Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд - Страница 17

Тем временем де Жерлаш провёл зиму в Норвегии, осваивая катание на лыжах и практикуясь в норвежском языке. На «Бельжике» требовалось знать языки. Офицеры и команда были частично норвежцами, частично — бельгийцами. Научный персонал объединялся вокруг польского геолога Хенрика Арктовски и румынского зоолога Эмиля Раковицы. Они оказались единственными подходившими для этого добровольцами. Де Жерлаш в силу необходимости попал в столь разноязычную компанию и поневоле поставил масштабный эксперимент по достижению взаимопонимания среди представителей разных наций. Во время апофеоза национализма этот эксперимент дал на удивление идеальные результаты.

«Бельжика» находилась в Сандефьорде на ремонте почти год. Она вышла в Антверпен с костяком команды 26 июня 1897 года. Амундсен вернулся в Норвегию, чтобы здесь присоединиться к экипажу. Из Христиании к ним приехал попрощаться Нансен.

Де Жерлаш, как и Борхгревинк (у которого он, возможно, позаимствовал идею), намеревался высадиться на мысе Адэр и стать первым человеком, перезимовавшим в Антарктике. Попутно он предложил исследовать Землю Грэма и внутренние воды, обогнув практически половину этого ещё почти неизвестного континента.

Такой объём задач соответствовал трём экспедициям, но, когда «Бельжика» выходила из Сандефьорда, денег не хватало даже на одну. Де Жерлашу предстояло найти ещё 80 тысяч бельгийских франков, прежде чем он мог отправиться на юг. Он верил, что победит сложившиеся обстоятельства, и для решения проблемы предпринял ещё одну поездку в Антверпен. Упорство лейтенанта было вознаграждено — буквально в самый последний момент правительство всё-таки выделило ему грант. Три года унижений и «попрошайничества» де Жерлаша привели к «блестящему» результату. Всего он собрал не более 12 тысяч фунтов стерлингов и на эти смехотворно небольшие деньги снарядил первую современную экспедицию на Антарктический континент.

Отплытие задерживалось по различным непредвиденным причинам. В последний момент отказался плыть доктор. Но тут де Жерлаш вспомнил, что в пёстрой толпе добровольцев, не включённых в команду, фигурировал некий доктор Фредерик Кук из Нью-Йорка, который участвовал в экспедиции Пири на север Гренландии в 1892 году. Он срочно телеграфировал доктору с приглашением занять место в команде. Кук моментально согласился и планировал встретиться с «Бельжикой» в Рио-де-Жанейро.

В Остенде за пять дней до отплытия на борт их корабля вдруг поднялся незваный гость — молодой человек со сменой белья, запасным комплектом одежды, огромным запасом энергии и горячей просьбой взять его в экспедицию. Это был поляк Антон Добровольски. Оказалось, что он получил серьёзную научную подготовку, позволившую назначить его помощником метеоролога. Он наотрез отказался от любой оплаты и сожалел лишь о том, что недостаточно богат и не может помочь экспедиции деньгами.

23 августа «Бельжика» подняла паруса и направилась на юг, прибыв 22 октября в Рио-де-Жанейро. Там к команде присоединился доктор Кук. Будучи состоявшимся полярным исследователем, он с самого начала привлёк самое пристальное внимание Амундсена, в особенности тем, что привёз с собой двое саней Пири в придачу к тем трём, которые они везли из Норвегии.

Рождество застало «Бельжику» в Лапатайе, в проливе Бигля, недалеко от мыса Горн. В качестве рождественских подарков де Жерлаш вручил офицерам и учёным книги, тщательно подобранные сообразно вкусам каждого. Амундсену достался «Остров Пекбар» Пьера Лоти.

В Большом Янне, герое романа Лоти, Амундсен увидел свои черты. Большой Янн был рыбаком из Бретани, безгранично преданным своему призванию не из-за того, что оно кормило его, а из-за огромного удовольствия бороздить море и сражаться со стихиями.

Что за человек был этот Янн с его пренебрежением к женщинам, пренебрежением к деньгам, пренебрежением ко всему…

Когда его упрекали за холостяцкий образ жизни и независимость, он отвечал:

«Однажды я действительно отпраздную свадьбу… но не с одной из девушек округи, нет, — свадьбу с морем».

В штормовых водах у мыса Горн, о свирепости которых уже ходили легенды, «Бельжике» повезло с погодой. Экипаж заметил первый блестящий айсберг с плоской верхушкой 19 января, а на следующий день — Южные Шетландские острова. К этому времени «Бельжика» несколько раз оказывалась на волоске от гибели, налетев на рифы и каким-то чудом оставшись невредимой. Тем не менее, невзирая на обстоятельства, имея неточные карты, ориентируясь практически наугад, де Жерлаш настаивал на самом быстром продвижении вперёд.

«Бельжика» упорно приближалась к границам неизведанного. Практически вслепую она прошла пролив между Снежным островом и островом Смита, став первым кораблём, который это сделал. Почти сразу же после этого во время шторма за борт смыло одного из норвежских матросов по фамилии Виенке, и он утонул.

Нервы у всех были натянуты, воображение разыгралось. Первая смерть. Что предвещала она? Сколько ещё жертв понадобится? Кто станет следующим? Вернётся ли кто-нибудь домой?

Амундсен об этом не пишет. В своём дневнике он упрекает в случившемся себя как вахтенного офицера, несущего за эту ситуацию прямую ответственность. Он упрекает себя тем сильнее, что, будучи норвежским офицером, чувствовал особую ответственность за соотечественников, находившихся на борту. Амундсен делает безжалостный вывод: прояви он больше внимания, беда могла пройти стороной. То, что этот Виенке был неосторожен, а он сам поглощён наблюдением за айсбергами, чтобы избежать столкновения, он не считал для себя оправданием. И не искал никаких оправданий.

«Бельжика» вошла в полосу хорошей погоды и приблизилась к побережью Антарктиды с приспущенными флагами. Члены команды, подавленные смертью матроса, с благоговейным страхом бросали первые взгляды на этот странный новый мир: землю пустынную, необитаемую, с тёмными вершинами скал, испещрёнными снежными полями, которые спускались к берегам сурового моря.

«Бельжика» оказалась у западного побережья Земли Грэма — людей здесь не было уже более шестидесяти лет. Судну удалось найти вход в пролив, не отмеченный на картах. Де Жерлаш надеялся, что этот пролив ведёт в море Уэдделла. По незнанию он думал, что открыл новую землю. Но найденный пролив разделял материк и прибрежный архипелаг. Де Жерлаш назвал его в честь своего корабля, но сегодня он носит имя самого лейтенанта де Жерлаша. Это открытие позволило внести результаты экспедиции в список великих полярных достижений.

Де Жерлаш и его заместитель лейтенант Жорж Леконт, возможно, чувствовали, что сезон заканчивается, и поэтому торопились изо всех сил.

Когда я пришёл в полночь на мостик [писал Амундсен в своём дневнике 29 января, на следующий день после того, как они вошли в пролив], дул штормовой ветер с тяжёлым мокрым снегом и густым туманом. Мы просто двигались по ветру. Это опасно, но соблазнительно. Земля находилась по обеим сторонам от нас, но неизвестно, насколько далеко. Офицер, которого я сменил, сказал, что, по его мнению, мы сейчас от неё на достаточно безопасном расстоянии. Это, однако, не ослабило моей решимости выполнять свои обязанности должным образом. Мой взор был устремлён вперёд и в подветренную сторону. В половине третьего я увидел по подветренному борту тёмную полосу, которая, кажется, совсем не двигалась. Времени на решение оставалось мало. Машину на полный вперёд, румпель под ветер. Мы оставили эту тёмную полосу позади. Теперь у меня было больше времени, чтобы хорошо рассмотреть пройденный объект и понять, чтo именно я увидел. Это был высокий берег, который потом скрылся из виду. Ту тёмную полосу я видел совсем недолго. В непроницаемой снежной завесе и густом тумане её было видно всего несколько мгновений до и после самого момента, как судно миновало этот берег. Такие ситуации повторялись неоднократно. Я не сомневаюсь, что это Ты, Господи, направлял и уберёг нас.