Свидетельница смерти (Театр смерти, Убийство на «бис») - Робертс Нора - Страница 7

– Я благодарю вас за информацию, мисс Лэндсдоун.

Еву всегда настораживало, когда кто-то делал такие обильные признания, да еще по собственной воле.

Карли передернула плечами.

– Мне нечего скрывать. – Взгляд ее зеленых глаз был устремлен на Еву. – А если бы и захотела, вы сами до всего докопались бы. На протяжении последних месяцев мне не раз приходилось слышать о жене Рорка – знаменитом нью-йоркском детективе. Вам не кажется, что это наглость – выбрать для убийства именно тот ве­чер, когда в числе зрителей будете наверняка находить­ся вы?

– Отнять у человека жизнь само по себе требует большой наглости. Мы с вами еще увидимся, мисс Лэндсдоун.

– Не сомневаюсь.

Когда Карли уже дошла до самых кулис, Ева вдруг окликнула ее:

– Минуточку!

Актриса обернулась.

– Да?

– Вам, судя по всему, и Айрин Мансфилд не очень по душе?

– Я не испытываю по отношению к ней никаких эмоций – ни положительных, ни отрицательных. А по­чему вы спрашиваете?

– Когда она упала в обморок, я не заметила, чтобы вы проявили к ней особое сочувствие.

Карли широко улыбнулась:

– Мастерский обморок, не правда ли? Никогда не доверяйте актрисам, лейтенант Даллас.

И, откинув назад волосы, она удалилась.

– Так кто же из вас играет?.. – пробормотала Ева.

– Лейтенант! – К ней подошла одна из уборщиц – молодая розовощекая женщина. Ее мешковатый рабо­чий комбинезон громко шуршал при каждом шаге. – Моя фамилия Ломбовски. Я тут нашла одну штуковину. Вам наверняка захочется на нее посмотреть.

– Так-так… – Ева взяла из рук женщины полиэти­леновый пакет и, сложив губы трубочкой, стала рас­сматривать лежавший внутри нож. Прикоснувшись пальцем к кончику лезвия, она почувствовала, как оно убирается внутрь рукоятки. – Где же вы это нашли, мисс Ломбовски?

– В гримерной Айрин Мансфилд. Я прибиралась там, подвинула вазу с красными розами, а в ней вдруг что-то звякнуло.

– Отлично! Вы просто молодец!

– Спасибо, лейтенант.

– А не знаете ли вы, где сейчас мисс Мансфилд?

– Она в комнате для сбора труппы.

– Там есть еще кто-нибудь или она одна?

– Нет, мэм, она не одна. С ней… ваш муж.

Ева долго смотрела на пакет с ножом, потом подня­ла глаза на уборщицу.

– Что ж, продолжайте заниматься вашей работой, Ломбовски.

Ева вышла в коридор и тут же наткнулась на Пибоди.

– Хорошо, что ты еще не ушла. На сегодня планы меняются. – Ева показала помощнице бутафорский нож. – Уборщица нашла это в гримерной Мансфилд. Он был спрятан в вазе с цветами.

– Вы намерены арестовать ее?

– Нет смысла: адвокаты отберут ее у меня раньше, чем мы с ней успеем войти в Управление полиции. Ин­тересная складывается ситуация, не правда ли, Пибоди? Она убивает Драко на глазах у заполненного до отказа зала, а затем прячет бутафорский нож в собственной гримерке. Либо чертовски глупо, либо дьявольски ум­но! – Ева повертела пластиковый пакет в руках. – Да­вай-ка послушаем, что расскажет нам об этом она сама. Где находится комната для сбора труппы?

– Этажом ниже. Мы можем спуститься по лестнице.

– Скажи, Пибоди, ты что-нибудь знаешь об арти­стической жизни? – по дороге спросила Ева.

– Конечно, босс, у меня чуть ли не вся семьи имеет отношение к искусству. Моя мама играла в любитель­ском театре, уже когда была беременна мной. Два моих кузена тоже актеры – правда, не на главных ролях, но иногда даже снимаются в кино. А моя прапрабабушка…

– Хватит, хватит! – торопливо прервала ее Ева. – Удивляюсь, как ты не устаешь от общения с таким ог­ромным количеством людей!

– Я люблю людей, – жизнерадостно ответила Пи­боди.

– За что, интересно?

Поскольку риторические вопросы не требуют отве­тов, Пибоди промолчала. Они дошли до самого низа ле­стницы, и Пибоди уверенно повернула налево. Затем, продолжая тему, она сказала:

– Вы тоже их любите, лейтенант. Вы только прики­дываетесь брюзгой.

– Я и есть брюзга. Вот что, если Мансфилд отобьет­ся от меня с помощью своих адвокатов, я хочу, чтобы ты прилипла к ней, как пластырь. Если она поедет домой и останется там, вызови двоих патрульных, чтобы они глаз не сводили с ее жилища. У нас достаточно ос­нований для того, чтобы установить за ней круглосуточное наружное наблюдение. Я хочу знать все: где она бы­вает, что делает.

– Хотите, я выясню всю ее подноготную с первого дня жизни?

– Нет, этим я займусь сама.

Ева потянула на себя дверь, за которой находилась комната для сбора труппы. Здесь проходили совещания, читки и другие мероприятия, которые требовали уча­стия сразу всех артистов. Как и все, к чему прикасалась рука Рорка, это помещение блистало роскошью. Оче­видно, Рорк считал, что талант заслуживает комфорта, и не поскупился на расходы. Бархатные диваны, эле­гантные журнальные столики, бар, до отказа набитый изысканными напитками, холодильник и даже компь­ютер.

Рорк сидел, очень уютно, как показалось Еве, устроившись возле Айрин на мягком диване. Взгляд его голу­бых глаз обратился на жену и задержался на ее лице. Это напомнило Еве тот день, когда они с Рорком впер­вые посмотрели друг другу в лицо. Но тогда он не вы­ступал в качестве няньки при человеке, подозреваемом в убийстве. Тогда он был один.

Рорк поднялся с дивана, на его губах появилась сдержанная вежливая улыбка.

– Привет, Пибоди, – проговорил он, не отрывая взгляда от Евы.

– У меня к вам появилось еще несколько вопросов, мисс Мансфилд.

Айрин растерянно посмотрела на Еву, руки ее за­дрожали.

– Но я думала, что на сегодня мы закончили со все­ми вопросами. Рорк уже вызвал машину, чтобы меня отвезли домой…

– Машина может подождать. Включи диктофон, Пибоди. Желаете ли вы, чтобы я напомнила вам о ва­ших правах и обязанностях, как того требует закон, мисс Мансфилд?

– Я… – Дрожащая рука снова легла на горло, – Нет. Просто я не знаю, что еще вы хотите от меня услы­шать.

Ева вынула из сумки бутафорский нож в целлофа­новом пакете и положила его на журнальный столик перед Айрин Мансфилд.

– Вы узнаете этот предмет?

– Это похоже на… – Актриса отняла руку от горла, протянула ее к пакету, но затем резко отдернула. – Это бутафорский нож. Тот самый, которым я должна была… О боже! Где вы нашли его?

– Среди красных роз, что стояли в вашей гримубор­ной.

– Нет! Нет… – Айрин очень медленно помотала го­ловой и обхватила себя руками, впившись ногтями в плечи. – Это невозможно…

«Если это актерская игра, – подумала Ева, – то иг­ра чертовски хорошая». В лице Айрин не осталось ни кровинки, пальцы и губы дрожали.

– Это не только возможно, это факт. Итак, как он туда попал?

– Я не знаю. Говорю же вам, не знаю! – Охвачен­ная внезапным приступом энергии, Айрин резко вско­чила на ноги. Глаза ее загорелись гневом. – Кто-то подбросил его мне! Тот самый человек, который подме­нил нож! Они хотят, чтобы меня обвинили в смерти Ри­чарда, хотят причинить мне страдания! Неужели недо­статочно… Господи, неужели недостаточно того, что он погиб от моей руки?!

Жестом леди Макбет она вытянула вперед руку, словно пытаясь увидеть на ней следы крови.

– Зачем это могло кому-то понадобиться? – Голос Евы был спокойным и холодным. – Почему бы просто не выбросить бутафорский нож куда-нибудь подальше? Зачем было прятать его у вас в гримерной?

– Я не представляю, кто… кто может меня до такой степени ненавидеть. И Ричарда – тоже. – Айрин по­вернулась к Рорку. Крупные слезы, которые до этого копились и поблескивали в ее глазах, теперь очень эф­фектно скатились по щекам. – Рорк, ты же знаешь ме­ня! Ну помоги мне, пожалуйста! Скажи им, что я не могла совершить этого ужасного поступка!

Айрин, плача, припала к его груди; теперь Рорк смотрел на жену поверх ее головы.

– Кто бы ни совершил это преступление, Ева его найдет. Можешь быть в этом уверена. Правда, лейтенант?

Ева саркастически изогнула бровь.

– А ты что, нанялся в адвокаты мисс Мансфилд? – фыркнула она. – Кто, помимо вас, имеет доступ в вашу гримерную комнату?