Записки следователя (илл. В.Кулькова) - Бодунов Иван Васильевич - Страница 66

Даже здесь, на пустынной, безлюдной набережной, Климову было страшно. Холодный ветер пробрался за воротник, и Климов вздрогнул от холода. Он посмотрел на светящиеся часы — был уже двенадцатый час — и подумал: нервы расшатались. Еще одно дельце покрупнее, и надо будет толком подлечиться и отдохнуть. Но сейчас отдыхать еще рано. Слишком быстро вооружились артельщики. Еще не набралась сумма, на которую можно прожить всю жизнь или, чем черт не шутит, накупив золота и бриллиантов, перейти глухой ночью лесную пустынную границу.

Нужно еще одно дело. Какое же? Ему, Климову, надо выдумать. Не Ладыга же выдумает, не Михайлова же.

План за планом перебирает Климов. Этот слишком опасен, тот сулит слишком мало выгоды. Прежде всего внезапность. Нападать надо днем, на людях. Стрельба, паника и растерянность. И тут вспоминает Климов свою литографию. День получки. Кассир с двумя охранниками выходят из вагона дачного поезда, а в вагоне едут бабы, возившие в город молоко или картошку, мужики в лаптях, ездившие на заработки. Все народ не боевой, трусоватый…

Может быть, конечно, это случайность, что мысль о дачном поезде пришла и Васильеву и Климову, а вернее всего, Васильев по прошлым делам уловил метод-мышления главы «Черных воронов» и поэтому точно угадал его дальнейшие планы.

Не угадал бы на этот раз -угадал бы в следующий. А следующий раз был бы обязательно. Слишком легко доставались «Черным воронам» деньги, чтобы хватило у них силы воли остановиться. План на будущее составлен. Ветер воет над Невой. Уже двенадцатый час, пора пойти развлечься.

В Петрограде в то время было свободно с жилой площадью. Бежали за границу владельцы особняков и богатых петербургских квартир. В голодное время многие петроградцы уехали на юг, где можно было прокормиться на сытых кубанских или украинских хлебах. Наконец, правительство переехало в Москву, за ним потянулись учреждения, опытные работники и специалисты. Теперь, когда страна вернулась к нормальной жизни, у петроградцев, оставшихся в городе, появились средства и возможности ремонтировать, отделывать и обставлять квартиры. Много всякого смутного народа крутилось тогда в Петрограде. И во многих квартирах были притоны. Они ничем не напоминали суматошные притоны времен военного коммунизма, где аристократы встречались с бандитами, пили самогон, играли в очко и составляли заговоры. Время заговоров прошло. Никто уже не верил в генерала Деникина или Юденича, которые на белом коне под малиновый звон колоколов въезжают на ликующий Невский. Генералы обивали пороги приемных в Париже, белогвардейцы оказались трусами и бандитами. Теперешние притоны выглядели как вполне приличные частные квартиры. Посетителей в них пускали с разбором, и никакого безобразия не "допускалось. Здесь бывали только хорошо одетые, воспитанные мужчины, которые встречались с красивыми дамами, пили дорогое вино и играли не в грубое бандитское очко, а в интересную американскую игру покер, которая теперь наконец добралась до России. Здесь жирный владелец колбасного магазина встречался с окончившим Пажеский корпус бывшим гвардейцем. Модный частнопрактикующий врач или адвокат играл в покер с крупным советским работником, директором треста или специалистом.

Да, советские работники здесь тоже бывали. Государственный аппарат создавался в условиях войны и разрухи. Работников было ничтожно мало, и разбираться особенно не приходилось. Самые разные люди попадали на посты, в том числе и на крупные: честные и бесчестные, искренние и неискренние.

И угар нэпа был. Ловкачи, попавшие случайно в партию и случайно занявшие крупные посты, завидовали богатым и независимым нэпманам. Почему, если торговец может сидеть в хорошо обставленной квартире, в обществе хорошо одетых, вежливых людей, пить дорогое вино или крупно играть на зеленом сукне ломберного стола, почему же он, большой начальник, руководитель, должен отказываться от всего этого? Показываться в публичных местах ответственному работнику было опасно — приметят, и начнутся неприятности,- а в уютных частных квартирах все шито-крыто, никто не узнает. Торговцу выгодно быть хорошо знакомым с ответственным работником и даже проиграть ему в покер сотню-другую. Придешь потом в трест — знакомы, отказать неудобно. Он и контракт подпишет и авансирует. Словом, пойдет навстречу. Тут уж выигрыш не на сотни считается, а на тысячи.

Вот именно в такой дом Кулябко в свое время привел Ладыгу и Климова. В квартире было много ковров, бархатных портьер, фарфора и торшеров. Тут были красивые женщины, можно было заказать вина или сесть сыграть в карты. Словом, Климову и Ладыге очень понравилось. И они тоже здесь пришлись ко двору. Одеты хорошо, вежливы, денег много, не скупятся. Словом, они быстро стали своими людьми. Через три дня после ночной прогулки по набережной Климов пришел сюда. Было поздно, но в этот дом приходить позволялось когда угодно. Он позвонил условным звонком: три коротких, два длинных; ему открыла красивая хозяйка и радостно поздоровалась. Его уже не ждали. Народу было сегодня много и все знакомые, те, с которыми Климов здесь неоднократно встречался. Все шло как обычно: пили вино, играли в карты. Ладыга увивался за очень красивой, но немного громоздкой дамой, раза в два выше и шире Ладыги. Усики у него топорщились, и этим он как бы восполнял недостаток роста и комплекции. Ладыга был в ажиотаже. Ему казалось, что он блестящий, умный человек и находится не в обыкновенном притоне, где за все приходится платить, а в одной из роскошных приемных старого Санкт-Петербурга, где все им восхищены и где он совершенно свой человек.

Только через полчаса Климову удалось вызвать его в переднюю.

У многих посетителей квартиры случалась необходимость поговорить наедине. Для этого была отведена передняя. Там стояли два кресла, столик, пепельница. Мешать разговаривающим было не принято. Ладыга и Климов уселись, закурили, и Климов очень тихо сказал:

— ..Ездил сегодня в Бабино. Там чудаки живут. По-прежнему на собрания ходят, курсы, какие-то открыли. Я пришел к одному, Вася такой. Даже не помню фамилии. Они там думают, что я на Путиловском работаю. Ну, сказал, что, мол, хочу жениться, попросил двадцать рублей на неделю. Как я ждал, так и получилось. Вася говорит, денег нет, но завтра в двенадцать получка, если я к часу: приеду, он даст, Я посмотрел расписание, поезд десять ноль-ноль. Я думаю, что деньги везут этим поездом. На вокзал прийти надо пораньше. Часов в девять. Встретимся на перроне.

Ладыга сидел, закинув ногу на ногу, откинув голову назад; :И пытался выпустить, изо рта хотя бы одно-единственное кольцо дыма. Но кольца не получалось. Была у этого маленького человека большая мечта пускать кольца папиросного дыма не хуже Климова, но никак этого ему не удавалось добиться.

— Договорились? — спросил Климов.

Ладыга молча кивнул головой. Он играл перед другими и перед собой молчаливого значительного человека и старался говорить поменьше. Он считал, что, чем больше дела, тем нужно меньше слов.

Посидев немного с дамами и выпив несколько бокалов вина, Климов решил поиграть в карты.

В игорной комнате стояли два ломберных стола. За одним сидели винтёры, люди все пожилые, серьезные, молчаливые. У них на столе лежали щеточки и мелки, и игра шла на умении, на расчете, на опыте. За вторым столом играли в покер, в игру азартную, дерзкую, построенную на обмане, который входит в,ее правила и культурно называется «блеф». Когда Климов вошел в комнату, жизнерадостный молодой человек, которого все здесь звали Петенькой, вел торговлю с солидным ответственным работником Мироновым. Два остальных партнера, компаньоны братья Чикины, владельцы галантерейного магазина, играли вяло и все время пасовали, Вероятно, они.уже проиграли Миронову столько, сколько считали нужным проиграть ему за то, что он порекомендует их нужному человеку или уступит им какой-нибудь подряд. Сразу уходить было им неудобно, а проигрывать больше они не хотели.

Настоящая цена была уплачена, а дороже Миронов не стоил. Петенька, сын зубного протезиста, имевшего дело с золотом, был глуп как пробка. Он появлялся здесь только тогда, когда ему удавалось вытянуть у отца приличную сумму. Тогда он врывался возбужденный и радостный, заказывал вина и садился играть. Так как глуп он был непроходимо, партнеры поумней быстро обыгрывали его, и Петенька часа через два уходил с видом щенка, которого неизвестно за что побили.