванные подушки были вспороты, столы перевернуты, содержимое ящиков выброшено на пол. Это было больше чем обыск. Те, кто устроил этот погром, явно хотели отомстить.

В ней взыграла ярость, и взгляд ее отразил это чувство.

– Неужели ты думал, что я держу ожерелье здесь? – Адриенна прошла по комнате, обходя растерзанные вещи. – Я слишком долго этого ждала, чтобы облегчить тебе дело. – Она ожидала удара и сумела отклониться, так что его рука лишь скользнула по ее щеке. – Дотронься до меня еще, – сказала она ровным тоном, – и ты никогда больше его не увидишь. Могу поклясться.

Его руки, сжатые в кулаки, бессильно опустились.

– Ты вернешь то, что принадлежит мне.

Она сняла манто и бросила его на диван. У ее ног лежала сломанная китайская шкатулка, но теперь это было уже неважно – она выполнила свою роль. Ожерелье снова находилось в сейфе, но на этот раз в нью-йоркском банке.

– У меня нет ничего твоего. Ожерелье принадлежало моей матери и теперь перешло ко мне. Таков закон ислама, закон Якира, закон короля.

– Закон – это я. «Солнце и Луна» принадлежит Якиру и мне, а не дочери шлюхи.

Адриенна сделала шаг и подняла портрет матери, сорванный со стены и отброшенный в сторону. Она повернула к отцу прекрасное лицо Фиби.

– Перед богом и законом оно принадлежало жене короля. – Адриенна пересекла комнату и оказалась снова рядом с отцом. – Это ты украл ее ожерелье, отнял у нее честь, а в конце концов и жизнь. Я поклялась, что верну его, и теперь оно у меня. Я поклялась, что ты за него заплатишь, и ты сделаешь это!

Абду цепко схватил дочь за руку, так что пальцы впились в ее плоть.

– Ты не имеешь представления об истинной ценности этих камней, об их подлинном значении. Ты просто, как любая женщина, жаждешь обладать драгоценностями.

Адриенна рванулась и сумела высвободиться из его цепких рук.

– Я знаю им цену даже лучше, чем ты. Но не думай, что для меня имеет значение именно женское украшение. Для мамы имело значение то, что ты подарил его ей, и твое предательство, когда ты отобрал его. Ей было не важно само ожерелье. Ее не интересовала ни цена его, ни огранка камня, ни цвет, ни то, сколько в нем карат. Для нее имело значение только то, что ты подарил его с любовью, а отобрал из ненависти к ней.

Абду был ненавистен портрет этой женщины, напоминавший о его безумии.

– Да, я сошел с ума, когда подарил ожерелье, но был в здравом уме, когда отнял. Если хочешь жить, ты вернешь его мне.

– Собираешься запятнать свою совесть еще одним убийством? – Адриенна пожала плечами, будто ее жизнь имела для нее не большее значение, чем для него. – Если я умру, оно погибнет вместе со мной. – Она выдержала паузу, чтобы убедиться, что отец понял ее и поверил. – Да, ты видишь, что я обычно выполняю то, что обещала. Я была готова умереть из-за ожерелья. Если я расстанусь с жизнью, все равно это будет значить, что моя месть удалась. Но я предлагаю тебе другое: возьми ожерелье, но оплати его стоимость!

– Я заберу «Солнце и Луну» в Якир, но платить придется тебе.

Адриенна обернулась к Абду. Он был ее отцом, но у нее не осталось к нему никаких чувств.

– Большую часть жизни я прожила с ненавистью к тебе. – Она произнесла эти слова безразличным тоном. – Ты знаешь, как мама страдала, как умерла? – Адриенна выдержала паузу, не спуская с отца глаз. – Да, тебе должно быть это известно. Боль, страдание, печаль, смятение. Я наблюдала день за днем и год за годом, как она умирала. Нет такого зла, которое ты мог бы мне причинить. Что мог, ты уже все сделал, знай это!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Тебе, возможно, и нет, но ты ведь теперь не одна. Адриенна побледнела, и Абду это было приятно.

– Если ты причинишь зло Филиппу, я позабочусь, чтобы ты умер. Клянусь, как и в том, что «Солнце и Луна» окажется на дне моря.

– Так, значит, муж тебе небезразличен.

– Больше, чем ты способен понять. Адриенна выложила свою последнюю карту.

– Но и Филипп не знает, где ожерелье. Это знаю только я, и дело ты будешь иметь только со мной, Абду. И обещаю, что цена за ожерелье будет много меньше, чем стоила жизнь моей матери.

Он снова замахнулся. Адриенна приготовилась к удару, но в эту минуту хлопнула входная дверь.

– Если поднимешь на нее руку еще раз, я убью тебя как собаку!

Филипп схватил Абду за отвороты пиджака.

– Нет, не делай этого. – Адриенна в ужасе вцепилась в руку Филиппа, пытаясь оттащить его от Абду. – Не делай этого. Он меня не ударил.

Филипп бросил мгновенный взгляд на жену.

– У тебя на губе кровь.

– Это пустяки. Я прикусила ее…

– На этот раз, Эдди, ему это так не сойдет.

Филипп сказал это совершенно спокойно и нанес сокрушительный удар кулаком в челюсть Абду. Король свалился на пол, увлекая за собой столик времен королевы Анны. Боль в костяшках пальцев принесла Филиппу большое удовлетворение.

– Это за синяк, который моя жена получила в твоем доме! Филипп выждал, пока Абду поднимется и сядет на растерзанный диван.

– За все остальное, что она от тебя вытерпела, я бы убил тебя, но она не желает твоей смерти. Поэтому я напомню тебе, что есть разные способы искалечить человека. Попробуй только тронуть Адриенну, и я сделаю из тебя инвалида. Думаю, ты меня хорошо понял?

Абду вытер кровь с губ. Он тяжело дышал и кривился, но не от боли, а от испытанного унижения. С того самого дня, как он стал королем, никто не только не ударил его, но и не прикоснулся к нему, если на то не было его соизволения.

– Ты мертвец.

– Не думаю. Двое твоих головорезов, что остались на улице, уже отвечают на вопросы моего коллеги, почему они носят оружие, не имея на то разрешения. А коллега мой – капитан Стюарт Спенсер из Интерпола. Я, кажется, забыл упомянуть, что и я работаю на Интерпол. Или я говорил тебе об этом? – Филипп оглянулся по сторонам. – Мне бы сейчас не повредил стаканчик бренди. Адриенна, не раздобудешь ли немного?

Адриенна никогда не видела его в таком состоянии. Никогда не слышала таких гневных интонаций в его голосе. В этот момент она испугалась не Абду, а Филиппа. И за Филиппа.

– Пожалуйста, – он коснулся рукой ее щеки, – сделай это для меня.

– Ладно. Вернусь через минуту.

Филипп выждал, пока она скрылась за дверью. Потом сел на подлокотник кресла.

– В Якире ты не дожил бы до заката и благодарил бы бога, когда тебе была бы дарована смерть, – пробормотал король.

– Ты мерзавец, Абду. И тот факт, что в твоих жилах течет голубая кровь, не делает тебя меньшим негодяем. – Филипп с силой выдохнул воздух. – А теперь с любезностями покончено. Теперь я хочу сказать, что я и гроша медного не дам за твою безопасность здесь. Но то, что я чувствую к тебе, не имеет значения. Речь идет о делах. И прежде чем мы приступим к их обсуждению, хочу пояснить правила игры.

– Я не веду с тобой дел, Чемберлен.

– Кем бы ты ни был, но ты не дурак. Я не собираюсь обсуждать мотивы Эдди. Она захотела забрать это ожерелье, и весь план разработала сама. Я присоединился к ней только на последнем этапе. И хотя моя гордость страдает от того, что я это вынужден признать, но все же скажу: она и без меня бы справилась. Адриенна утащила его у тебя из-под носа, и тебе придется заплатить ей за его возвращение. – На минуту Филипп прервал свой монолог. – Но если с ней что-нибудь произойдет, ты ответишь мне. На случай, если ты согласишься на сделку в надежде на то, что тебе потом удастся тихонько перерезать нам глотки, сообщаю: Интерпол в курсе дела. И если мы умрем в результате убийства или несчастного случая, расследование причин нашей гибели приведет в твою страну, а этого, полагаю, ты захочешь избежать. Дочь победила тебя, Абду. Советую достойно принять поражение, как следует мужчине.