Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд - Страница 38

В 30 лет сэр Клементс стал успешным руководителем экспедиции в Южную Америку, которую организовали для сбора и перевозки в Индию цинхоны — источника хинина, единственного известного лекарства от малярии. Он знал полдюжины языков, был словоохотливым собеседником и плодовитым писателем на тему истории исследований. Он обладал даром к претенциозной риторике. По словам одного из членов Королевского географического общества, на его заседаниях

он казался воплощением романтики географии; его грудь вздымалась, кружева на сорочке развевались, как паруса фрегата; голос повышался при восхвалении «наших славных географов», часто вызывая восторженные ответные возгласы.

Сэр Клементс обладал истинно викторианской страстью обращать всех в свою веру и, в сущности, был несостоявшимся миссионером (или политиком-моралистом).

«Он открывает новые миры, — написал как-то один молодой офицер военно-морского флота после того, как услышал выступление сэра Клементса в первый раз. — Каким мелким [всё] кажется рядом с великими свершениями и героическими жертвами Росса, Парри и Франклина».

И действительно, именно восхваление страдания как идеала возносило сэра Клементса на вершины красноречия. Он считал полярные исследования упражнением в героизме ради героизма. Это отвечало духу времени.

Самопожертвование превозносилось как высочайшее достоинство человеческой личности — особенно это подчёркивалось англиканской церковью. Фрэнсис Паже, настоятель церкви Христа в Оксфорде, писал:

Несомненно, у войны, как и у любой другой формы страдания и несчастья, есть искупающий элемент, заключающийся в красоте и благородстве нравственных людей. В этом проявляется Божья благодать… люди растут сами и возвышают других, принося себя в жертву, а на войне величие самопожертвования особенно возможно.

Такое мнение имело точные параллели в полярных исследованиях:

Сколь благородны эти отважные джентльмены… посланные в путь сквозь льды и снега, с грузом в 200 фунтов на каждого… Ни один из них не уклонялся от работы, и даже если кто-то из храбрецов буквально умирал, держа в руках верёвку, привязанную к его поклаже, не слышно было ни звука ропота… и когда ослабевший выбывал… всегда находились добровольцы, чтобы занять его место.

Это описание экспедиции Макклюра, отправленной на поиски Франклина на корабле «Инвестигэйтор» в 1850–1854 годах. Именно о той эпохе напоминал сэр Клементс, предлагая возродить экспедиции военно-морского флота начала XIX века, — громоздкие, плохо оснащённые, с большим количеством людей, с огромными затратами и ужасными страданиями.

Однако такие подвиги обходились военно-морскому ведомству непозволительно дорого, и после экспедиции Макклюра, которую, в свою очередь, тоже пришлось спасать, официальные британские полярные исследования угасли. Они возобновились лишь в 1872 году экспедицией спасательного судна военно-морского флота «Чэлленджер», которому разрешили отправиться в антарктические воды. Это было первое паровое судно, побывавшее в полярных льдах. В 1875–1876 годах командир «Чэлленджера» капитан военно-морского флота сэр Джордж Нарс возглавил экспедицию флота, попытавшуюся достичь Северного полюса через канал Смит-Зунд между Америкой и Гренландией, и дошёл до новой, самой северной точки 83°20?. Но экспедиция оказалась затратным предприятием, а её методы — устаревшими. Из-за цинги люди один за другим выходили из строя. По возвращении Нарс был вынужден оправдываться перед военным трибуналом. Официальный интерес к полярным исследованиям снова угас.

В 1893 году сэра Клементса Маркхэма наконец избрали президентом Королевского географического общества и он получил нужную ему власть, но ситуация вновь складывалась не в его пользу. Те самые международные проблемы, увеличившие шансы Скотта на успех, препятствовали крестовому походу сэра Клементса. В свете назревающего конфликта Адмиралтейство с пренебрежением относилось к второстепенным мероприятиям, ориентированным на покорение полюса. Даже патриотический пыл, связанный с бриллиантовым юбилеем королевы Виктории в 1897 году, не смягчил официальную чёрствость. Но, хотело того военно-морское ведомство или нет, сэр Клементс определённо жаждал наладить «поставку» героев. Поскольку его предложение по поводу великой экспедиции военно-морского флота было отклонено, он в итоге остановился на следующей отличной идее: частной экспедиции с участием офицеров флота.

Он активно занялся сбором средств и убедил Королевское научное общество объединить усилия с Королевским географическим обществом, надеясь, что «громкое имя» этого августейшего дуайена[32] национальных университетов и официального консультанта правительства привлечёт внимание публики. Но, даже имея такого союзника, как Королевское научное общество, к концу 1898 года он собрал лишь 12 тысяч фунтов стерлингов из требуемых 50 тысяч, да и то 5 тысяч из них оказались взносом Королевского географического общества. Это было унизительно мало. А ведь существовали и другие примеры. Так, Альфред Хармсворт, будущий лорд Нортклифф, полностью лично профинансировал арктическую экспедицию к Земле Франца-Иосифа, организованную майором Фредериком Джексоном[33] и стоившую 20 тысяч фунтов стерлингов.

Но самую большую досаду у Маркхэма вызывал успех Карстена Борхгревинка, друга детства Руаля Амундсена.

Борхгревинк хотел стать первым человеком, перезимовавшим на Антарктическом континенте, но он не нашёл в Норвегии поддержки — и решил попытать удачу в Лондоне. Норвежцу повезло — в октябре 1897 года сэр Джордж Ньюнс, один из первых газетных магнатов, выделил ему 35 тысяч фунтов стерлингов. Борхгревинк получил необходимую сумму, опередив сэра Клементса. Подумать только, частное лицо, непрофессионал, незваный гость, авантюрист и, ко всему прочему, иностранец преуспел там, где потерпел неудачу сэр Клементс, имевший положение и власть. Он кипел от негодования и считал, что Борхгревинк не заслуживает прощения.

Почему Ньюнс поддержал пришедшего с улицы человека и при этом игнорировал елейные речи сэра Клементса? Отчасти из-за личности просителя. Сэру Клементсу не доверяли многие, частично из-за подозрений в гомосексуальности, частично — из-за его причастности к фиктивным акциям ангольской железнодорожной компании. Кроме того, считалось, что он слишком уж явно стремится в ряды аристократов.

Но в итоге всё объяснялось природой самого Королевского географического общества. Это была самодостаточная клика. Её полярными экспертами были старые «арктические» адмиралы, двадцать и более лет не видевшие льдов. Способных людей отсюда просто выживали, поэтому они и сами избегали любых контактов с Королевским географическим обществом. Иными словами, общество представляло собой типичный отмирающий оплот институализированной посредственности. Такому предприятию благоразумный инвестор никогда не доверит свои деньги. Воодушевление Борхгревинка внушало гораздо больше доверия. Он мог быть дерзким и даже немного невежественным, но у него была мечта, он горел желанием действовать и недавно вернулся из Антарктики.

Ньюнс поставил единственное условие: экспедиция должна плыть под британским флагом. Борхгревинк купил норвежское зверобойное судно «Поллукс», переименовал его в «Соутерн-Кросс» и зарегистрировал в Лондоне как в порту приписки. Во всём, кроме названия корабля, это была норвежская экспедиция. Офицерами и матросами были в основном охотники на тюленей и китов из Норвегии. Техника, основанная на использовании лыж, собак, принципов малочисленности и мобильности, соответствовала известной норвежской модели, созданной Нансеном.

В качестве уступки сэру Джорджу Борхгревинк взял в команду трёх британцев: офицера торгового флота Уильяма Коулбека, учёного-натуралиста Хью Блэквелла Эванса и физика из Австралии Луиса Бернацци.