Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович - Страница 93

В Англии Фишер выдавал себя за радиоинженера и изобретателя, открыл свою мастерскую и начал выпол­нять заказы на изготовление измерительных приборов для проверки и испытания радиоприемников. Что каса­ется его жены, то она преподавала балет в частной шко­ле. В оперативном плане Франк (таков был псевдоним Фишера) исполнял обязанности радиста нелегальной резидентуры, деятельность которой охватывала несколь­ко европейских стран. Так, при его участии в Англии и Скандинавии была развернута сеть радиопередатчиков, которая была ликвидирована по неизвестным причинам перед самой войной.

Был в его первой командировке один эпизод, о ко­тором он не любил вспоминать. Связан он с именем Петра Леонидовича Капицы. Молодой способный физик Капица в 1921 году выехал из России в Лондон. В Англии он сделал блестящую карьеру, стал научной звездой ми­ровой величины, работал в Кембридже у

Резерфорда и возвращаться в СССР не собирался. Но в связи с нача­лом индустриализации лично И. Сталиным было приня­то решение о необходимости вернуть Капицу на родину. Но уговоры посланцев из России, письма друзей цели не достигали— Капица в Москву ехать не хотел. Но вскоре в круг его знакомых вошел молодой инженер Вилли Фишер, недавно приехавший из России. Толко­вый техник, работяга, он несколько лет проработал в СССР по контракту, был женат на русской девушке и очень прилично говорил по-русски. При этом о стране, где Капица родился и вырос и где оставил стольких друзей, он говорил исключительно положительно. Из его рассказов складывалось впечатление, что в СССР теперь лучше живется, а главное — свободнее дышится.

Поскольку это говорил не человек, лично заинтересо­ванный в поездке Капицы в Москву, а англичанин Ви­льям Фишер, то знаменитый физик стал по-другому воспринимать аргументы своих московских друзей. В кон­це концов он принял решение поехать в СССР. За грани­цу его больше не выпустили.

В 1934 году Фишер в качестве радиста-шифровальщика был введен в состав нелегальной лондонской рези­дентуры, которую возглавил его бывший начальник Ор­лов (Швед). В этом качестве он работал со ставшими впоследствии известными советскими агентами Гароль­дом (Кимом) Филби, Дональдом Маклином и Гаем Берджессом. Однако в январе 1935 года Фишер возвращается в Москву. С чем это было связано— неизвестно, но вполне возможно, что английские власти почему-то от­казали ему в продлении разрешения на работу.

Однако в Москве Фишер не засиживается и в июне 1935 года выезжает вместе с семьей во вторую зарубеж­ную командировку. Но прежде чем прибыть в страну назначения, семья Фишеров два месяца прожила в Бель­гии, в небольшом городке, для того чтобы маленькая Эвелина избавилась от «славянизмов», которых она ус­пела набраться в Москве за шесть месяцев. Во Франции, которая и была его конечной целью, Фишер сменил профессию радиотехника на профессию свободного ху­дожника; Организовав дома студию, он начал заниматься живописью и одновременно вел подготовку к организа­ции оперативной работы: оборудовал радиоквартиру и приступил к сборке радиопередатчика. Но по причинам, до сих пор неизвестным, его командировка была неожи­данно прервана в мае 1936 года. Правда, это не отрази­лось на его служебном положении, и вскоре после воз­вращения в Москву Фишеру было присвоено звание лей­тенанта государственной безопасности.

Беда пришла с неожиданной стороны. 14 июля 1938 года покинул свой пост и бежал в США полномоч­ный представитель НКВД э Испании Александр Орлов, с которым Фишер в свое время работал в Англии. И только тот факт, что, находясь за океаном, Орлов хранил молча­ние о своей работе в НКВД, спасает Фишера от ареста. Но по традиции того времени его 31 декабря 1938 года увольняют из органов государственной безопасности за связь с «врагом народа». Долгие пять месяцев поисков работы не увенчались успехом. Везде, как только его доку­менты попадали в отдел кадров и там узнавали, что он уволен из НКВД, следовал отказ под различными пред­логами. Доведенный до отчаяния, Фишер написал письмо в ЦК ВКП(б) с просьбой о трудоустройстве:

«В секретариат ЦК ВКП(б) от члена ВКП(б) В. Г. Фишера партбилет № 1872061

31 декабря 1938 г. я был уволен из НКВД, где работал в 5-м отделе. С тех пор я не могу получить работу по специальности (радиотехника и смежные с ней области). Причина этого, видимо, кроется в том, что я родился за границей, где мои родители были в эмиграции.

В отделе кадров НКВД при увольнении меня пом. нач. отдела не дал мне никаких объяснений причин моего увольнения. Однако с тех пор я не могу найти себе работу по специальности...

Прошу Вас разобраться в этом деле и помочь мне получить работу по специальности. В настоящее время я подал заявление и анкеты в патентное бюро Всесоюзной торговой палаты. Хотя эта работа меня мало интересует, но к этому меня вынуждает материальное положение.

В течение последних пяти месяцев мне приходилось заниматься переводами, но, как член партии, я считаю необходимым выполнять более полезную для своей стра­ны работу по специальности.

3 июня 1939г. 2-й Троицкий пер., 6-а, кв. 48

Письмо возымело результат — по высочайшему рас­поряжению Фишер был принят на работу во Всесоюз­ную торговую палату. Но работа там не приносила ему удовлетворения. И поэтому вскоре он перевелся старшим инженером на завод № 230 Наркомата авиапромышлен­ности, где. работал до начала Великой Отечественной войны.

После 22 июня 1941 года о нем вспомнили. В сентябре 1941 года Фишеру предложили вновь вернуться в органы государственной безопасности. Он был зачислен стар­шим оперуполномоченным в 4-е управление НКГБ под начало Павла Судоплатова. Управление занималось орга­низацией разведывательно-диверсионных операций в тылу немецко-фашистских войск. Именно в это время капитан госбезопасности Фишер вновь встретился со сво­им старым другом, с которым вместе начинал работать во внешней разведке, — Рудольфом Ивановичем Абелем. Семья Фишера была в эвакуации в Куйбышеве, и Абель часто оставался ночевать в его квартире. Вместе с Фише­ром там одно время жил еще один сотрудник 4-го уп­равления, Кирилл Хенкин, который под руководством Фишера готовился к заброске в оккупированную Европу. Суровые годы войны сблизили этих людей. Их даже ок­рестили «тремя мушкетерами».

Существует мнение, что в годы войны Фишер нео­днократно забрасывался в немецкий тыл, где выступал под видом офицера вермахта. Более того, кое-кто утвер­ждает, что однажды во время одного из заданий в тылу врага Фишер спас от ареста другого разведчика — Конона Молодого, также впоследствии ставшего нелегалом внешней разведки и арестованного в Англии в 1961 году как канадец Гордон Лонсдейл. Но эти рассказы не имеют ничего общего с действительностью. На самом деле Фи­шер в годы войны занимался подготовкой сотрудников 4-го управления перед заброской в тыл немцев, а также принимал активное участие в радиоиграх с абвером и СД, которые велись при помощи перевербованных не­мецких агентов. В частности, он обеспечивал радиосвязь в таких известных операциях, как «Монастырь» и

«Бере­зино». В связи с этим Фишер и работавший вместе с ним

Абель неоднократно выезжали на фронт, в расположе­ние действующей армии.

День Победы Фишер встретил в Москве, в кругу семьи. А его работа во время войны была отмечена орде­ном Красной Звезды и медалями «Партизану Отечествен­ной войны» 1-й степени, «За победу над Германией» и «За оборону Москвы».

После окончания Великой Отечественой войны Фи­шера переводят в 1-е управление МГБ (внешняя развед­ка), а 2 апреля 1946 года он подает рапорт с просьбой зачислить его в Управление нелегальной разведки:

«Я, Фишер Вильям Генрихович, вполне сознавая важность для моей Родины — Союза ССР — нелегальной разведывательной работы и отчетливо представляя себе все трудности и опасности этой работы, добровольно соглашаюсь стать в ряды нелегальных работников Мини­стерства государственной безопасности СССР.