Свидетельница смерти (Театр смерти, Убийство на «бис») - Робертс Нора - Страница 61

Ева почувствовала, как у нее перехватило горло, и поставила стаканчик с кофе на стол.

– Миссис Трухарт, я была начальником вашего сы­на, когда он получил ранения. Это произошло у меня на глазах, но я….

– Да, я знаю. Ваши сослуживцы, которые приходи­ли ко мне, все рассказали. Я только что говорила с вра­чами. Они делают все, чтобы спасти его. Я уверена, что с ним все будет в порядке. – Она улыбнулась и, не от­пуская Евину руку, подвела ее к стулу. – Если бы дела обстояли иначе, мое материнское сердце подсказало бы мне. Знаете, он для меня – все в этой жизни.

Ева машинально опустилась на стул, глядя снизу вверх на стоящую перед ней женщину.

– Он молодой, – пробормотала она. – У него силь­ный здоровый организм. Он все выдержит и переборет.

– Да, он настоящий боец. Сколько я его помню, он всегда хотел быть полицейским. Эта форма так много значит для него! Он очень хороший мальчик, лейтенант, и никогда не доставлял мне никаких беспокойств, только радость. – Она посмотрела на дверь. – Я не мо­гу думать о том, что ему сейчас очень больно…

Ева покачала головой.

– Я думаю, что он с самого начала не чувствовал никакой боли. Когда я подошла к нему там, он был без сознания.

– Это хорошо, так легче. Спасибо вам.

– Как вы можете благодарить меня?! Это из-за меня он оказался в таком положении!

– Не казните себя. – Полин опять взяла Еву за ру­ку. – Вы прекрасный командир и начальник, который очень заботится о своих подчиненных. Мой сын мечтал служить под вашим началом. Служить людям и защи­щать их… Правильно я говорю?

– Да.

– Я всегда очень тревожусь о нем. У вас очень бес­покойная работа – для ваших близких, которые вас лю­бят: служить и защищать. Но я верю Трою. Безоговорочно. Уверена, что ваша мать сказала бы о вас то же самое.

Ева откинулась на стуле и постаралась собрать всю свою волю, чтобы не дать чувствам выплеснуться наружу.

– У меня нет матери.

– О, извините меня. – Полин дотронулась до обру­чального кольца на пальце Евы. – И все же есть чело­век, который вас любит. И верит вам.

– Да. – Ева подняла голову и встретилась глазами с входящим в комнату Рорком. – Думаю, что это так.

– Миссис Трухарт, – Рорк быстро подошел к ним. – Мне только что сообщили: скоро вашего сына переве­зут из операционной в палату.

Ева почувствовала, как у Полин задрожала рука.

– Вы врач?

– Нет. Я муж лейтенанта Даллас.

– О… А они не сказали вам, как Трой… как его со­стояние?

– Оно стабилизировалось. Они надеются, что все будет в порядке. Вскоре к вам придет один из хирургов, которые его оперировали, все подробно расскажет.

– Спасибо вам. Мне сказали, что на этом этаже есть часовня… Я пойду туда и помолюсь, пока они не осво­бодятся. Лейтенант, вы выглядите очень усталой. Ду­маю, Трой не будет возражать, если вы поедете домой и немного отдохнете.

Когда они с Рорком вновь остались одни, Ева обессиленно закрыла лицо руками.

– А теперь расскажи мне то, что ты не сказал при ней. Говори все без утайки, как оно есть.

– Их беспокоит травма позвоночника.

– Он останется парализованным на всю жизнь?

– Они надеются, что это временно, из-за опухоли от сильного удара. Но даже если окажется, что дело намного серьезнее, у них есть в арсенале специальные методики лечения. Так что вероятность полного выздо­ровления достаточно велика.

– Он должен остаться полицейским! У тебя есть знакомые специалисты?

– Я уже побеспокоился об этом.

Не меняя позы, она слегка наклонилась к нему.

– Я буду тебе обязана по гроб жизни.

– Не обижай меня, Ева.

– Ты видел его мать? Видел, какая это женщина? Какая сильная и мужественная женщина! Таких просто не бывает.

Рорк взял ее за запястья и оторвал руки от лица.

– Посмотрись в зеркало.

Ева покачала головой.

– Она очень любит его. Всей душой желает ему сча­стья и благополучия. Уверена, она с радостью отдаст за него свою жизнь…

– Материнская любовь – очень мощная сила, – заметил Рорк.

Ева повернулась к нему:

– А ты часто вспоминаешь свою мать?

Он задумался, и на его лице отразилось сомнение.

– Я собирался сказать «нет», но это был бы обман. Я действительно иногда о ней вспоминаю. Последние годы я порой думаю, где она и что с ней.

– А почему она оставила тебя?

– Я знаю, почему она меня оставила. – Его голос звучал резко. – Ей не нужна была лишняя обуза.

– А я не знаю, почему моя мать оставила меня. Ду­маю, что это еще хуже – не знать, почему тебя бросили. И не помнить… – Она тяжело вздохнула, разозлясь на себя. – Ладно, хватит заниматься пустым словоблуди­ем. Надо будет спросить Карли о ее матери.

Ева решительно поднялась, постаравшись отбро­сить усталость.

– Я хочу выяснить, как там себя чувствует Стайлс, и допросить его, если он в сознании. Потом я собираюсь заехать в управление, написать рапорт обо всем происшедшем. Утром мне предстоит неприятный раз­говор с начальством.

Рорк тоже поднялся, озабоченно глядя на жену. Она была бледна, глаза лихорадочно блестели. Черты лица заострились, четче обозначились морщинки и темные круги под глазами.

– Тебе надо поспать.

– Попробую вздремнуть немного в управлении. В любом случае, если ничего не изменится, все закон­чится через несколько часов. Вот тогда и я отдохну не­много.

– Когда все закончится – давай куда-нибудь по­едем. Тебе не помешало бы немного погреться под сол­нышком.

– Я подумаю об этом.

Они были одни в комнате, и Ева позволила себе по­целовать мужа.

В семь десять Ева была в кабинете Уитни. Держа пе­ред собой ее рапорт, он внимательно слушал устный до­клад.

– Врач утверждает, что Стайлса можно будет до­просить после полудня. К этому времени он придет в себя. Его состояние стабильно. А вот полицейский Трухарт находится в тяжелом состоянии. У него пока не восстановились полностью все рефлексы, и он не при­шел в сознание. Я бы хотела просить вас отметить Трухарта в приказе за смелость и безупречное выполнение задания. Именно благодаря его быстрым и умелым дей­ствиям, несмотря на угрозу личной безопасности, уда­лось задержать подозреваемого. Ранения, которые он получил во время операции, объясняются не его ошиб­ками, а моими.

– Вы написали об этом в своем рапорте. Должен сказать, что с вашим выводом я не согласен.

– Сэр, Трухарт проявил мужество и находчивость в сложной и опасной ситуации!

– Я не об этом. – Он откинулся в кресле. – Вы по­разительно сдержанны в своем рапорте и устном докла­де. А разве вам не мешало несвоевременное обсуждение хода операции лично с капитаном Стюарт? Если это не так, я вынужден буду наказать вас за то, что в ходе опе­рации вы совершенно не контактировали с капитаном Стюарт. Сейчас ее руководство делает ей выговор. Вам не кажется, что этого недостаточно?

– Не мне об этом судить.

– Поразительно сдержанны! – вновь повторил он. – Она все испортила. Из-за ее нежелания признать ваше руководство операцией, из-за ее отказа выполнять ваши приказы и команды – кстати, весьма разумные и своевременные – на нее ложится ответственность за десятки раненых, сотни тысяч долларов ущерба от разрушений, за то, что подозреваемый чуть не сбежал, и, наконец, за то, что тяжело ранен один из моих офице­ров. – Он наклонился вперед и проговорил сквозь зу­бы: – Вы полагаете, что я должен оставить все это без последствий?

– Вы поразительно сдержанны, сэр.

Уитни издал какой-то булькающий звук, который с некоторой натяжкой можно было бы назвать смехом.

– Вы сообщили капитану Стюарт, что полностью отвечаете за проведение операции и что оружие должно применяться только при исключительных обстоятельствах?

– Да, сэр, я сообщила.

– Капитан Стюарт будет сурово наказана, я вам это обещаю. Она будет рада остаться постовым полицей­ским, когда расследование будет завершено. Будьте в этом уверены.

– Трухарту двадцать два года. – Этот камень тяже­лым грузом лежал у Евы на сердце.