Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин (худ. Львов) - Гончаров Виктор Алексеевич - Страница 18

— А почему закрылось отверстие? — спросил Николка, недовольный внезапным заключением.

— Не беспокойтесь. Скоро откроется… Как только тело разогреется, мы снова увидим свет.

— Значит, оно закрылось, чтобы человек меньше остывал?

— Ну да. Кожа почувствовала холод и сейчас же ответила на это закрытием всех своих вентиляторов, чтобы из тела не выходило наружу тепло…

— Разве этих вентиляторов много?..

— Ого, друг мой, одних потовых каналов насчитывается по всей коже около двух с половиной миллионов… Вообразите себе, что бы было, если бы они все сейчас зияли в наружный холодный воздух!..

Хозяин гимнастировал уже минут десять и совершенно не помышлял о тех неприятностях, которые причинял своим, правда, незваным гостям. Они болтались в потовом канале, как горох в детской погремушке. Наконец снова блеснул свет: отверстие стало расширяться, выпуская накопившееся от мышечных сокращений тепло. Кроме того, из глубины канала потянуло удушливым запахом пота и показался сам пот, горячей струйкой коснувшийся ног несколько помятых друзей.

Пользуясь передышкой, какую устроил себе хозяин перед тем, как начать дыхательную гимнастику, они выбрались из канала и примостились над его отверстием в зарослях пушка. Из покинутого отверстия полился удушливый пот, разливаясь по поверхности кожи и почти немедленно испаряясь.

— Для чего это, доктор? — спросил Николка, указывая на струю пота.

Условия среды ничуть не располагали к сколько-нибудь длительной сообщительности: пронизывающий ветер до боли хлестал продрогших в один миг приятелей, обдавая их в то же время пузырьками сырости; громадные пылинки сыпались, как из рога изобилия, на волосатую кожу; сама кожа морщилась от мышечных сокращений в гигантских волнах, тысячеголосый гул, треск и более чем оглушительное бурление подкожных потоков создавали мучительную музыку, похожую на шабаш ведьм, как его описывают лучшие композиторы мира… Тем не менее, врач распространился по поводу выделения пота «на целую версту», как про себя отметил пришедший в уныние на середине его лекции Николка.

— Пот — это та же моча, — после минутного и глубокого, в соответствии с важностью предмета, раздумья отвечал врач. — Только пот представляет собой жидкость более разбавленную водой, чем моча. Но назначение у них одно: выводить из организма вредные для него вещества — продукты распада. Вы знаете, что в каждом живом организме идет беспрерывная работа: сердце гонит кровь с питательным материалом по всему телу, во все его закоулки, в каждую клетку; клетки, эти маленькие фабрики, перерабатывают питательный материал, за счет его строят новые клетки, новые ткани и сами питаются им, а отработанные продукты, негодные и вредные, выбрасывают в ту же кровь. Последняя, протекая через почки, отфильтровывает от себя часть этих продуктов (их можно назвать жидкими отбросами тела), образуя тем мочу, а протекая в коже мимо потовых желез, сбывает остальную их часть, образуя пот…

Сейчас наш хозяин усиленно гимнастирует; вследствие этого его сердце работает с большей интенсивностью, щедрее распределяя питательный материал по клеткам тела; клетки, в свою очередь, интенсивней работают — строят новые ткани (отсюда и увеличение мышц от гимнастики), а следовательно, больше выделяют обратно в кровь отбросов… Вот почему при сильных мышечных напряжениях человек, как говорят, потеет; это потовые железы спешат очистить кровь от интенсивно образующихся продуктов распада…

Скальпель кончил и мечтательно уставился на горячую струйку пота, не замечая, что его товарищ, совсем склонившись к потовому отверстию, сидел бледный, как лучший сорт почтовой бумаги, и бессильно болтал головой. Он несколько раз пытался прервать речь доктора, но, видимо, у него не хватало уже сил или энергии. Наконец, глотнув из промчавшегося мимо вихря несколько порций свежего воздуха, он слабым голосом, тихо произнес:

— Доктор, доктор, мне кажется, я умираю…

— Что-о?!

Врач не поверил своим глазам, увидя друга, повисшего в полном бессилии над отверстием канала.

— Ах я, беспамятная курица! — в отчаянии хлопнул он себя по лбу и, рискуя жизнью, так как хозяин приступил к прыжкам, бросился к Николке. Одной рукой цепляясь за пушок, другой обхватив друга за талию, он оттащил его от таящего смерть канала.

— Ах я, беспамятная курица! Ведь канал, кроме пота, выделяет еще углекислый газ!.. Как можно это забывать?!.. Товарищ Даниленко! Товарищ Даниленко!..

Николка попытался изобразить на лице улыбку, чтобы успокоить взволнованного друга, но вышло как раз обратное: лицо скорчилось в жалкой гримасе, и Скальпель в полной растерянности завопил, безнадежно оглядываясь по сторонам:

— Доктора! Надо доктора!..

Вышло так, что он повторил старый анекдот, но ему было не до анекдотов. В этот миг он совершенно забыл о своей профессии и без толку суетился вокруг Николки, как наседка, у которой кошка задрала лучшего питомца.

Трагикомичная выходка врача дошла до слабого сознания Николки и, казалось, произвела на него целебное действие: он наконец справился со своей слабостью и улыбнулся по-настоящему. Конечно, истинной причиной тому послужил свежий воздух и отсутствие поддерживающего отравление газа.

Через пару-другую минут от отравления не осталось и следа. Естественно, что Николка, как только к нему вернулись мыслительные способности, поинтересовался причиной своего внезапного болезненного состояния.

— Надо вам сказать, мой друг, — торжественно, как никогда, заговорил врач, воскресший одновременно с Николкой, — надо вам сказать, что через потовые железы происходит не только очищение крови от переработанных веществ. Вы должны знать, что человек, кроме легких, дышит также кожей… Да, да! Кожей… И в последней эти дыхательные функции принадлежат тем же потовым железам. В общем, за сутки человек поглощает и выделяет кожей 1/200 часть того количества воздуха, какое он пропускает за то же время через легкие. Процесс дыхания одинаков и в том, и в другом случае. Поглощается, как кожей, так и легкими, газ — кислород, а выделяется углекислота или углекислый газ… Углекислый газ совершенно не поддерживает жизни; больше того: в нем задыхается всякое живое существо… Нужно ли приводить примеры, когда вы сами чуть-чуть не стали ярким примером дурных свойств углекислого газа?..

— Да, примеры не нужны, — согласился Николка.

— Вот… — врач хотел прочесть новое нравоучение, но в ту самую минуту, когда он предусмотрительно запасался для этого воздухом, на их головы упал мгновенный и проливной, как из ведра, дождь…

Так оно и было: это хозяин после гимнастики облил себя из ведра.

Возмущенные до глубины самой последней клеточки организма и содрогаясь от пронизывающего холода, приятели опрометью бросились к потовому каналу, не дожидаясь весьма возможного повторения душа. Действительно, за первой порцией его последовала немедленно вторая и третья. Отверстие канала, пропустив приятелей, мгновенно закрылось.

— Не задохнемся, доктор? — взволновался Николка, слишком ярко помня свое отравление.

Врач, пасмурный, как грозовая туча, отвечал отрывисто:

— Нет; только не нужно ложиться. Углекислый газ тяжелее воздуха. Поэтому он стелется по дну канала… Впрочем, отверстие должно сейчас открыться… И вы увидите тогда, как оживет кожа после холодного обливания…

С последними словами его глаза утратили мрачную дымку: последовательный до конца медик победил разгневанного человека.

— Холодный душ после гимнастики — великолепное средство для здоровья. Обливайтесь каждый день по утрам, и вы будете здоровы, как буйвол…

— Он тоже обливается? — пошутил Николка.

— Кто? — не понял фразы врач, а поняв, обиделся:

— Не говорите ерунды… Буйвола я вам в качестве образного сравнения привел…

Но им так и не пришлось увидеть благотворного влияния душа на кожу. Отверстие не открывалось, хотя шумный ливень давно прекратился. Дышать внутри темного и узкого канала становилось трудно. Николка недоверчиво поглядывал на своего ученого товарища.