Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд - Страница 20

23 июля солнце вернулось. Оно беспощадно высветило мертвенно-бледную кожу, всклокоченные волосы и обострившиеся черты лиц людей, постаревших за эти несколько месяцев на много лет. Амундсен поседел. Его характер изменился. Первая полярная ночь в Антарктике, перенесённая человеком, собрала свою дань.

В каком-то смысле Кук и Амундсен перенесли эту пытку лучше остальных. У них были общие интересы, которые помогли сохранить им психическое здоровье и душевное равновесие. Оба увлекались полярным снаряжением и всю зиму много работали над тем, чтобы улучшить уже имеющееся. Это увлечение сблизило их и вместе с тем отдалило от остальных участников экспедиции.

Вершиной их совместной деятельности стала оригинальная новая палатка конструкции Кука, имевшая аэродинамическую форму для лучшего сопротивления ветру и существенно опередившая своё время. Тестирование нового снаряжения дало в конце июля повод для новых путешествий. Кук и Амундсен в компании с Леконтом решили взять сани и отправиться к айсбергу, видневшемуся на горизонте. Как гордо написал в своём дневнике Амундсен, это был «первый санный переход по паковому льду Антарктики».

После него Амундсен произвёл для себя исчерпывающий анализ того, чему научился. Продукты, спальные мешки, палатка, сани, еда — всё подверглось тщательной оценке. Лишь одна вещь его устраивала: на паковом льду лыжи оказались лучшим видом транспорта. Он шёл на лыжах, испытывая их и соревнуясь с Куком, выбравшим для передвижения снегоступы. Кук буквально при каждом шаге сталкивался с трудностями, а Амундсен нет. Лыжи были быстрее и, распределяя вес тела, позволяли пересекать тонкий лёд, не проламывая его.

Амундсен оказался весьма проницателен в рассуждениях о своих спутниках. Это объясняет многие нюансы его поведения по отношению к людям и тот принцип, руководствуясь которым он позднее подбирал себе соратников:

Какое удовольствие отправиться в экспедицию в той компании, которая у нас сложилась! Леконт: невысокий, жизнерадостный, остроумный, никогда не теряющий надежды. Кук: уравновешенный, хладнокровный, бесконечно терпеливый. Помимо прочего, будучи чрезвычайно практичным полярником, он даёт возможность научиться множеству мелочей. После общения с эскимосами Северной Гренландии и глубокого изучения всего, что связано с жизнью в полярных условиях, он, без сомнения, больше понимает в этих вопросах, чем большинство его коллег… Он может дать любой совет. И советует деликатно, тактично, без суеты и шума…

Когда солнце поднялось выше и к людям вернулась надежда, де Жерлаш начал собирать долгие формальные заседания для обсуждения планов на приближающийся сезон. В ноябре на одном из таких совещаний Амундсен в первый раз услышал о конфиденциальном соглашении де Жерлаша с Бельгийским географическим обществом, по условиям которого командование в случае необходимости переходит от капитана только к бельгийским офицерам независимо от их звания. Это означало, что третий помощник Мелаэртс, несмотря на своё более низкое положение в корабельной иерархии по отношению к Амундсену, принял бы на себя командование судном вместо него.

Де Жерлаш сказал, что был вынужден согласиться с этим требованием под политическим и финансовым давлением. Амундсен счёл это оскорбительной дискриминацией. Они поссорились и обменялись желчными записками.

Я последовал за Вами, отказавшись от оплаты [писал Амундсен]. Это был вопрос не денег, но чести. Эту честь Вы оскорбили, отрицая имеющиеся у меня права.

После этого Амундсен подал рапорт об отставке:

Для меня Бельгийская антарктическая экспедиция больше не существует [заявил он де Жерлашу]. Я вижу в «Бельжике» обычное судно, застрявшее во льдах. Моя обязанность — помочь горстке людей, находящихся на его борту. По этой причине, капитан, я продолжу выполнять свои обязанности, словно ничего не произошло, пытаясь делать всё от меня зависящее как от человека…

К этому моменту они находились в ледяном плену уже девять месяцев, без всякой надежды дрейфуя по морю Беллинсгаузена на уровне 70° южной широты. Лёд по-прежнему крепко удерживал «Бельжику» — не было видно никаких признаков возможного освобождения. Думать ещё об одной зимовке в Антарктике представлялось слишком ужасным. Естественно, терпение у всех было на исходе. Уже три матроса сошли с ума. Кук считал, что психическое состояние де Жерлаша и Арктовски вызывает серьёзное опасение. Рождество и Новый год прошли мрачно. Нарастали апатия и безразличие.

И снова, во второй раз, экспедицию спас доктор Кук. Примерно в миле от корабля находилось разводье[19], которое так и не замёрзло в течение всей зимы. Кук предложил прорубить к нему канал, чтобы корабль мог выйти в разводье и, когда паковый лёд придёт в движение, попытаться вырваться из него. Это стало настоящей искрой, реальной целью, вдохновившей его спутников и пробудившей их от «летаргического сна». Попытка прорыва означала возможность действия вместо пассивного ожидания своей участи.

11 января 1899 года они начали пилить и взрывать лёд. Это было нелегко, то и дело случались неудачи, неожиданности и разочарования. В какой-то момент люди пали духом и приготовились покинуть корабль, погрузив провизию на сани, чтобы уйти по льду в сторону земли.

Но в два часа ночи 15 февраля 1899 года канал, запертый давлением льда, внезапно невероятным образом открылся. На «Бельжике» снова раздался звук двигателей. После целого года ледового плена оно возрождалось к жизни. Ожившее судно двинулось к разводью. Тем не менее ещё месяц оно оставалось взаперти неподалёку от морской глади. И вот 14 марта «Бельжика» обрела полную свободу, хотя под конец лёд всё-таки сыграл с ней в кошки-мышки. Уже почти выйдя на чистую воду и чувствуя себя в безопасности, «Бельжика» внезапно оказалась перед айсбергом. Амундсен так описывает этот эпизод:

Если бы мы не пошли вперёд, то непременно пропали бы… инженер поднялся на мостик с сообщением, что он не в состоянии поддерживать такое высокое давление. Он и сам видел всю серьёзность положения. Не было нужды просить его прибавить. Затем в мгновение ока он снова оказался внизу, и машина заработала так, как никогда раньше — и никогда потом. Мы пробивались вперёд, дюйм за дюймом, фут за футом, метр за метром. И спаслись. В критический момент лёд ослаб… Теперь мы быстро плыли на север. Лёд становился всё реже и реже, двигаться вперёд уже не составляло труда. В полдень мы вошли в огромное разводье. В два часа дня оставили паковый лёд позади. Так закончилась первая в истории человечества зимовка в Антарктике.

27 марта «Бельжика», давно считавшаяся погибшей, вошла в Пунта-Аренас[20]. За время её отсутствия начались Испано-американская и Англо-бурская войны; первое судно с турбинным двигателем «Турбиния» преодолело барьер скорости в сорок узлов; был изобретён способ получения сжатого воздуха; Маркони впервые удалось передать звук на большое расстояние без проводов. Это была первая полярная экспедиция, столкнувшаяся с современными темпами перемен.

В Пунта-Аренас путешествие завершилось. На второй сезон, так оптимистично обсуждавшийся в ледяной тюрьме, не оказалось ни денег, ни сил.

Де Жерлаш и Леконт повели «Бельжику» домой. Амундсен, всё ещё храня обиду на капитана, отказался от дальнейшего совместного плавания. Он вернулся в Норвегию на почтовом судне, сопровождая потерявшего рассудок Толлефсена, одного из норвежских моряков, который стал жертвой первой полярной ночи в Антарктике.

Пятьдесят лет спустя Добровольски, тот самый энтузиаст, появившийся на борту «Бельжики» в Остенде, подвёл итоги экспедиции де Жерлаша, который не только руководил первой зимовкой в Антарктике, но и открыл многомильный участок континентального архипелага. Его экспедиция привезла с собой метеорологические наблюдения за полный год исследований… положив начало антарктической климатологии; обнаружила первые свидетельства кольцевой области низкого давления, окружающей антициклон Антарктического континента; собрала первую коллекцию [антарктических] океанических организмов… И, наконец, это плавание стало первой школой гениального исследователя Руаля Амундсена — настоящего Наполеона в завоевании полярных территорий.