Конец детства (сборник) - Головачев Василий Васильевич - Страница 56

— Ну и что?

Ивашура помолчал.

— Есть идея, но высказывать ее преждевременно. Извините.

В домик вошел Гаспарян, стряхнул снег с шапки, разделся и прошел во вторую комнату, причесываясь на ходу.

— Снимай поиск, — сказал он Ивашуре. — Местность открытая, искать больше негде. Провалиться в болото вертолет с Мишей не мог, мы проверили — там выход глины, толщина верхнего слоя с торфом всего около двух метров.

Ивашура посмотрел на Одинцова, одетого в свою полковничью форму, тот еле заметно кивнул.

— Хорошо, ты прав, Виктор, передай поисковикам отбой.

Радист встрепенулся и потянулся к панели рации.

Гаспарян сел, аккуратно поддернул брюки; все молча смотрели на него, будто на вестника беды. Старостин снова зашагал из угла в угол, радист передал в эфир приказ Ивашуры, и в домик вернулась прежняя тишина.

— А что с экипажем упавшего вертолета? — поинтересовался Одинцов. — Причину аварии установили?

— Причина довольно необычна. — Гаспарян хмыкнул. — Они летели на высоте около трехсот метров и работали с регистраторами полей и частиц, настраивали лазерный спектроскоп. А потом вдруг, по словам пилота, вертолет “дернуло” к Башне с такой силой, что двигатель заглох. Ну, и грохнулись, естественно.

— Что значит “дернуло”?

— То, что вертолет попал в какой-то “притягивающий конус”. Толчок был так силен, что они пролетели по направлению к Башне больше четырехсот метров! Побились, конечно, здорово. У пилота сломаны два ребра и разбита голова, у остальных то поломана рука, то выбиты зубы, вывихи, ушибы, содрана кожа…

— Хорошо, хоть живы остались! Неужели открыли новое явление? Никто из исследователей не сообщал раньше ни о чем подобном.

— Вот поэтому я и говорю — следует прекратить вылазки и полеты к Башне, — сказал Старостин. — Мартын Сергеевич, надо пересмотреть режим безопасности исследований, и немедленно. Игорь Васильевич, — заместитель председателя Верховного Совета повернулся к Ивашуре, — вы же понимаете, что первым делом с нас спросят за людей, за соблюдение норм безопасности, а уж потом за ход исследований. Подходить к Башне опасно, и если до сих пор обходилось без жертв, так это чисто случайно, а не из-за применения мер предосторожности. То, что вас “предупреждают” пауки, — не довод.

Старостин вытер платком лоб, сел, снова встал. Он был взволнован, раздражен и не скрывал этого.

— Что мне докладывать в Москву? Что такое Башня — вы не знаете, чего от нее ожидать дальше — тоже не знаете. А знать необходимо, иначе проглядим катастрофу.

— Доложите, что есть, — пожал плечами Богаев. — К сожалению, рост Башни вывел ее за пределы чисто научных проблем, добавил социального и политического звучания, отмахиваться от этого нельзя. Вопрос эвакуации населения района из опасной зоны — вопрос социальный, бытовой, психологический, экономический, финансовый и так далее. Его надо решать в первую очередь, время не ждет.

На панели рации загорелся глазок индикатора, радист поправил наушники, выслушал и сказал подошедшему Ивашуре:

— Посты наблюдают “глаз дьявола”, аппаратура сейсмологов регистрирует подземные шорохи.

Ивашура кивнул, повернулся к остальным.

— Извините, товарищи, я вас покину. Владлен Денисович, ты тут без меня…

Богаев исподлобья посмотрел на Старостина:

— Хорошо, Игорь Васильевич.

Ивашура кивнул Гаспаряну, они оделись и вышли.

— Похоже, приближается очередная “пульсация”, — сказал Ивашура уже в кабине вертолета. — Башня активизируется. Больше ничего не нашли?

Гаспарян вопросительно посмотрел на товарища:

— Ты имеешь в виду Мишины вещи? Ничего, — он помолчал; пилот поднял легкую машину в воздух. — Правда, ближе к стене ребята нашли останки двух пауков. Такое впечатление, будто ими выстрелили из пушки. А в стене напротив того места, где упал вертолет контроля, на высоте трехсот метров обнаружился глубокий провал, словно часть стены рухнула внутрь.

— Вот как? На высоте трехсот, говоришь? И вертолетчики шли на той же высоте… Совпадение?

— Не знаю; но меня это насторожило. Надо бы дать задание экспертам специально понаблюдать за стеной и попытаться обнаружить провал в момент образования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Внизу проплыла дорога с идущей по ней грузовой автомашиной. Лес кончился, началось заснеженное поле колхоза “Жуковский”. Башня угрюмо нависала слева, придавая пейзажу гротескную нереальность декораций.

У опушки леса стояли военные палатки, а чуть поодаль, на холме, неторопливо махала и вращала антеннами радиолокационная станция.

Вскоре вертолет пошел на снижение и опустился у кромки леса на другой стороне поля возле штабелей бревен и куч хвороста. В поле уходила цепочка бревенчатых вышек разнокалиберной высоты — от восьми до двенадцати метров. Из окон вышек, обращенных к Башне, торчали стволы стереотруб, кино- и фотоаппаратуры, рога и решетки звуковых антенн, окуляры лазерных дальномеров и спектроскопов.

Ивашура зашел в один из двух передвижных домиков и вскоре вернулся с бородатым физиком по фамилии Меньшов, которого звали Виталием Борисовичем. Физик подал руку Гаспаряну, и они направились к ближайшей вышке.

Верхняя площадка вышки была огорожена и походила издали на скворечник. К ней вели десять пролетов крутой лестницы с заледеневшими ступеньками. Чем выше поднимались люди, тем сильнее становился ветер. У самой площадки он, в сочетании с морозом, пронизывал одежду насквозь.

На площадке было чуть теплее. В сторону Башни смотрела подзорная труба на треноге, кинокамера и крупнокалиберный пулемет, у которого возились двое парней в танковых шлемах. Третьим оказался профессор Гришин, поглядывающий в окуляр трубы и записывающий что-то в блокнот.

— Константин Семенович? — хмуро удивился Ивашура. — Вы-то как здесь оказались?

— У них аппаратура лучше, — сказал Гришин серьезно. — Вот и забрел.

Бородатый Меньшов блеснул крупными зубами:

— Аппаратура у нас действительно неплохая, но Константин Семенович явился к нам по другому поводу Предлагает провести один совместный эксперимент.

Ивашура хмыкнул:

— Интересно. Что же это за эксперимент, который может заинтересовать физика и эколога одновременно?

— Ничего противозаконного, — усмехнулся тонкими губами Гришин, пряча блокнот. — Моя специальность — экология человека. Позволю напомнить, что это направление экологии изучает общие закономерности взаимоотношений природы и общества. Подчеркиваю: природы и человека, а не сообществ растительного и животного мира.

Ивашура прильнул глазом к окуляру трубы.

— Вы хотите сказать, что объектом экологии может быть не только популяция или экосистема, но и техносфера?

— Совершенно верно Техносфера как часть экосферы Земли.

— А в качестве конкретного локального объекта вы избрали Башню, предполагая ее искусственное происхождение…

— С вами страшно разговаривать, вы все знаете наперед!

— Положим, не все, но, по имеющимся данным, человек эту Башню на Земле не строил, выдвигались гипотезы, что она сделана пришельцами, иными разумными существами.

— Вполне допускаю, однако это мало что меняет Башня — искусственное сооружение, значит — часть техносферы, пусть и не земной.

Ивашура вдруг насторожился, поднял руку, призывая к молчанию. От Башни докатился крик паука, ослабленный расстоянием.

— “Глаз дьявола”, — сообщил один из наблюдателей.

На стене Башни почти под самыми облаками разгорелся мигающий желтый зрачок, продержался с полминуты и погас. Зазвонил телефон. Меньшов снял трубку, выслушал, буркнул: “Хорошо”, — и положил трубку.

— Две тысячи рентген в импульсе, дальность затухания около пятнадцати километров. Это уже пятый “глаз” за сегодняшний вечер. Активность Башни растет не по дням, а по часам.

— Завтра вечером или ночью будет пульсация, — кивнул Ивашура. — Готовьтесь. — Повернулся к Гришину. — Итак, Константин Семенович, что за эксперимент вы предлагаете провести?

— Не один, а целых два. Первый — попробовать опустить зонд с телеаппаратурой на Башню сверху, на ее размытую вершину. А еще меня интересует “зона ужасов”. Никакого излучения — ни частиц, ни полей — аппаратура, установленная в самой зоне, не регистрирует, тем не менее какое-то поле, вызывающее у людей ощущение страха и другие негативные эмоции, должно существовать. У биологов есть датчики, которые могут замерить биотоки, “электрические наводки” в нервных окончаниях и узлах Надо просто нацепить эти датчики и побродить по зоне.